Мир моргнул, вывернулся и успокоился. А на ладони академика лежала свежайшая роза бордового цвета. С капельками росы. Я взял ее и провел пальцем по срезу на стебле. Обычному срезу, выполненному обычными садовыми ножницами. Затем развернул аналитический комплекс, стал изучать результаты… И на полчаса выпал из реальности. Академик Кораблев Интересным типом оказался этот Ник, как он себя называет. Маг и волшебник. Ха-ха! Особого смысла в терминах, которыми новый знакомый обозначил себя, академик не видел. Нечто необычное можно как угодно называть – или тумана напустить, или выставить себя в выгодном и таинственном свете. Впрочем, во всех этих терминах сам Ник явно видел смысл, а их разграничение после объяснений выглядело относительно разумным. Немного необычно, но конкретно для Кораблева и его «учения», как он в шутку, подражая всякого рода проповедникам разных сект прошлого, называл одаренность, это не имело значения. Ведь важен результат, и при определенном настрое его достигаешь. С точки же зрения Ника, для разных целей надо использовать разные техники. Для управления здоровьем, организмом – одни. Для земляных работ или астральных – другие. С другой стороны, специализацию придумали не вчера. И в ней есть определенные плюсы. И скорее всего, именно в этом разделении лежит возможность объяснить то, что достичь результата порой бывает ох как трудно! Вроде бы вообще невообразимое дело – вот так достать из пустоты розу, а на самом деле вполне простое. Придумать же металл или материал с определенными свойствами не всегда получается. Мысли, почему так выходит, у академика, конечно, были, даже достаточно мощная и не очень противоречивая теория, но дьявол кроется в мелочах. Кораблев чувствовал, что нет в его работе реального основания. Вернее, оно есть, но хрупкое. Тронешь – и рассыплется. Потому и хотелось разобраться в том, что знает и умеет этот Ник. Возможно, он сумеет подтолкнуть буксующую теорию. Честно говоря, с сегодняшней позиции, академик никакого развития в использовании одаренности не видел. Отдельные уникумы, пожалуй, еще будут появляться, но в целом одаренность как науку в ближайшей перспективе ожидал застой. Из задумчивости академика вывел взгляд Ника. – Ну вы и накрутили! – покачал он головой. – В смысле? – Еле разобрался, да и то в приближении… – Он огляделся. – А чего это мы на ногах? Будто и не маги совсем! – Ник откинулся назад и буквально упал в появившееся облако в виде кресла. – Присаживайтесь, профессор. Говорят, в ногах правды нет. Зато она точно есть в заднице. Это легко можно доказать тем, что сей важный орган человека обладает собственным разумом и способностью предвидеть неприятности. Поэтому надо чаще ее ублажать чем-нибудь мягким. Кораблев присел. Действительно удобно. Тем временем над ними появился зонтик затемненного воздуха, погрузивший их в приятную прохладу. Да и освежающий ветерок откуда-то подул. Между креслами появился небольшой стол, заставленный разного рода бутылками и легкой закуской. – Угощайтесь. Вряд ли вы где еще такое попробуете. – Ник взял странный фиолетовый фрукт и откусил от него изрядный кусок. Кораблев решил последовать его примеру. Действительно вкусно. Мозг же просчитывал – смог бы он такое же сообразить-создать? Наверное, да, но то, с какой легкостью это проделал Ник, вызывало оторопь. Неожиданно к их столу, низко кланяясь, подбежал один из местных бедуинов. На его вытянутых руках лежала материя с небольшими лепешками, а на них – приготовленное мясо, сверху присыпанное зеленью и украшенное кусками верблюжьего сыра. Ник улыбнулся и принял подарок. – Пусть твои дети не болеют и живут долго, – пожелал он. Бедуин разулыбался, снова поклонился и убежал к своим. – Они разве понимают русский? – спросил Кораблев, глядя, как Ник пробует угощение. – Я бы поостерегся есть это. Антисанитария, жара, непривычность к такой еде… – А ничего так, съедобно, – помахивая куском лепешки, отозвался Ник. – Мне в принципе все равно, что есть. Могу и камни грызть, хотя приятного в этом, конечно, мало. Ну а с бактериями и прочими гадами вообще вопрос ни о чем. Они дохнут, еще не попав в мой организм. Да и вы, думаю, вполне такое можете повторить. – Ну ладно, а вкус? – А что вкус? – Ник вдруг резко опустил руку, откинул лежащий рядом камень и подхватил не успевшего убежать скорпиона. Тот тут же вонзил жало в держащую его ладонь, но Ник как будто