Я продолжала жить в доме Беорегарда и Теоны. Недавно я даже задумалась над тем, что это произошло очень естественно: они просто привели меня в этот дом и оставили в нём, а я просто пришла и осталась, и даже не задумывалась над тем, стоит ли мне попробовать найти другую крышу, с наличием которых в Руднике имеются серьёзные проблемы. После выписки из медицинского крыла Эльфрик, Дельфина, Олуэн, Лия, Зефир и Луна обрели пристанище под крышей большого дома Кармелиты, в котором уже размещались Платина, Золото, Барий, Радий и Франций. Из того, что я слышала, только у Платины и Золота были отдельные комнаты – остальным пришлось разместиться в комнатах парами, а Франций вовсе пришлось делить комнату с Олуэн и Лией. Исходя из слов Кармелиты, она была в восторге от такого количества людей под крышей своего дома, но её восторг лишь подчеркивал высокую степень её одиночества, из которого проистекала её любовь к шумным компаниям. Впрочем, эта шумная компания не собиралась оставаться под крылом Лантана навечно. Титаны сказали, что после своего ухода отдадут свой большой и пустующий в их отсутствие двухэтажный дом тем, кого они считают “моей” компанией: Эльфрику, Дельфине, Олуэн, Лие, Зефиру и Луне. Подарок с королевского плеча был действительно щедрым. Вот только я напряглась: что по Металлам? Да, можно было подумать, будто Титаны решили оставить свой дом людям, так как Металлы не особенно зависимы от комфорта и им вполне хватит места в освобожденном от людского присутствия доме Кармелиты, но… Что-то здесь не состыковывалось. Я понимала, что выбирая между Металлами и людьми, Титаны предпочли бы оставить свой дом Металлам. Так почему же они не оставили его им? На ум приходил только один ответ: потому что их дом Металлам не понадобится. А если так, значит ли это, что Платина, Золото, Франций, Барий и Радий не собираются задерживаться в Руднике? И если так, тогда в какую сторону они смотрят? Очевидно, Титаны знают ответы на эти вопросы, иначе бы они не жертвовали свой дом в пользу приближенных ко мне людей. А если знают Титаны, значит знают и все остальные Металлы. Все, кроме меня. Это незнание всерьёз напрягает меня и даже тревожит. Скорее всего, ко мне просто пока ещё относятся, как к ребёнку, и важную роль здесь играет не только мой заметно младший возраст, но и моё новообращение, однако из-за моей расшатанной эмоциональности мне порой всерьёз кажется, будто Металлы не спешат принимать меня в свою давно сформировавшуюся компанию… Тяжело. Что касается трёх оставшихся людей из моей прошлой компании: Вёрджилу выдали комнату в медицинском кампусе – он уже начал работать в составе медиков Рудника; Бакчосу и Скарлетт выдали комнаты в кампусе добровольцев, в ряды которых они вступили в середине этой недели. Бакчосу пообещали со временем выдать больше квадратных метров – когда Пилар исполнится три года. Таким образом, все бывшие со мной в связке и дошедшие до Рудника люди устроились не просто хорошо, но даже комфортно (не только по местным меркам, но особенно по меркам уровня жизни, знакомого только жителям Кантонов). По одним только внезапно вспыхнувшим здоровьем лицам Эльфрика и Дельфины можно было понять, что привычные им – нам – голод, холод и страхи постепенно, но всё же начинают отступать на задний план. Быть может, когда-нибудь они ослабнут достаточно, чтобы все мы однажды смогли позволить себе засыпать и просыпаться без панических атак. Впрочем, на задний план соглашалось отступать отнюдь не всё. Платина с Золотом продолжали изнурять меня своим присутствием в моём пространстве. Платина, вроде как, старался предпринимать какие-то шаги в моём направлении, но на протяжении прошедших недель я успешно отстранялась от него и вообще от всего, что могло хоть как-то связать меня с ним. Замечая мою холодность к Платине, Золото думал, будто это может давать ему шанс. Но он ошибался. И хотя я ясно давала ему понять ошибочность его восприятия конкретно этого контура реальности, он скорее воспринимал мою незаинтересованность за растерянность новообращенного Металла, нежели за мои действительные чувства. Таким образом с каждым днём этот хренов треугольник становился всё более тяжеловесным и тупым. Беорегард с Теоной организовали для меня серию экскурсий по Руднику. За первую неделю пребывания в нём я, кажется, изучила его вдоль и поперёк, и вглубь, и вширь. Больше всего мне понравилось здание библиотеки и её