– Но, – рассказывал Александр Николаевич, – деловые люди проспятся, наобещают нам помощи с три короба и, уходя, обо всем начисто забывают! Напомните им, пожалуйста, через газету об их обещаниях! И другие деловые люди пусть задумаются тоже: ведь нашу деятельность иначе как благотворительной, не назовешь. Пусть нам помогут с приобретением автомашины и запчастей. Ведь не ровен час, и они, бизнесмены, у нас окажутся! А то, что такое вполне возможно, убедил нас очередной «посетитель». Солидный, импозантный мужчина щегольски одетый, заливался горючими слезами. Он, оказывается, шел с вечеринки по поводу дня рождения у его знакомого. Всякому должно быть ясно, что по такому поводу можно изрядно выпить. Столько, чтобы по дороге домой обнять фонарный столб… – А, Пушкин! – радостно приветствуют милиционеры следующего клиента. – Где же ты пропадал целую неделю, дорогой? Постоянный посетитель медвытрезвителя в затасканной фуфайке поднял руку в гордом приветствии. А богатый клиент рыдал по поводу того, как он низко опустился, и просил отпустить его домой. Но был он настолько тяжел, что самостоятельно не мог сделать и двух шагов. – Ничего, посидит немного, протрезвеет, и как только сможет идти, мы его отпустим, – заверил нас Александр Николаевич. Этому клиенту, как и всем потенциальным «гостям» медвытрезвителя, надо быть благодарным его сотрудникам за то, что спасли они многих от ограбления и замерзания, и могли бы взаимно помочь стражам порядка в трудной ситуации. Когда мы покидали поздним вечером стены районного медвытрезвителя, прямо за углом нас встретили сияющие огни коммерческих киосков с «артиллерией» разнокалиберных бутылок в витринах. Они зазывали доверчивых покупателей в обманчивое царство грез… А у стражей трезвости была еще одна забота: «Напишите, пожалуйста, о «фанфуриках»! Они гораздо опаснее самогоноварения, с которым сейчас ведут такую шумную борьбу! А народ спивается – дешевы и доступны «пузырьки» с заманчивыми названиями, вроде «Глоток здоровья»! Мы и сами стали свидетелями того, как у нескольких клиентов вытрезвителя из карманов вываливались «фанфурики» – или пустые или наполовину опорожненные… Невольно вспоминалось утверждение начальника заведения: «Рановато мы упраздняем вытрезвители, рановато…» Карамель с ликером И в этот раз мы бы ушли ни с чем, не найдя знакомых Рыжего, да помог счастливый случай. – Смотри-ка, – толкнул меня локтем Максим Сергеевич, – погляди, погляди туда! Только сейчас я заметил, что в углу скромно примостился наш уважаемый сосед Михеич. Но он явно не желал, чтобы мы обнаружили его присутствие. – Михеич, ты что тут делаешь? – чуть ли не хором спросили мы. Соседу нашему, почтенному старику, было уже более 50 лет. И вдруг он оказался в таком неожиданном для тихого, порядочного гражданина месте – переполненном медвытрезвителе! – Да он у нас завсегдатай, он у нас тут четвертый раз подряд, – дружно рассмеялись милиционеры. – Но мы его сейчас отпустим, он сегодня здесь по…ошибке! Вскоре мы все вместе вышли на улицу. Устроились с Михеичем за столиком в ближайшем кафе, желая побеседовать с ним. Но старику было явно не до разговоров. Весь его вид: бледность, дрожащие руки – говорил о том, что ему сейчас не до разговоров. – Ему бы немножко похмелиться! – Максим Сергеевич сделал заказ – немного спиртного, чтобы в самую меру – опохмелиться, но не расслабиться. Нам очень была нужна сейчас ясная голова собеседника, его цепкая память. Михеич выпил стакашку и заговорил: – Дело то вот в чем, ребята! Работал я, как вы знаете, на часовом заводе. Но что-то не заладилось у меня с начальством. А тут предложили мне устроиться на кондитерской фабрике. Сладкое, так сказать, предприятие. Оно и действительно оказалось очень сладким. Изготавливали мы с напарником не что-нибудь, а карамель. Карамель с ликером! Внутри конфет был настоящий «выпивон»! Ликера было много: и конфетам доставалось, и нам, разумеется. А под конец смены я прихватил с собой еще четыре коробки этой самой карамели. Нагрузился я конфетами, да и сам был «нагружен» по уши. И отправился на автобусную остановку. А дальше – ничего не помню… – Очнулся я… в вытрезвителе! – Михеич кивнул на сумрачное здание за окном кафе. – На следующий день я снова таким образом нагружаюсь, но на этот раз соображаю, что блюстителей порядка, которые ловят нас, пьяненьких, прямо на выходе (а вытрезвитель находится напротив нашей фабрики), надо тоже угостить! Взял уже не четыре, а восемь коробок, и отправляюсь на остановку. Очнулся я опять – в этом же заведении! – Ребята, – говорю, – как же так? Ведь я же вам всем по коробочке заготовил! Вроде бы вы должны быть довольны! Они говорят: – Михеич, дорогой, все правильно! Ты о нас позаботился, о