этого не заметил. – Вкус – дело восприятия, что, в свою очередь, – дело воспитания. Вон вьетнамцы за милую душу хрумкали живых тараканов, как мы – семечки. И ничего! Но они ведь тоже люди! Кстати, вы знаете, что скорпион может целый год не есть и не умереть? А еще его можно заморозить, а после разморозки он спокойно будет дальше жить. Для чего ему это дала природа? Удивительно, – тихо произнес Ник, рассматривая насекомое. Потом отпустил его. Признаться, Кораблев после слов о вьетнамцах ожидал, что Ник съест скорпиона, но был рад, что ему не пришлось испытывать на крепость свой желудок. – А русский они не понимают. – Ник кивнул в сторону радостно общающихся бедуинов. – Однако мысль можно передать не только словами. – Ну да, чтение и передача мыслей – почти все одаренные в той или иной степени этим владеют. – Вот я и говорю – удивительно, – невпопад пробормотал Ник, о чем-то задумавшись. Кораблев же раз за разом активировал внутреннюю пси-программу под условным высокопарным названием «Познание сути», а проще – анализатор. И получал весьма странные результаты. Анализатор преобразовывал данные в комплекс ощущений и меток, повторение которых (под воздействием функции «созидание») в принципе могло вызвать последующее создание объекта анализа (или его перенос-воссоздание). Потом Кораблев обязательно попробует это сделать, но сами образы выглядели очень и очень нетипично. Если, например, проанализировав камень, он мог сразу же вообразить и создать статуэтку из этого камня, то здесь изменения никак не хотели укладываться в привычные алгоритмы. Ник Это было… необычно. Когда этот академик Кораблев, один из авторитетнейших ученых в области Одаренности, создал розу, я чуть не захлебнулся объемом информации из разных областей магии, что мне доступны. Сначала я поймал ментальный образ розы, очень четкий, объемный и подробный – вплоть до внутреннего строения. Правда, там все же было немного упрощенно, но все равно – о-го-го! Потом на основе этого образа сформировалась астральная структура вроде моих глифов, которая как бы «толкнула» астральную волну, в результате возврата отражений которой к образу розы устремилось сотни, тысячи слабо выраженных образов других роз, хоть как-то подходящих изначально заданной. Вот это я понимаю – астральный поиск! Почти мгновенный. Моим бы глифам понадобилось какое-то время, чтобы достичь такого же результата. Некоторые образы, достаточно близкие к оригиналу, на какое-то время цеплялись за него, пока не появлялся образ, похожий сильнее всех, он-то и выталкивал предыдущий, занимая его место. В результате остался один из многих, почти точная копия оригинала. У нас получилось два наложенных друг на друга образа – ментальный и астральный. Астральный образ оказался не таким уж и простым: приглядевшись, я заметил его связь с какой-то информструктурой, после краткого анализа которой понял, что это информструктура реального объекта. Дальше прошла волна уже в инфосети, и в итоге рядом с информструктурой Кораблева появилась структура розы, спроецированная на его руку. Тут важный момент: пусть не целиком, но мне удалось отследить изменение параметров объекта в реальности и в инфосети, а биокомп сумел вычислить некую закономерность. Не полную, но начало положено. Еще несколько подобных экспериментов, и я смогу выстраивать соответствия координат объектов в реальности и в инфосети. Вернее, рассчитывать. Это то, чего мне до сих пор не хватало. А дальше прошел несколько необычный процесс телепортации. Тот, которым я не люблю пользоваться, – уничтожение объекта с сохранением его информструктуры, перенос этой информструктуры в новое место, обратная накачка ее энергией и материализация. Что удивительно, у Кораблева почти не было потери энергии. Небольшой толчок – трата собственной энергии (довольно малого количества) для преобразования что в одну сторону, что в другую. Для материализации инфоэнергия из объекта уходила в инфосеть, затем шли изменения кое-каких параметров информобъекта, отвечающих за его положение в пространстве, и происходила обратная накачка инфоэнергией. Всё! Я попытался по-быстрому повторить то, что сделал Кораблев, и застопорился на этапе астрального поиска. С ментальным-то образом легко получилось, тем более можно было просто скопировать образ, созданный академиком, а вот дальше не шло дело. Впрочем, я не расстраивался, лишь попросил Кораблева: – Можете