обустройство. На втором месте по моей симпатии оказался продовольственный склад, на котором возможно было найти чуть ли ни всё – от запасов еды до залежей одежды. Здесь я впервые попробовала алкогольный ликёр и смогла найти для себя совершенно новую, максимально комфортную и даже красивую одежду – одежда Теоны хотя и подходила мне, всё же была на размер больше необходимого. Из-за того, что я каждый день выходила в лагерь Блуждающих, одежду приходилось менять каждый день. Такие вещи, как стиральная и сушильная машины, бесперебойное электричество и исправная канализация, горячий душ и ароматная ванна, чистое постельное белье на мягкой кровати и вкусные блюда – стали для меня настоящим открытием, подобным чуду. Так что даже с учётом того, что я не испытывала голода и сонливости, благодаря чему могла позволить себе не есть и даже не спать ежедневно, как это делали другие Металлы, я всё равно продолжала, как обычный человек, трижды в день питаться и по ночам спать в кровати, убранной накрахмаленным бельём. Не из надобности. Ради удовольствия. После того, как я узнала о том, что моя кровь в сутки способна генерировать целых десять вакцин от Стали, я сообщила Беорегарду о том, что хочу лично участвовать в отборе Блуждающих на вакцинацию. Перед этим я узнала, что до сих пор Рудник отбирал из лагеря зараженных только детей. Мне не понравился этот подход. Так я ввела в устоявшиеся правила новое условие: на вакцинацию будут забираться исключительно целые семьи – если у детей есть родители, значит родители тоже должны получить вакцину. Идея неразделения детей с родителями воспринялась положительно Беорегардом и Теоной, которым, на первый взгляд, было несложно убедить в её правильности остальных Металлов. Оказалось, что за последние пять лет количество взрослых в Руднике сократилось на целых пятнадцать процентов, в то время как количество детей выросло вдвое. Руднику необходимо было обновление “взрослой” крови: мужчины и женщины – рабочая сила, способная взращивать молодое поколение. Так Рудник начал прокладывать путь массового спасения Блуждающих от Стали. Больше всего мне запомнился мой первый выход за стену. Сутки перед этим Теона с Беорегардом инструктировали меня на эту тему так тщательно, словно отпускали не меня-Металла в находящийся под городским контролем лагерь Блуждающих, а меня-человека на территорию изголодавшихся львов. Мне объяснили, чем отличаются “трезвые” Блуждающие от Блуждающих “потерянных”. Рассказали и о том, как Блуждающие могут “теряться” буквально за считанные секунды – однажды Блуждающий из лагеря, резко перешедший в фазу “потерянного”, смог напасть на Спиро и укусить его, в результате чего первый пал от руки Клэр, а второй провалялся с жаром целых двое суток. Для предохранения от подобных ситуаций, мне выдали металлические наплечники, предплечники и защитные пластины на ноги – исходя из наблюдений, потерянные Блуждающие в первую очередь вгрызаются именно в конечности своей цели. Перед выходом из Рудника Спиро с Клэр попытались объяснить мне, что я должна выбирать из толпы в первую очередь “полезных” Блуждающих: молодых и сильных, и обязательно имеющих при себе детей, а не стариков и откровенных калек. То есть я должна была сосредоточиться на тех, кто теоретически сможет стать медиком или инженером, на крайний случай добровольцем. “Слабаков не брать”, – подытожила непродолжительную речь Клэр, и мне не понравился такой итог. Поэтому я решила, что раз уж половина тех людей будет спасаться вакциной, воспроизведенной именно из моей крови, значит я могу позволить себе спасать их не только из-за их “полезности”, но и просто. Просто так. Со мной пошли Теона, Спиро и Клэр. Выйдя через ворота Рудника мы сразу же попали в коридор из силового поля, по которому обычно проводили провакцинированных и обеззараженных Блуждающих в закрытый лазарет, расположенный внутри стены и похожий на казарму с сотней металлических двухъярусных кроватей, всего с одной дверью и без окон. В этой казарме провакцинированные пребывают под присмотром медиков от трёх до семи дней – скорость исцеления каждого организма зависит от степени его заражения. За эти считанные дни гниющий Блуждающий преображается до состояния пышущего здоровьем человека: на этапе, когда у него отпадают старые зубы, ногти и волосы, и начинают расти новые, здоровые, у него в последний раз забирают кровь на проверку, и часто в тот же день