— Вряд ли, — возразил Хан. — Он вовремя свернул в сторону Ришона и дальше, кстати, покатил по своей полосе. Но там на него никто не обратил внимания. А бедняга Йоселевич, увидев, как на него несутся чьи-то фары, резко свернул вправо, едва не подрезал машину, ехавшую в соседнем ряду, и врезался в столб. — Кто-нибудь дал показания о машине, нарушившей правила? — Нет, конечно. Видели только свет фар и силуэт, даже цвета машины никто не разглядел. Инцидент занял считанные секунды, а свидетели — водители машин, ехавшие за Йоселевичем. — Дохлый номер, — резюмировал Беркович. — И предположение Бар-Ишая, что Йоселевича подсекли намеренно, тоже выглядит неубедительно. Если Йоселевич не мог видеть встречную машину, а только свет ее фар, то и тот водитель… — Да, — прервал Хан старшего сержанта. — Но здесь есть одно обстоятельство. Бар-Ишай нашел трех водителей, ехавших не за Йоселевичем, а перед ним. Они утверждают, что водитель-убийца довольно долго — около минуты! — ехал навстречу движению. Эти трое с ним не столкнулись только потому, что ехали по крайней правой полосе. Водитель-убийца видел, что перед ним на встречной полосе машин нет, кроме приближавшейся машины Йоселевича. Тогда он и нарушил правила. Мог он знать, что навстречу едет именно Йоселевич? Бар-Ишай утверждает, что мог — у «мазды» Йоселевича своеобразный цвет светофильтра на фарах: с сиреневым отливом. Узнать можно и за километр. — Вот оно что… — протянул Беркович. — Как инспектор найдет убийцу, не имея сведений о машине и водителе? Это даже не иголка в стоге сена… — Работает бригада следователей из шести человек, — сказал Хан. — Ищут свидетелей, в Ришоне опрашивают прохожих. Связи Йоселевича тоже расследуются — Бар-Ишай ищет мотив. Пока безрезультатно. Да ведь и рано ждать результата, только ночь прошла… — А кем был этот Йоселевич? — поинтересовался Беркович. — Ты знаешь или мне спросить у Бар-Ишая? — Интересно стало? Йоселевич был программистом и ехал с работы. Работал он в Тель-Авиве, а жил в Рамле. — Владелец фирмы? — Нет, обычный программист, каких много. И семья обычная: жена, двое детей. — Спасибо за кофе, Рон, — сказал Беркович, поднимаясь, — я немного пришел в себя. Во всяком случае, обе половинки моего черепа сейчас прочно сцепились друг с другом, и мне не нужно придерживать их руками. В коридорах кондиционеры работали гораздо хуже, да и посетителей сегодня было много, Беркович сразу ощутил в воздухе тяжесть и поспешил в свой кабинет, где было намного прохладнее и свежее. Предлагать свою помощь Бар-Ишаю Беркович не собирался — старший сержант знал, что коллеги не любят самозванных помощников. Он и сам терпеть не мог, когда во время расследования кто-нибудь вмешивался и начинал предлагать свои идеи, часто даже не вникнув в суть дела. Сев за компьютер, старший сержант написал и вывел на печать несколько вызовов на допрос по текущим делам, не дававшим пищи ни уму, ни сердцу. Картина ночного происшествия, тем не менее, все стояла перед глазами, и Берковичу казалось, что ни он, ни Бар-Ишай не заметили какого-то очевидного момента, какого-то малозначительного факта, объяснявшего случившееся лучше, чем предположение о намеренном создании угрожающей ситуации на дороге. Было в этом предположении что-то притянутое за уши — водитель-убийца не мог знать наверняка, что Йоселевич не справится с управлением. А если бы сам убийца не свернул во-время?… Кстати, действительно, когда именно он вернулся на свою полосу движения? Надо бы спросить Бар-Ишая, но делать этого Берковичу не хотелось, интуиция подсказывала ему, что ответ на этот вопрос не приблизит его к разгадке. Разгадке чего? Скорее всего, все это вообще не стоило выеденного яйца: один водитель заснул за рулем, другой с перепугу нажал на газ… Но если водитель встречной машины действительно спал — бывает такое, что говорить! — то скорее всего продолжал бы ехать прямо. По правой стороне дороги. Дорога на том участке прямая. На каком участке? До самого Рамле? Ехал водитель-убийца оттуда, а может, свернул на шоссе со стороны Црифина или больницы «Асаф А-рофе», или… Что там еще на трассе? Беркович не очень хорошо представлял себе расположение дорог к юго-востоку от Тель-Авива и, позвонив Хану, спросил: — Рон, у тебя не завалялся случайно атлас автомобильных дорог Израиля? — А! — сказал Хан. — Ты все думаешь о судьбе бедняги Йоселевича? И что придумал? — Что я мог придумать? — удивился Беркович. — Заходи, — сказал Хан. — Есть у меня атлас. И вторую чашку кофе я тебе тоже приготовлю. — Неохота, — отказался старший сержант. — Ты только посмотри, есть ли там выезд на трассу со стороны Лода и из аэропорта Бен-Гуриона. — Я и без карты скажу — есть, конечно. А какое это имеет значение? — Не знаю, — признался Беркович. — Мысли всякие… Мысль у него, впрочем, была одна, и он ее немедленно проверил, связавшись с полицейским участком аэропорта. Задал вопрос