– Возможно, – неосознанно сдвинул брови я. – Возможно я просто провожу параллель со своей первой любовью, которая, обратившись в Титан, осталась с Титаном. Возможно, в обоих случаях не металлическая принадлежность в итоге сыграла ключевую роль. Возможно. Поставив локоть на стол, я уперся губами в сжатый кулак и замолчал. – Я слышал, будто ты пообещал дать ответ Франций, – вдруг произнёс неожиданное мой бывший лучший друг. – Ещё одна ловушка боли. Очевидно, мне продолжает не везти в любви, – я пронзил своего собеседника взглядом, и понял, что он слушает меня с дружеским участием. От этого стало только больнее. – Я буду с Франций. И с течением времени я полюблю её. Но она состарится и умрёт. Мне уже предсказали её потерю. Она покинет нас в следующем столетии. У нас родится златовласая дочь. Ребёнок станет Металлом. И станет парой одного из сыновей Рутения и Родия. – Но у Беорегарда с Теоной нет сыновей, – сдвинул брови мой бывший и, быть может, ещё будущий, но не нынешний друг. – Не знаю когда это случится, но помимо Теи у них ещё будут дети. Два сына и дочь. – Речь о грядущем поколении. Но что насчет тебя? – Через полвека после ухода Франций я всё же смогу обрести свою истинную пару и познать настоящую любовь в лице дочери неизвестных Металлов. На этом предсказание обрывается. – Значит, всё будет хорошо. – Будет. Речь о будущем. Не о настоящем. – Прости. Видимо, я ничем не могу помочь тебе. В этом он ошибался. Он мог выслушать меня. Получается, я решил воспользоваться его помощью без спроса: – На протяжении продолжительного времени Теа считала меня едва ли ни лучшим другом и защитником. Она обманывалась. Я её обманывал. В Ристалище я специально довёл её до состояния простуды: выловив её из болота, не уделил должного внимания её ране, не дал ей обсохнуть и на протяжении ночи беспощадно гнал её через лес, выбивая из неё остатки скромных человеческих физических сил. Воспоминания подбросили мне подробности минувших событий: “– У неё жар, Золото! Люди умирают и от меньшего! – Откуда мне знать, что у неё жар?! Я не знаю температурных норм человеческого тела! – У неё лицо порозовело и хрипит дыхание! Как подобное можно не заметить?!.. Хочешь решить это таким образом? Ни тебе, ни мне? – Не бредь! Я, в отличие от тебя, до подобного не опустился бы!.." Смахнув тягостные воспоминания гулким пропуском воздуха из лёгких по горлу, я продолжил свою исповедь: – Благодаря моим стараниям, к закату следующего дня у неё уже не было другого выхода, кроме как обратиться в Металл. В противном случае её ждала смерть если не от от заражения крови, тогда от воспаления лёгких. Я постарался на славу, чтобы выглядеть в её глазах героем, отстаивающим её жизнь у недоброго Платины. Однако… – Наши взгляды резко встретились, чем едва не вызвали треск в пространстве. – И ты не лечил её в тот день. Ждал. И наверняка знал, что именно сделаешь с ней уже тем же вечером. – Мимика моего собеседника оставалась литой. Мы не моргали и не дышали. – Ты поступил благородно, обратив Тею в Металл не подобный своему, чтобы после обращения она не притягивалась к тебе невольно. Впрочем, – я повёл бровью, и бровь Платины приподнялась в ответ, – ты мог знать о платиновой монете, спрятанной в её нагрудном кармане. Ведь Металлы, если хотят того, чувствуют свой металл. Ведь так во времена Металлического Турнира ты отыскал её в Ристалище? Молния на её костюме была платиновой. – Выражение его лица не выдавало ни единой эмоции. Только одна приподнятая бровь, вторящая моей приподнятой брови. Он не обязан был отвечать мне. И я вовсе не допрашивал его. Я просто размышлял вслух, а он просто слушал. Поэтому я продолжал. – Теа распрощалась с человеческой жизнью в страхе и это наложило более значимый след на её сердце, чем реальный шрам от лезвия клинка. Однако ты знал, на что идёшь. Знал, что со временем это пройдёт, ведь у Металлов времени много. И ты предвидел, что любая боль в её сердце с течением времени преобразуется в чувство глубокой благодарности, которое постепенно перетечёт в любовь. В конце концов, Теа ведь теперь тоже отчасти Платина. За что она ещё поблагодарит тебя в будущем, – я положил оба предплечья на стол. – Знаешь, во время Металлического Турнира я спас Луну, Зефира и многих других, как когда-то Титан спас меня во времена Паддока и Конкура. Но, кажется, тебя до сих пор все считают благороднее меня. – Ты хочешь быть благороднее меня, Яр? – Яр, – я ухмыльнулся. – Яр – это моё второе имя, данное мне Дикой в Паддоке. Обратившись в Золото, я вспомнил своё настоящее имя. Но предпочёл сразу же забыть его. Потому что вместе с именем я вспомнил и свою жизнь до Паддока, протекавшую в Диких просторах. То была жизнь, которой невозможно гордиться, которую хотелось бы стереть, чтобы даже я не вспоминал того плохого парня, который составил фундамент моей нынешней личности. Нет, Платина, я не стремлюсь быть благороднее тебя, потому что я прекрасно помню свою человеческую сущность. Я могу быть благородным Металлом, но я не был благородным человеком. А ты был? Прости, столько лет прошло с момента признания тебя моим лучшим другом, что я