исцеленного выпускают из лазарета в социум. Далее, в течение первого года, исцеленные от Стали раз в месяц проходят обследование в медицинском крыле, на второй год они проходят обследование раз в полгода, на третьем году здоровой жизни раз в год, на четвёртый год их снимают с медицинского учёта. За все годы существования вакцины ещё не было зафиксировано ни одного случая рецидива. Более того, однажды получившие вакцину, созданную на основе крови Металлов, не только повторно не заражались Сталью, но чувствовали себя здоровее обычных людей: показатели их иммунитета были идеальными, они не болели хроническими и сезонными заболеваниями – оказалось, что эти люди обзаводились антителами не только от Стали, но сразу ото всех известных человечеству болезней. В Руднике не сразу это поняли, всего полгода назад: учёные медики Рудника открыли не просто вакцину от Стали – они открыли вакцину от всех болезней сразу. Проблема заключалась только в одной серьёзной зависимости: вакцина делалась на основе крови Металлов. Не будет согласного на забор крови Металла – не будет и вакцины. Один Металл – одна вакцина в сутки. Двадцать пять процентов населения Рудника от общего количества являются бывшими Блуждающими. После прохода через лазарет сначала новоприбывшим выдают два комплекта одежды, затем обеспечивают жильём. Первые пару лет в Руднике хватало квартир, затем внутри города отстроили один новый квартал – двенадцать пятиэтажек плюс два семиэтажных кампуса, – но и эти квадратные метры вскоре забились под завязку. Когда Рудник заполнился настолько, что стал неспособен принимать в себя новых жителей – встречались однокомнатные квартиры, в которых могли ютиться по пять человек – между стеной Рудника и силовым полем, за которым располагался лагерь Блуждающих, начали стихийно отстраиваться бараки, палаточные кварталы и кварталы с юртами. Теперь в Руднике исцеленных не размещают: всем выдают метры в бараках, шатёр или юрту – кому как повезёт. Условия жизни за стеной Рудника, конечно, хуже, чем в его пределах: проблема отсутствия канализации решается возведением уличных туалетов; проблема отсутствия водопровода решается одной общественной баней и несколькими кранами с пригодной к употреблению водой, торчащими из стены Рудника; проблема с отсутствием электричества решается факелами, масляными лампами, печами, кострами и свечами. Были и другие серьёзные проблемы, однако за счет отсутствия болезней среди исцеленных – эти люди переживали суровые зимы в своих шатрах, юртах и бараках, и не страдали даже от простуды! – спасение человечества продолжало оставаться прогрессивным. Теона сказала, что в первый раз мы пройдём весь лагерь, чтобы в следующий раз я чувствовала себя в нём посвободнее. Мы пошли против часовой стрелки. Блуждающие отовсюду тянулись к нам, но одновременно и боялись приближаться к нам вплотную. В отличие от лагеря исцеленных, лагерь Блуждающих состоял из покрытых копотью материй шатров и палаток – копоть образовывалась от сильно чадящих факелов. Отовсюду слышались тягостные стоны и заунывные завывания, болезнь словно отравила здесь сам воздух… Мы уже прошли семьдесят процентов пути, когда вдруг из толпы ко мне бросилась молодая женщина, вся закутанная в чёрные одежды, с грязными бинтами на руках и язвами на открытых участках кожи. Она почти кричала: – Спасите моего мужа, умоляю! Спасите моего мужа!.. Я испугалась, поэтому не предотвратила действий Спиро: ударив женщину по рукам, он заставил её отцепиться от моего предплечья. – Нет! – я быстро выступила вперед и теперь сама схватила женщину за её перебинтованное предплечье. – Где он? Где ваш муж? Искомый мужчина уже стоял рядом с осмелившейся броситься ко мне женщиной и держал её за плечи. – У нас нет детей, – заметил мужчина, – они забирают только детей. Я продолжала настойчиво держать отчаявшуюся женщину за руку. – Теа, – окликнула меня Клэр, – отойди от них. – Какие профессии? – я смотрела широко распахнутыми глазами то на мужчину, то на женщину. – Что вы умеете? – Он инженер! – женщина схватила своего мужа за руку свободной рукой. – Возьмите его! Он отличный инженер! Умеет работать даже с материнскими платами Павшего Мира! Это я ничего не умею, а он… – Нет, нет! – запротестовал мужчина. – Она хорошо справляется с детьми! Она была учительницей у малышей! Это ведь важно! Я обернулась и выхватила взглядом остальных Металлов. Клэр со Спиро явно не