еще раз такое сотворить? Только, если это возможно, не торопясь. Хочу прочувствовать весь процесс. – Любезность за любезность, – кивнул академик. – Вы мне расскажете, что вы увидели с вашей точки зрения, и поведаете о магии, в которой вы, как я посмотрю, хорошо разбираетесь. – Я сделаю даже больше, вы не пожалеете, – пообещал я. Академик мне очень понравился. Я уже успел прошвырнуться и в астрале, и в Интернете, сняв с него информацию. По всему выходило, что вреда не будет. Все его разработки шли только во благо и вроде бы не использовались во вред человечеству. Удивительно, но в современном обществе старались работать именно на будущее и на человека – основополагающую единицу бытия. Честно говоря, если бы не война, вряд ли бы люди смогли даже попытаться построить такое общество. А тут как-то так фантастически получилось, что основная часть погибшего населения относилась к тем, кто в первую очередь заботился о себе. Война шиворот-навыворот. Обычно в войнах погибают лучшие. Нет, и здесь они погибали, только ведь фронта как такового не было, лупило по всем, не разбираясь, кто хороший, а кто плохой. Но людской баланс сместился. В России это привело к тому, что стали строить общество, которое раньше бы назвали утопическим, а тут оно вполне себе живет и развивается. Предполагаю, что без искинов, на которые взвалили максимум рутинных операций и которые не позволяли жульничать, добиться таких результатов не удалось бы. Чего стоят, язык не поворачивается это так назвать, судебные разбирательства, где в качестве судьи выступает искин. Да, случаи выше среднего уровня сложности контролируют и люди-эксперты, но большая часть дел рассматривается искинами. Логично. Есть простые правила, которые надо просто выполнять, и все. По сути, искины играют роль справедливых богов в каком-нибудь средневековом магическом обществе, выносящих максимально независимые решения. В остальном мире такого почему-то не наблюдалось: развитие шло более знакомо, в русле корпоративного управления обществом. То ли «плохих» там больше осталось, то ли менталитет не позволил выбрать другой путь развития. Не знаю. Надо будет еще посмотреть, как там людям живется. Интересно же! Менять я ничего, конечно, не собираюсь. Не вижу в этом смысла. Впрочем, как дела идут в России, мне нравится. И помочь сохраниться фантастико-утопическому миру, который мне по душе и в котором живут мои родственники, я совсем не против. Академик Кораблев Академик, почти не задумываясь, создал еще одну розу. Эта немного отличалась от предыдущей, но была такой же свежей и одуряюще пахла. Ник размышлял о своем, а Кораблев взял в руку нечто вроде бутылки растительного происхождения, похожей на флягу из высушенной тыквы, но искусно обработанной. Красивые выпукло-объемные растительные орнаменты притягивали взгляд и не отпускали. В бутылке находился очень странный, но вкусный сок неизвестного фрукта. Слегка кислый, с оттенком медовой сладости и еле заметным запахом луговых растений. Академик отпил и стал катать жидкость во рту, чувствуя, как оживают и срабатывают вкусовые рецепторы, посылая в мозг сигналы легкой эйфории. Божественно! Настроиться на нужный лад оказалось легко. Вот только материализация точно такого же сосуда потребовала на порядок больше энергии (как психической, так и жизненной), чем при создании розы. Вероятно, сейчас произошла реальная материализация, а не перенос объекта на расстояние. Собственно, в этом и была проблема. Очень трудно было создать что-то новое по причине того, что оно еще не было создано и не существует в материальной проекции. Но так же сложно было создать что-то по образцу – зачастую происходила не материализация, а перенос объекта. Расстояние для информационного поля планеты, или записей в Хрониках Акаши, не имело никакого значения. То, что сейчас произошла именно материализация, а не перенос бутылки, допустим, из одной руки в другую, – заслуга того, что Кораблев держал объект. Только в половине таких случаев получается сдублировать его. Как осознанно сделать выбор – перенос или материализация, – до сих пор не смог понять ни сам Кораблев, ни его лучшие ученики, хотя теорий было множество. Ведь если логически рассуждать, проще именно создать объект, так как отсутствует процесс разрушения, на который должна тратиться дополнительная энергия. Или же создание по записи структуры, хранящейся в информационном