— Конечно, — с энтузиазмом согласился тот. — Работайте сколько потребуется, можешь в контору не возвращаться. И добавил про себя: «Я же сразу поверил, что вы только работой и будете заниматься». На следующее утро Юко пришла в новом черном брючном костюме, который не просто подчеркивал ее точеную фигурку, он ее обнимал, оттенял необычную строгую экзотику. — Ты ничего не перепутала? — спросил Слава. — Заседание завтра. — Не перепутала, — улыбнулась Юко. — Просто костюм новый, нам нужно привыкнуть друг к другу. — Да уж. Постарайтесь привыкнуть. Костюм супер. Юко уехала около двенадцати часов. Слава работал без нее часа два, и тут позвонила мама. — Беда у нас, — сказала она своим ровным и мягким голосом. — Надо приехать, сынок. Папа упал, я его сама поднять не могу. «Скорую» вызвала, но они сразу сказали, что приедут в лучшем случае минут через сорок. Много вызовов, мало людей. — Он в сознании? — Вроде бы да… Но он не может говорить. Понимаешь, пытается, но не может. — Она заплакала. — Похоже на инсульт. Положи ему что-то под голову. И жди меня. Я быстро приеду, по дороге постараюсь договориться с хорошей клиникой. Вячеслав отменил все встречи, позвонил жене. Телефон разрядился, он положил его заряжаться, собрал со стола документы и запер их в сейф, как поступал всегда. Закрыл контору и бросился к машине. Проехал часть пути, выстраивая порядок необходимых действий. Полез в карман за телефоном и обнаружил, что забыл его. Возвращаться, конечно, нельзя, позвонит кому нужно от родителей. За телефоном он приехал поздно ночью. «Скорая» отвезла отца в клинику, с которой договорился Слава, они с матерью посидели там, сколько разрешили. Потом он отвез ее домой. Славу покачивало от усталости и пережитого потрясения, когда он шел к двери конторы. Было темно, только слабый свет фонаря неподалеку. Он не сразу заметил небольшую темную фигурку у двери. Показалось, что это ребенок, мальчик, который стоит совершенно неподвижно, опустив руки по швам. Какой-то мираж. Слава подошел ближе и не сразу поверил своим глазам. Это была Юко. В полумертвом свете ее лицо казалось голубым, а глаза неподвижными, застывшими. — Что случилось, Юко? — спросил он. — Ты не брал трубку, я все время звонила. Я не знала, куда мне идти. — Я оставил телефон в кабинете на зарядке. За ним и приехал. Почему ты не вошла? Почему ты вообще приехала так поздно? — Мне страшно, Слава. Я не знаю, что делать. Я бы тут стояла до утра, потому что не могу шевельнуться. Кирилла убили… Я бежала от его дома, наверное, много часов. В машину сесть побоялась: руки дрожали, и я не видела ничего. Слава почти внес ее в офис, дал выпить стакан воды, уложил на диван. Спросил: — Ты можешь рассказать? — Я попробую. Все, что смогу… Было уже довольно поздно, я лежала в ванне Кирилла… Услышала звонок в дверь. Он открыл. Он всегда открывает, не спрашивая кто. Дом на Тверской, к нему постоянно заходят знакомые после ресторана, к примеру… Просто поприветствовать и сразу уйти. Я даже не слышала голосов, криков… Не торопилась выходить. Вытиралась, влезла в халат. Надеялась, что позвонивший в дверь быстро ушел. А когда попыталась выйти, оказалось что дверь заперта снаружи. У Кирилла все не так, как у людей: все внутренние двери можно закрывать на ключ. Ключи и торчат в скважинах, но никто, конечно, эти двери не запирает. Я звала его, билась с дверью, наверное, очень долго. Нашла под ванной какие-то инструменты. Разодрала руки, сломала ногти… Вышла… Кирилл лежал в холле. Страшная рана на виске и перерезано горло. Лужа крови. Входная дверь открыта. В его кабинете все перевернуто. Мне кажется, нет ноутбука. — Ты звонила в полицию? — Нет, конечно. Ты же понимаешь, это могли быть вообще они… Меня бы просто забрали по подозрению, больше некого. Никто не