— Я хотела сказать, что не хочу такой работы. Это раз. Второе: я хочу видеть тебя не раз в месяц в лучшем случае, а каждый день, утром и вечером. Яснее намекнуть она уже не могла. Руслан пригладил рукой волосы, помолчал и сказал: — Ничего, как-нибудь переживем этот трудный период. Не так ли, моя хорошая? — Надеюсь, — выдавила из себя девушка. Милана вернулась домой далеко не в радужном настроении. Чувствовала себя побитой собакой, которая верно служила хозяину, а на старости ее пинком выкинули из дома. Что мешало Руслану сделать ей предложение? Раньше он обещал окончить училище, поступить на заочное обучение, устроиться на работу и тогда, по его словам, «мы сможем быть вместе». Конечно, это не было предложением выйти замуж, но все-таки какой-то намек на совместную жизнь, и Милана жила этим. Теперь он без малейшего сожаления говорит о том, что они будут видеться редко, и с радостью — о своей самостоятельной жизни. Значит, он не любит ее? «Папа был прав, когда говорил, что с моими внешними данными я никому не нужна, — размышляла Милана, меняя постельное белье. — Когда в моей жизни появился Руслан, высокий, симпатичный, с гладко зачесанными, собранными в узел волосами, добрый, нежный, ласковый, я была уверена, что отец заблуждается. А теперь ясно, что ошибалась я». Милана загрузила белье в стиральную машинку, механически нажала «пуск» и пошла в кухню. Ей предстояло протереть пыль в шкафчике и приготовить ужин. Непослушными, словно ватными руками она начала доставать тарелки, но не удержала — они выскользнули из рук и ударились о пол. — Только этого не хватало! — в отчаянии воскликнула Милана, уставившись на осколки дорогого сервиза. — Ага, нашкодничала! — услышала она за спиной голос Игоря и от неожиданности вздрогнула. — Я все родакам расскажу! Они поставят тебя в угол коленками на пшено. — Не смешно! — отрезала Милана, подумав, что неприятностей ей не избежать. — Да ладно, сестра, не дрейфь! Собери все в пакет, я по дороге где-нибудь в мусорный бак выброшу, — сказал Игорь. — Зачем? — Ты думаешь, их кто-то пересчитывать будет? — улыбнулся Игорь. — Иногда мне кажется, что в этом доме настолько все под контролем, что и спички в коробке пронумерованы. — Никто не заметит! Я вон у папаши потянул немножко денег, «пощипал» маман чуть-чуть — и все нормалек! А ты раскисла из-за каких-то тарелочек! — Игорь, воровство к добру не приведет, попомнишь мое слово. — Не накаркай, сестра! — Я серьезно. Рано или поздно пропажу заметят, и тогда тебе несдобровать, — сказала Милана, собирая осколки посуды. — Что мне сделают? Выгонят из дома? Ну и пусть! — Тебе надо учиться. — Милка, давай без назиданий! — скривил брат недовольную гримасу. — Без тебя тошно. Дай что-нибудь поесть! Можно сладенькое — я такое люблю. — Мой руки и садись за стол, сладкоежка! — улыбнулась Милана. — А можно хоть без родаков не мыть руки? — Как хочешь, — согласилась Милана и добавила: — Не забудь выбросить эти тарелки, иначе мне капец. У Миланы в этот день все валилось из рук, но к возвращению матери она с горем пополам управилась с домашними делами. Мать зашла в комнату, бросила привычное «Добрый вечер», поставила сумку на тумбочку, повесила связку ключей, сняла босоножки, и Милана подала ей комнатные тапочки. — Их надо постирать, — заметила женщина. — Хорошо, мама, я завтра постираю. Мать подошла к окну, провела пальцем по подоконнику, поднесла его к глазам. — Я вытирала пыль, — неуверенно пробормотала Милана. — Лишь бы как? Завтра сделай все как положено. Приедет отец, а у нас тут непорядок. — Хорошо. Греть ужин? Милана, не дожидаясь ответа, метнулась в кухню. Скоро придет Игорь, и они будут ужинать. Все как обычно. Даже в отсутствии отца правила, установленные им, никто не нарушал. За ужином Милана набралась смелости и попросила: — Мама, поговори, пожалуйста, с папой. Я не хочу работать в части. Я нашла хорошую работу, которая мне по душе. — Мила, неужели родители желают тебе зла? Если отец что-то делает, то только для твоего же блага, — ответила мать. — Возможно, ты еще молода, чтобы понимать это, но, поверь, пройдет несколько лет, у тебя будут свои дети, и ты, как и мы, будешь о них заботиться. Пожалуй, ты поймешь это