поле. Но нет. По другой теории, разрушения не происходит, как не используется и запись в Хрониках, а срабатывает нечто вроде прокола в пространстве, в который объект и «проваливается». Проблема остается, ведь для прокола пространства тоже надо потратить энергию, и не факт, что ее тратится меньше, чем при разрушении объекта. С другой стороны, можно изменить состав объекта – материал, и сделать это довольно просто. Вот как он сделал, вернее, поменял материал жирафа, вылепленного Ником из камня. Но это немного иная область одаренности, где действуют иные правила. Кораблев попробовал напиток из только что созданной бутылки (теперь он сможет в любой момент ее создать… ну или притянуть откуда-то, как получится) – вкус был точно такой же, как и в первой. Ожидаемо. Академик заметил внимательный взгляд Ника и привычно оттолкнул от себя вопросительный мысленный посыл. Ник изогнул бровь и хмыкнул. Будто прочитав мысли академика, он спросил: – А почему в одном случае вы перемещаете объект, а в другом дублируете? Откинувшись на спинку необычного кресла и закинув ногу на ногу, Кораблев спокойно и обстоятельно стал описывать основы работы одаренных по материализации объектов. – Значит, Хроники Акаши… – медленно протянул Ник, выслушав лекцию. – Ну да, ну да… А давайте-ка, профессор, проведем эксперимент, – вдруг оживился он. – Говорите, в информационном поле есть все, что когда-то было создано человечеством, и не только им? Кораблев согласно кивнул: – Есть предположение, что на самом деле миров множество и Земля является точкой схождения множества таких миров. А соответственно, в Хрониках есть информация не только нашего мира, но и этих параллельных. – Ну, ваша теория миров не согласуется с тем, что известно мне. Впрочем, никто не говорил, что вариант с параллельными мирами только один. Вполне вероятно, что верны сразу несколько теорий. Но бог с этим, давайте проведем эксперимент. – Какой? – Вы не пробовали создать или вытянуть из информационного поля нечто такое, что гарантированно отсутствует на Земле, а следовательно, с высокой долей вероятности может относиться к другим реальностям? – Ник с интересом посмотрел на академика. Кораблев же задумчиво опять почесал подбородок. – Думается мне, мы просто не сможем гарантировать, что то, что мы нашли, – не из нашего мира. Но вопрос, конечно, любопытный. Почему-то никто не задавался им ранее… По крайней мере, мне о таком неизвестно. Ник в предвкушении потер руки: – Я, кажется, понял, как вы действуете. На это смелое заявление Кораблев лишь слегка улыбнулся. Многие годами старались достичь нужного состояния, чтобы такому научиться. Впрочем, от Ника можно всего ожидать. Даже того, что одно из сложнейших направлений одаренности ему дастся за несколько минут. – Сначала попробуем на простом. – Ник уселся поудобнее и внешне расслабился. Кораблев запустил внутреннюю программу контроля, которую разработал сам и использовал для работы с учениками. Она позволяла ему примерно представлять-чувствовать, что происходит с учеником. Странно, или Ник ничего не понял, или он действует как-то иначе: программа контроля не показала обычной картинки. Однако через десяток минут на стол легла очередная роза. Правда, с ней что-то было не совсем так. Кораблев взял цветок в руки. Колется. Провел пальцем по срезу и понял – срез появился в процессе перемещения объекта, а не был произведен садовником. – Так… – Ник снова потер руки. На лицо наползла улыбка. – Поиск и перемещение по шаблону работает. Сейчас попробуем найти что-то несуществующее. – Стоп! – Кораблев вдруг подался вперед. – Предлагаю вам попробовать найти одну вещь… Нам не удалось ее ни вытащить, ни материализовать. Это, кстати, не всегда работает. – Естественно, – кивнул Ник. – Один внешний вид не всегда дает совпадение в астрале. – В астрале? – Ну… Я считаю, что информационное поле планеты, астрал, ваши Хроники Акаши, – суть одно пространство. Многослойное, да, но одно. – Ладно, не важно. Предлагаю вам попробовать вытащить корону Российской империи. Она пропала из музея во время войны, а мы не смогли ее ни найти, ни извлечь… – Хм… – пробормотал Ник, поискал в сети нужную информацию, и вскоре над столом стала крутиться голограмма короны. Очень точная, в натуральную величину. Кораблев довольно крякнул: – Да, это она! Большая императорская корона. Допустим, она была уничтожена, но почему не удается ее воссоздать?