должен приехать на место преступления до того, как все увидите вы с Сергеем. Я ничего не трогала. Закрыла дверь снаружи своим ключом, вышла… Никого не видела у подъезда, машин незнакомых тоже не было… Свою машину там оставила… — Мне так жаль, милая. Соболезную. Ты все сделала очень правильно. — Но они потом выяснят, что между убийством и вызовом полиции прошло время. Убийца, конечно, понял, что я там, раз закрыл меня в ванной. — Не просто понял, но точно знал это. Ты ведь теперь самый удобный объект для подставы. Убийца должен был явиться именно тогда, когда ты была в квартире Кирилла. Со временем справимся. Районную полицию вызывать, разумеется, не будем. Допускаю, что там уже ждут этого не дождутся. Сергей раньше работал следователем Генпрокуратуры, сейчас сотрудничает с руководителем отдела по расследованию убийств Земцовым. Это порядочный человек, он все поймет. Савицкий не должен был заговорить на суде, я не должен был обнародовать наш материал. В ноутбуке Кирилла был наш список доказательств? — Да. Я ему посылала. — Я поражен твоим самообладанием, выдержкой, способностью оценить ситуацию. Ты избавила нас всех от грязной сенсации, от фальсификации всех обстоятельств. Да и себя ты спасла. Нам бы нелегко было тебя сразу вытащить. Ты уже представляешь себе, что такое заказное следствие и правосудие. — Спасла себя? — недоуменно переспросила Юко. — Себя мне спасти невозможно. Меня больше нет. Я сейчас там, тону в крови самого родного человека. И я обвиняю себя во всем. Я ведь была рядом, когда его убивали. И если бы мы не начали свою яростную борьбу с этим преступником, Кирилл был бы жив, по крайней мере. Даже если бы его посмели осудить. — Скажу банальность, только они и помогают в самых жестоких ситуациях. Все проходит. Слава набрал Сергея: — Нам надо срочно ехать, Сережа. Быстрее всего будет, если ты заберешь меня из конторы. Ехать к дому Савицкого. Беда там. — Буду через двадцать три минуты. Кольцов вошел в приемную Вячеслава через двадцать минут. Слава изложил ситуацию в нескольких точных фразах. Сергей внимательно посмотрел на сжавшуюся в уголке дивана Юко и произнес: — Надо же… Я ни о чем не догадывался. В отличие от этих тварей. Прости меня, Юко. И прими мои соболезнования. Проблема еще в том, что тебе придется поехать с нами. Надо самой все рассказать следствию, ты единственный свидетель. Сможешь? — Конечно. Я хочу вернуться. Мы ведь не попрощались… Они подъехали к дому Савицкого вместе с группой Земцова и экспертом-патологоанатомом Масленниковым. Проходили часы, все работали. Юко четко и ясно отвечала на вопросы. Никто не догадывался, что для нее все плывет в багровом тумане. Только Масленников в какой-то момент внимательно посмотрел на нее, взял за руку, слушая пульс. Спросил: — Вам нужна помощь? — Нет, спасибо. Я в порядке. — У меня с собой хорошие успокоительные препараты. — Что вы. Я не хочу препараты и успокаиваться. Я хочу побыть с ним одна буквально пять минут. Мне очень нужно. Это возможно? — Разумеется. Мы вас оставим. Попрощайтесь. Все покинули холл. Ровно через пять минут Юко появилась на пороге гостиной: — Извините, что задержала. У меня все. — Примите мои соболезнования, — коснулся ее руки полковник Земцов. — Вы нам очень помогли. Будем на связи. Теперь вам лучше уехать, ваши спутники вас отвезут. Мы сами все закончим и уберем. Оставьте ключ от входной двери. Мы ее закроем и опечатаем квартиру. — Куда ты поедешь, Юко? — спросил Слава у машины. — Может, к нам? Не стоит, наверное, тебе оставаться одной. — Что ты, — даже вздрогнула Юко. — Мне сейчас нужно остаться именно одной. Я поеду на своей машине. Слава, завтра мне нужно позвонить в суд и сообщить, что случилось? — А не звони, — вдруг произнес Слава. — Сережа, можно попросить Земцова, чтобы