себе позаботился, а о начальнике нашем, Ван Ваныче – забыл! Понимаешь? – Понимаю, – говорю. – Ну вот! В следующий раз будь умней! На следующий день беру нужное количество коробок – и для Ван Ваныча тоже. Направляюсь к остановке. Что же вы думаете? И в этот раз я просыпаюсь в вытрезвителе! Спрашиваю: – Как же так? Ведь я Ван Ваныча не забыл! – Ван Ваныча, – отвечают, – ты, молодец, в этот раз не забыл. Но сойти с троллейбуса – не сумел! Дружно смеются: – Забыл, наверное! А троллейбус-то у нас по кругу ходит. Так и привез он тебя к нам обратно! – А сегодня, – тут Михеич даже прослезился, – повторился тот же фокус! Хорошо, что вы пришли, а то бы мне… – не знаю, что и делать! Перед женой вообще со стыда сгораю. Она мне уже заявила, чтобы я немедленно бросил эту проклятую работу и устроился где-то в другом месте. «А не то, – кричит, – совсем сопьешься, под троллейбус попадешь! В сугробе замерзнешь!» – Так что, ребята, меняю я место работы и пить – зарекаюсь! – Мы очень рады за тебя, Михеич! А вот расскажи нам про одного твоего знакомого. Как частый посетитель этого замечательного заведения, не встречал ли ты там такого – Эдика Рыжего? Михеич задумался лишь на минутку. – Ну, конечно, я же его хорошо знаю! Такой лохматый, непричесанный всегда? – Мы-то его не знаем, не встречали, не видали никогда. А не можешь ли ты подсказать, где его найти – кроме вытрезвителя? Домашний адрес тебе известен? – Точный адрес вам не назову, а только знаю, где он живет. Как-то мы у него в квартире выпивали. Дом его – на улице Урицкого. Радуясь успеху нашего расследования, мы устремились к прославленному ворюге, как к родному человечку! Нашли-то мы Рыжего сразу, но только он с нами и разговаривать не захотел. – Никакого изобретателя не знаю, о чем вы тут толкуете – не понимаю! Да и в вытрезвителе я не был. Никогда! Вот такой у нас состоялся, а, вернее, не состоялся разговор. Ну, погоди, Рыжий, мы тебя еще достанем! Позаботился…о бумажнике Демократические веяния проникли и под крышу своеобразного медицинского учреждения. ДОСТАВЛЕННЫЙ прямо из сугроба с обмороженными пальцами мужичок на вопрос милиционера: «Ваша фамилия?» – отвечает бодро: – А не скажу! – Где живете? – А не скажу! Так его и укладывают отогреваться, ничего не добившись. – Далеко не все клиенты такие тихие, – сказал нам инспектор – дежурный вытрезвителя. – Иной буян сходу начинает «права качать». А у наших сотрудников ни оружия, ни спецсредств. Даже специальное кресло теперь отменили. – Вот вам смешно, – замечает майор, – а на днях разбушевавшиеся клиенты нашего работника искусали! В разговор вступает фельдшер. Один клиент симулировал сердечный приступ, и когда медработница в сопровождении милиционера вошла к «больному», тот набросился на фельдшера, а приятель «пациента» – на милиционера! Чего хотели добиться нападавшие? Устроить побег? «Вы у них спросите, – отвечают сотрудники учреждения, – что за планы возникли в их хмельных головах?» – Народ стал намного агрессивнее, – делится своим наблюдением инспектор. Что же оставалось безоружным стражам порядка, оказавшимся лицом к лицу с пьяными завсегдатаями? Работники заведения спешили… в суд с исками на хулиганов. За применение насилия в отношении представителя власти и его оскорбление наказание предусмотрено очень серьезное! Но и клиенты в долгу не оставались: они бежали… в прокуратуру! Заявляли, что у них якобы пропало не то пять, не то -надцать тысяч рублей. И хотя при проверке оказывалось, что исчезновение наличных – чистейший блеф, цель все равно достигнута – нервы милиционерам потрепаны изрядно! Вот сотрудники медвытрезвителя и зачастили из прокуратуры в суд, из суда – в прокуратуру. Отбиваться от наглых заявлений клиентов. Среди вороха подобных документов нашли мы «протесты» самого Рыжего – он отличался активностью и воинственным пылом в «борьбе за справедливость». Семнадцать (!) раз Эдик обращался в прокуратуру и суд по поводу «произвола ментов». Эти, добытые нами факты, заставили-таки Рыжего рассказать нам правду. – Да, было дело, оказались мы в вытрезвителе рядом с Акуловым. Надо прямо сказать, «ученый» наш был в полной отключке. Смотрю: у него из кармана толстенный бумажник торчит! Исключительно с целью сохранности (вы ведь знаете, на что способны менты!) я это портмоне себе забрал. Думал, там – деньги! Утром, выйдя на свежий воздух, поглядел: одни бумажки! Какие-то чертежи, какие-то иероглифы! Ну, я это барахло там же, за углом выбросил! – Почему же вы, такой заботливый, не вернули бумаги хозяину? – Ну, во-первых, нас из вытрезвителя врозь, по одному выпускали. И я дождаться Николая никак не мог. Во-вторых, отдай я ему бумажник, он бы то же самое, что и вы, подумал бы! – А что мы подумали?