позже, а сейчас надо делать так, как советует отец. Она смотрела на дочь. В глазах — безразличие и грусть. Мила не стала возражать, зная, что продолжать разговор нет смысла. Последняя маленькая надежда растворилась за этим обеденным столом в безразличии присутствующих. * * * Пять дней отсутствия отца промелькнули как один час. С его появлением в доме внутреннее напряжение Миланы мгновенно возросло. — Здравствуй, Милана, — сказал он, переступив порог, и у девушки похолодело внутри. Отец снова назвал ее Миланой, а не Ланой, а это означало, что серьезный разговор таки состоится. И она не ошиблась. За столом, после ужина, как только глава семейства произнес «Милана», сердце у девушки замерло. В предчувствии чего-то страшного, что должно было на нее обрушиться, Милана затаила дыхание. — Ты знаешь, дочь, что мы с мамой всегда желали тебе добра, — начал отец. — Согласна? — Да, да, — испуганно пролепетала она. — Милана, извини за прямоту, но я должен сказать, а ты со мной согласиться, что у тебя, мягко говоря, невзрачная внешность, — продолжил отец, — которая не привлекает парней, мужчины не останавливают на тебе взгляды. Я прав? — Да, — кивнула Милана. — Найти подходящего достойного человека, чтобы он взял тебя в жены, нелегко. Не каждый поведется на твою неказистость, простоту и серость, тем более что ты немного туповата и не смогла получить высшее образование. Отец вытер салфеткой губы, сделал глоток воды, не спеша поставил стакан на стол. Под Миланой шатался стул, словно она была не в кухне, а на корабле во время шторма. В голове молниеносно, сменяя друг друга, проносились разные догадки. — Да, в наше время девушке без высшего образования трудно найди подходящего человека, — получив одобряющий взгляд мужа, вставила свое слово мать. — Я долго думал, Милана, как нам быть, — продолжил отец, специально сделав многозначительную паузу, — и как выйти из положения. Мы с мамой хотим, чтобы ты была счастлива и с благодарностью вспоминала нас. — Да, Мила, да, — закивала мать. — Можно я уйду? — спросил Игорь. — Нет, — ответил отец. — Хорошо, я посижу, чтобы не пропустить самое интересное, — усмехнулся брат. Родители вдвоем с осуждением взглянули на него, и он замолк. — И вот чисто случайно я, когда ездил в часть решать вопрос твоего, Милана, трудоустройства, встретил старого знакомого, — сказал отец. — Мы пошли с ним попить кофе, и выяснилось, что Александр Сергеевич год назад развелся с женой. Детей она забрала с собой, а мой приятель остался в своем большом доме без хозяйки. Милана начала догадываться, о чем пойдет речь дальше, но все еще тешила себя слабой надеждой, что ошибается. — Александр Сергеевич — серьезный и ответственный человек! Блестяще идет вверх. Подумать только: в сорок лет он уже полковник и повышение не за горами! — Отец поднял указательный палец. — Я похвастался, что у меня незамужняя дочь, которая не блещет красотой, но хозяйкой по дому и хорошей женой вполне может быть. В итоге Александр Сергеевич любезно согласился в субботу нанести нам визит — прибыть на ужин. — У нас будет сватанье? — с усмешкой спросил Игорь. — Нет, пока смотрины, — ответил отец, — если все срастется, то через пару недель молодые подадут заявление, а в сентябре сыграем свадьбу. У Миланы задрожали колени, мир вокруг зашатался. — Но… папа, я не хочу замуж, — тихо сказала она. — Мила, все девушки обязаны когда-то стать женой, — сказала мать. — Такова жизнь. — Но… Я не знаю этого человека. — Вот поэтому папа и договорился о встрече, чтобы вы смогли присмотреться друг к другу. — Нет! Не надо! — вскрикнула Милана. — Я не хочу! — Все! Хватит! — заорал отец, стукнув кулаком по столу. — Ты не какая-то там избалованная барышня! Ты современная девушка, которая должна понимать, что родители хотят тебе только добра. — Выдав силой замуж за старикана?! — пробормотала Милана сквозь слезы. — Мы же не в Средневековье! Нет, я не хочу замуж ни за полковника, ни за генерала. Я хочу быть… Я имею право быть со своим избранником! Сказала — и испугалась своих слов. Это был чуть ли не первый ее открытый протест. От страха и безысходности по щекам девушки бежали крупные горошины слез, и она с надеждой смотрела то на мать, то на отца.