до начала заседения никому не давал информации? Нам надо закончить дело. Следствию это будет интересно. — Я «за», — после паузы сказал Сергей. — Понял идею. Давай исполним этот номер. Юко, постарайся поспать, чтобы утром выглядеть на все сто. Нет, на все тысячу процентов. И надо быть совершенно спокойной. — Я постараюсь, — тихо произнесла Юко. — Да, я сделаю все, что нужно. И потом тоже. Идею я поняла. — Знаешь, Слава, — произнес в машине Сергей, — скажу сейчас одну крамольную вещь. Ты говорил, Юко обвиняет себя в том, что произошло с Кириллом. И она в чем-то права. Когда появляется «дитя ночи» — а по-простому роковая женщина, — жизнь превращается в минное поле. Одна конкретная жизнь. Взрываются все скрытые и вялотекущие опасности. Упаси меня бог от любви роковой женщины. А ее врагам я бы не позавидовал. «Дитя ночи» легко превращается в воительницу. Часть пятая Обвинение без суда В десять утра у решетки вокруг суда и у входа в здание стояла охрана. Чуть дальше журналисты и операторы плотным кольцом. Сергей остановил машину, опустил окно и показал охраннику документы всех троих. Журналисты рванулись к машине, пытаясь что-то рассмотреть сквозь затемненные стекла, торопливо снимали. Машина Кольцова въехала в пустынный двор. Там спокойно прогуливались два человека — Земцов и Масленников. Никто ни с кем не стал здороваться, даже не обменялись взглядами. Только Земцов негромко произнес, глядя в пространство: — Заходите. Мы войдем в нужное время. У входа в зал заседаний возбужденным шепотом переговаривались ангажированные свидетели обвинения. Они были в достаточно большом количестве. В самом зале людей немного, но это, без сомнения, «лучшие люди города». За судейским столом судья Мария Захаренкова, под помостом секретарь суда. За небольшой трибуной слева — прокурор Василий Никонов. Перед столом судьи по центру истец Полунин со своим адвокатом и секретарем Игорем Костиным, высокомерным и самоуверенным человеком, о котором ходило много сплетен. Говорили, что он чуть ли не мозг Полунина, обсуждали его скандальные романы и агрессивное отношение к женщинам. Справа места для сопровождения ответчика, чуть подальше перед маленьким столом — для Кирилла Савицкого. Какая милость: его, кажется, не собирались посадить в «аквариум». Вошли так: Вячеслав и Юко впереди, Кольцов, заявленный как эксперт-помощник адвоката, сзади. Зал замер. Казалось, все перестали дышать. Так невероятно выглядела эта троица. Вячеслав и Сергей были в черных костюмах с белыми рубашками. Юко в черном облегающем платье с длинными рукавами и небольшим овальным вырезом. Все скромно, выдержанно, в духе протокола. А смотрелись они так, как будто шли по красной дорожке Каннского кинофестиваля. Мужчины элегантны и неприступны. Юко вызывающе совершенна. Глаза — черные бриллианты, холодные и опасные. Губы — нежные и чувственные — плотно сжаты, в них вызов и превосходство. Даже Захаренкова, известная своей бесцеремонностью, на время утратила дар речи. Заговорила, когда они приблизились к ее столу: — Где ответчик, адвокат Калинин? Вы задержали заседание на десять минут. — Я объясню. У нас случилось небольшое ЧП, совершенно непредвиденное, потому я не мог заранее поставить вас в известность. Кирилл Анатольевич немного задерживается. — Опять ваш цирк, — недовольно произнесла Захаренкова. — Не можете вы без этого. И что прикажете нам делать? Сидеть и ждать, пока ответчик соизволит явиться? — Я предлагаю не ждать. Насчет цирка совершенно согласен. У вас, Мария Петровна, потрясающее чувство юмора. Разрешите мне начать свое выступление, которое я подготовил для прений сторон. Чтобы не терять время. Его же все равно суду придется выслушать. — Это что, вы придумали такой способ давления на суд? — насмешливо спросила Захаренкова.