и, положив трубку, стал ждать ответа. Сержант Хузман, давний знакомый Берковича, позвонил минут через двадцать. — Ну, был такой, — сказал он. — Рафаэль Ойзерман его зовут. Только он соответствует твоим критериям. — Спасибо! — обрадованно сказал Беркович. — Если ты мне еще скажешь номер его удостоверения личности… — Это уже слишком, Борис! Он же не преступник… — Спасибо, — повторил Беркович. Имея имя и фамилию, а также время прибытия пассажира, уже проще было установить остальные сведения. Хан закончил дежурство и уехал домой отсыпаться, обращаться непосредственно к Бар-Ишаю Берковичу очень не хотелось, и он пошел в кабинет инспектора Хутиэли. — Вы слышали о ночном происшествии в Бейт-Даган? — начал он. — Из того, что водитель довольно долго ехал по встречной полосе, инспектор Бар-Ишай сделал вывод о преднамеренном создании опасной ситуации, фактически обвинил человека в убийстве с заранее обдуманным намерением… — Да слышал я эту историю, — поморщился Хутиэли. — По-моему, это глупость. Парень, видимо, просто заснул за рулем. — А я о другом подумал, инспектор. Если смотреть по карте, то неизвестный водитель ехал по левой полосе, начиная с поворота от Лода. Что если он там и свернул на тель-авивскую трассу? — Допустим, — пожал плечами инспектор. — Ну и что? — Если он ехал со стороны Лода, то, возможно, возвращался домой из аэропорта. Согласны? — Да какая разница? — нетерпеливо спросил Хутиэли. — А если он ехал из Бен-Гуриона, — невозмутимо продолжал Беркович, — то следовательно, вернулся в страну из зарубежной поездки. Я проверил расписание: за час до трагедии совершил посадку рейс из Лондона. А в Англии, между прочим, левостороннее движение, и если некто провел там много времени, скажем, год или два, и много ездил… — То езда по левой стороне вошла у него в привычку, — закончил инспектор. — Вот именно! И вот он возвращается в Израиль, садится в свою машину, ожидавшую его на стоянке… — Много месяцев? — Почему нет? Это я тоже проверил — там одна машина третий год стоит, хозяин платит исправно, он сейчас где-то в Боливии. — Дальше, — прервал Хутиэли. — Дальше понятно. Водитель едет домой, скорее всего — в Ришон, ночь, голова тяжелая, он забывает на минуту где находится и, выехав на магистральное шоссе, мчится по левой полосе. К счастью, машин мало, но минуту спустя до него все же доходит, что он уже дома. На повороте к Ришону он перестраивается в нужный ряд и даже не замечает, что из-за него одна из машин врезалась в столб. — Ну-ну, — заинтересованно сказал Хутиэли. — Это легко проверить. Рейс из Лондона, машина на платной стоянке, билет куплен только в одну сторону… — Его зовут Игаль Векслер, — сообщил Беркович. — Живет он действительно в Ришон-ле-Ционе, и я вот думаю, что мне с этой информацией делать. — Я тебя понял, — медленно произнес инспектор. — Бар-Ишай вряд ли скажет тебе спасибо. В отличие от меня. Спасибо, Борис. Займись своими делами, с инспектором я уж как-нибудь сам… В конце концов, общее дело. «Дело, конечно, общее, — сказал себе Беркович, выходя из кабинета Хутиэли, — а чужих советов я и сам не люблю». Жертва любви За ужином Наташа рассеянно слушала рассказ мужа о поимке главаря банды наркоторговцев и на самом интересном месте прервала Берковича словами: — Боря, я, пожалуй, вернусь на работу. Три месяца прошли, меня в офисе ждут, а для Арика нужно нанять няньку, у меня есть на примете хорошая женщина. Беркович поперхнулся и долго откашливался. — Я думал, — сказал он наконец, — что ты посидишь дома хотя бы год! Разве нам не хватает моей зарплаты? Отдать Арика няньке… Не могу себе этого представить. — Дело не в деньгах, — дернула плечом Наташа. — Я уже просто не могу. Обеды, уборка, подгузники, магазин, и опять сначала. Скоро я стану мегерой, тебе нужна такая жена? — Как хоть зовут эту няньку? — вздохнул Беркович. — Дорит, — сообщила Наташа и добавила после паузы: — У нее недавно случилось несчастье, будь с ней осторожен. — Какое несчастье? — спросил Беркович. — Умер ее друг… при пикантных обстоятельствах. — В каком смысле пикантных? — насторожился Беркович. — У Дорит был любовник. Хороший человек, но с двумя недостатками. Во-первых, лет на двадцать пять старше Дорит, а во-вторых, женат. — О времена, о нравы! — Беркович поднял взгляд к потолку и изобразил возмущение. — Согласна, это случается сплошь и рядом, — кивнула Наташа. — Но он… В общем, ты лучше меня знаешь, как это бывает с пятидесятилетними мужчинами… — Это почему еще? — подозрительно спросил Беркович. — Мне далеко до пятидесяти. — Я имею в виду — ты наверняка слышал об этом больше меня. Ну, мужчины принимают виагру, потому что сила уже не та… — Послушай, Наташа, не ходи вокруг да около, — потребовал Беркович. — Я так понял, что друг этой твоей Дорит принял перед свиданием виагру, а потом с ним что-то случилось. — Он умер, — коротко сказала Наташа. — В постели Дорит? — уточнил Беркович.