одобряли того, что я собиралась сделать: возьмём одних бездетных – ринутся и остальные, может начаться хаос. – В городе ведь не хватает инженеров, – тихо проговорила я, так, чтобы в толпе Блуждающих не расслышали моих слов, – учителей в младшей школе тоже недохват, – я говорила со знанием дела. В мою руку вновь вцепились – на сей раз это был муж этой женщины. Он заговорил совсем тихим шепотом. – С нами ещё двое. Они совсем плохи, но у них ещё есть время, они ещё не потерянные. Пара: тридцать восемь и тридцать семь лет. Восемь месяцев назад они смогли протолкнуть за стену троих своих детей – девочек пятнадцати, десяти и четырёх лет – и двух подопечных – девочек двенадцати и семи лет. Получается, они многодетная пара. Их дети сейчас в Руднике… Я обернулась и сразу же вцепилась взглядом в Теону: – Родителей нужно воссоединить с детьми, – одними губами прошептала я. Только благодаря поддержке Теоны я в итоге смогла протащить всех четверых в лазарет. Спустя неделю все четверо, здоровые и красивые, стали жителями шатров: молодой мужчина, спасенный благодаря напору своей жены, и вправду оказался хорошим инженером, его жена смогла устроиться в школу, а их друзья, проведшие в лазарете на три дня дольше, воссоединились со своими дочерьми… Но этот инцидент, как меня и предупреждали Спиро с Клэр, сразу же поднял беспокойство в лагере Блуждающих. Поняв, что Рудник стал принимать не только подростков и детей, но и взрослых, зараженные стали проявлять буйство. Они начали совершать попытки пролезть вперед, из-за чего в тот же вечер, в который я пошла против общепринятых правил, за пределами силового поля вспыхнуло несколько серьезных потасовок. Спустя несколько часов у меня состоялся серьёзный разговор с Беорегардом. Стоя на стене, мы наблюдали за гудящей толпой Блуждающих. “Как бы это ни было ужасно, но городу необходимо сильное внутреннее наполнение, как сильные сосуды необходимы кровеносной системе”, – сказал Рутений. Он сказал только это и больше ничего. Ещё обнял меня за плечи и тяжело вздохнул… Он не запретил мне тащить за стену обыкновенных, бездетных людей. Запретили другие Металлы. Но я не пожалела о своём решении: я спасла четырех людей и видела, как они на моих глазах ожили, получив вакцину, изготовленную из моей крови! Я продолжила выходить за стену. И продолжила мухлевать. Достаточно было одного ребенка, чтобы организовать вокруг него семью из девяти взрослых человек. И всё же я старалась хотя бы немного оправдывать надежды Рудника: я старалась спасать молодые пары и молодых одиночек, подговаривая их притворяться семьёй рядом с чужим ребёнком. В это же время другие Металлы продолжали переправлять за силовое поле исключительно подростков и детей. Так в лагере Блуждающих я обрела неожиданное имя: Металлическая Дева – дарующая надежду, спасительница обречёных. Глава 20 При свете воткнутого в землю факела я только что закончила выцарапывать ножом имена Шарлотты и Пилар на Стене Памяти. Стена Памяти – участок стены Рудника у южных ворот, у которого горят негаснущими искуственными огнями свечи, возложены ещё свежие и совсем засохшие цветы. Здесь на бетоне выцарапывают неуклюжими буквами имена умерших людей. Так как кладбища внутри Рудника нет – оно расположено за стеной, справа при выезде из южных ворот, – чтить память ушедших людей местные живые приходят к этой стене. Я вспомнила Шарлотту и других: Нереуса, Фокаса, Софаса, Чеб, Уту, вообще всех девушек, живших со мной в казарме Рудника Кар-Хара и позже попавших в Ристалище… Закончив с именами Шарлотты и Пилар, я уже хотела взяться за Фокаса, как вдруг услышала шаги остановившегося рядом человека. С акробатической ловкостью, присущей Металлу, провернув нож в руке, я посмотрела вправо и резко застыла от неожиданности – рядом со мной остановился Платина. У меня сразу же возникло жгучее желание осмотреться по сторонам в поиске отходного пути, но я понимала, что так делать нельзя, чтобы не выдать своего переживания, поэтому просто замерла. Это был первый случай за минувшие пятнадцать дней, когда он смог словить меня в одиночестве. Зато теперь я поняла, что все эти дни нарочно выстраивала вокруг себя компании из разных людей, чтобы случайно не оказаться наедине с ним. Но ничто нельзя оттягивать вечно. У меня получилось тянуть лишь пятнадцать дней. Недолго, но, если задуматься, внушительно… – Думаю, нам стоит начать говорить, – сдвинув брови, Металл