не могу припомнить твоё настоящее имя: Белогор или Ратибор? Глава 33 Джекки Теона, Тея, Тринидад и я удобно расположились за раскладным столом в каюте Теоны, и уже третий час резались в карты. Таким составом мы собрались впервые, но практически сразу нам стало понятно, что более гармоничной команды на этом судне ни нам, ни кому-либо другому не составить. – Как думаете, что будет дальше? – Теа, сидящая по левую руку от Тринидад, повторила позу своей крёстной: закинула ноги на лавку, на которой сидели я с Теоной, и скрестила их. – Беорегард уверяет, что ковчег пристанет к берегу уже менее чем через час. – Да, а вдруг мы сойдём на австралийский берег, а он не такой уж и приветливый? – Решила поддержать новую тему для разговора Тринидад. – Вдруг там Сталь? И всё кишит Блуждающими… – Она выбросила королеву. Вот ведь стерва. Естественно она знает, что мне нечем крыть! Мне пришлось забрать девять карт со стола. Дикая нагло ухмыльнулась. Я едва сдержалась, чтобы не продемонстрировать ей свой средний палец или, на крайний случай, чтобы не смущать глаз малышки Теи, язык. – Или мы обнаружим там не Сталь, – предположила Теона, бросая на стол тройку. – К примеру, Атаки, – поддержала я, раскладывая карты веером в своих руках. – Кстати, если нас встретят Атаки, нужно перепроверить, кто под каким зодиакальным знаком умудрился родиться. – Да ладно, ты ведь должна помнить все дни рождения, – прищурилась Теона. – Могу лишь сказать, что мне, Конану и Тринидад Атаки не страшны, – наигранно приподняла брови я. – Остальных нужно перепроверить. – Брось, – смеясь, Теона врезалась в моё плечо, – я знаю, что ты прекрасно знаешь даты рождений всех Металлов. – А вот и не всех, – заулыбалась Теа. – Дни рождений новоприбывших Металлов она наверняка не знает. – Что-то ты перестала быть хмурой, – прищурилась я, вновь забирая карты со стола из-за подставного короля Тринидад. – Может быть, у тебя что-то с Платиной наладилось? – Причём здесь Платина? – мгновенно вспыхнули пунцовым цветом щеки, точь-в-точь как у Теоны. – Мы вообще говорили про Атаки. – Разве? – довольно повела бровью я. – Да. И я думаю, что нет там никаких Атак. – А я думаю, что нам всё же стоит поговорить про твоё настроение, так сильно зависящее от Платины. – Ай да ну вас! – резко выбросив свои карты поверх общей колоды, мелкая Диес вскочила со своего места и вихрем выбежала в коридор, не забыв при этом громко хлопнуть металлической дверью. Пу-пу-пум… Вот вам и гармоничная команда. – Ох уж эти подростковые эмоции новообращенных, – вздохнула Тринидад, принявшись замешивать карты Теи в общую колоду. – Ведь у нее же сейчас проблемы с гиперчувствительностью слуха – не у нас – зачем доставлять себе дискомфорт такими громкими звуками, как хлопки тяжелых дверей? – Неужели мы тоже были такими детьми? – всерьёз не верила в такую вероятность я. – Если честно, я рада, что она пока ещё проявляет пусть и последние в её жизни, но всё же остатки детства, – продолжала улыбаться Теона. – Ты сейчас от любых её подростковых закидонов готова кайфовать, правда? – хитро улыбнулась ей в ответ Тринидад, начав раздавать карты. – В таком случае зацени: вчера вечером я видела, как твоя дочь сосалась с Платиной возле своей каюты. Как тебе такое? – Ааааа!!! – Теона до боли зажмурилась и начала тереть свои глаза обоими кулаками. Подмигнув Тринидад, тем самым оценив её выступление, я со смехом обратилась к нашей общей подруге: – Если ты так реагируешь на это, скажи-ка нам, как на новость о таком зяте среагирует Беорегард? – Даже не вздумайте ему говорить об этом! Ясно?! – Я думала, ему нравится Платина, – заметила Тринидад, сразу же завалив меня шестеркой. – Даже больше: он считает, будто Платина – лучший из известных ему кандидатов. – Надо же: кандидат! – оценила Тринидад. – И при этом отец вашего сумасшедшего семейства всё равно не готов увидеть Платину сосущимся с Теей? – с наигранным непониманием хмыкнула я. – Думаю, с другими детьми у него будет так же… Она резко замолчала. Мы с Тринидад обменялись напряженными взглядами. Теона, не отрывая сосредоточенного взгляда от своих невыгодных карт, начала розоветь наподобие своей дочери. – Эй! – я толкнула её в плечо. – Эй, ты чего заткнулась? – более прямолинейно потребовала разъяснений Дикая. – Ты там что, “того”? – мои глаза продолжали округляться всё шире. – Вот ведь!.. – старшая Диес, явно проболтавшаяся случайно, резко отстранила от себя карты. – Да, я снова беременна. Вы бы видели свои лица! У вас ведь сейчас глаза из орбит повылетают! Редкое зрелище… Беорегард меня не простит за то, что я увела у него из-под носа шанс понаблюдать за тем, как Дикая с Неуязвимой свои челюсти на пол роняют. – Ты беременна? – не своим голосом наконец отозвалась Тринидад. – Прямо сейчас?.. – Беорегард знает? – мой голос выдал неожиданную хрипотцу. – Конечно знает. Узнал первым после Теи. Меня выдал токсикоз. – В смысле “он узнал первым после Теи”? – встрепенулась Тринидад. – То есть Теа уже давно знает об этом, а мы узнаем только сейчас?! – И, главное, как профессионально новообращенная молчит! – поддержала праведное возмущение подруги я.