посмотрел на свежевыгравированные на стене моей рукой имена. – Не стоило тебе так поступать со мной, – нахмурившись в ответ, глухим тоном начала я, уже пряча нож в висящие на моем кожаном поясе ножны. – Я покидала этот мир с переполненным страхом сердцем. Мой последний человеческий взгляд запечатлел взгляд того, кто вонзил в моё сердце клинок. Я этого не забуду. Сказав это, я уверенно развернулась на одних пятках и зашагала в противоположную сторону, спрятав сжавшиеся кулаки в тёплых карманах потёртой кожаной куртки, подаренной мне Беорегардом. Изо рта и носа вырывался густой пар, белеющий на фоне ночного мрака, кое-где рассеивающегося от силы живых и искусственных огней. Платина оказался прав. Нам и вправду необходимо было начать говорить. Стоило мне высказаться, и как будто полегчало… Как будто. Я смогла отыскать его – он уходил, но вернулся. Его было просто заметить: огромный Чёрный Страх выдавал его присутствие, как красная мулета выдавала готового к противостоянию матадора. О приходе в лагерь “возможно нашего” Блуждающего мне сообщили дозорные верхнего яруса стены, следящие за северными границами. Выйдя за стену, я, воспользовавшись скоростью Металла, смогла отыскать его за считанные минуты – он остановился за границей лагеря. Границы лагеря считаются самыми опасными местами, потому что здесь обитают самые близкие к потерянной форме Блуждающие и часто блуждают уже потерянные. Однако наш Блуждающий ещё не познакомился с местной инфраструктурой, потому и выбрал для своей остановки одно из самых опасных мест. Впрочем, с ним был Чёрный Страх, так что, быть может, он сам являлся самой большой опасностью здесь. Когда я подбегала к нему, громадный тёмно-серый волк поднял голову в мою сторону и неожиданно не отреагировал на меня грозным рыком: узнал ли или дело было в том, что я теперь Металл? – Тяжелая ночка, Блуждающий? – бросив взгляд на кол, который тот вытачивал из широкой осиновой ветки, хмыкнула я. Блуждающий поднял взгляд и врезался в меня неестественно сияющими голубым светом глазами зараженного Сталью человека. Его лицо всё ещё было закрыто повязкой, а голова утопала в глубоком капюшоне длинного чёрного плаща. – Ты… – удивлённо и с надрывной хрипотцой заговорил он. – Всё-таки выжила. – Тебя искали, знаешь? Скарлетт каждый день штурмовала меня с требованием отыскать тебя. Но лагерь большой, попробуй найди в нём того, кто из него ускакал. – Я на грани. Уже скоро стану потерянным. Меня не спасти. – Помнишь, ты пытался спасти меня от рук Платины? – Помню. – Сегодня я отплачу тебе твоей монетой. Вставай. Сегодня тебя ждёт спальное место в лазарете. Он встал, но вместо того, чтобы приблизиться ко мне, начал гладить своего чудовищного питомца. – Скарлетт шикарная женщина, – вдруг произнёс Блуждающий, что вызвало внутри меня непроизвольную ухмылку: в моём восприятии Скарлетт была скорее устрашающим бойцом, нежели шикарной женщиной. – Её старый шрам на плече… Она рассказала мне о нём, – он немного помолчал. – Знаешь, откуда он у неё? – Нет, – сдвинула брови я, словив себя на том, что в действительности мне с первого дня знакомства с ней была интересна таинственная история её шрама. – Она выжила в Ристалище и спасла ещё одного человека. Тот позже предал её в Кар-Харе. Из-за того предательства у неё шрам… Я не хочу предавать. Я поняла, к чему он ведёт, и отвела взгляд: – Чёрного Страха в Рудник не провести. В городе слишком сильно помешаны на внутренней безопасности. Неужели он откажется от исцеления ради своего волка?.. – Я знаю, что нельзя, – вновь захрипел собеседник. – Поэтому я оставлю его тебе. – Мне?.. – Я не поняла. – Но… Я тоже живу внутри Рудника… – Металлическая Дева, о которой говорят в лагере зараженных, это ведь ты? – Да… – я нервно моргнула. – Значит, ты каждый день выходишь за стену. – Я промолчала. – Я отдаю тебе Чёрного Страха. Он будет твоим, – с этими словами он протянул мне руку. Помедлив лишь две секунды, я протянула свою в ответ. Взяв её, он приложил мою ладонь к влажному чёрному носу зверя. Волк, казалось, опасался сделать резкий выдох. – Ты сможешь ездить на нём верхом, как я. Зверь смотрел прямо в мои глаза. – Я смогу обезопасить его, – мой голос вдруг зазвучал на тон ниже. – Его можно будет разместить в одном из силовых тоннелей, в которых нет прохода для зараженных. – Попробуешь? – Блуждающий похлопал волка по спине, тем самым приглашая меня оседлать зверя.