— Да тише ты! — Попросила. Не знала, как объяснить ему то, что помогать людям, да еще и за деньги, было для меня делом почти криминальным. Целый год я даже списывать никому не давала, ратуя за справедливость и основные нормы учебной этики, а тут вдруг решила подзаработать на том же самом. Схватила его за локоть и отвела к стене. — Да все вокруг этим занимаются, — не унимался он, — не понимаю, почему нужно играть в шпионов? Некоторые вон, — достал телефон из кармана, — объявления открыто подают. — А мне нет дела до некоторых. — Вспыхнула. — У меня свои методы работы. Я предпочитаю не раскрывать окружающим сведений о том, чем занимаюсь в свое свободное время. Между прочим, мы договаривались о строгой конфиденциальности нашего сотруднич… — Вот теперь я точно понял, что ты — именно та Настя, которая мне нужна. — Паша закатил глаза. — И это замечательно, потому что я тороплюсь. Если не сдам сегодня-завтра все хвосты, меня отчислят. Давай сюда курсовую. Он протянул руку. — А вот тут вышла накладочка… — Вынуждена была признаться я. — Дело в том, что я всю ночь просидела за твоей работой, утром распечатала, побежала в универ, в самый неподходящий момент споткнулась, всё разлетелось, листы упали в лужу, я за ними туда же. И, и… Услышанное, видимо, привело парня в ужас, потому что он вытаращился на меня с открытым ртом. Захотелось даже дернуть его за колечко в носу, чтобы привести скорей в чувство. — Но ты не переживай. — Спохватилась я. — Курсовая осталась на компьютере моего дяди. После занятий прибегу туда, распечатаю заново и принесу туда, куда скажешь. — Ты это только что сочинила? — Паша почесал затылок. Мимо прошли, с любопытством глядя на нас, несколько девочек-одногруппниц. Я дождалась, когда они поднимутся по лестнице, и прошептала: — Нет, клянусь! Это было странно, но он разразился смехом. Наклонился на стену, судорожно втягивая в себя воздух, и я испугалась, не понимая, то ли ему скорая медицинская помощь требуется, искусственное дыхание там всякое, то ли пора психиатра уже вызывать. — Ты чего? — Спросила, опустив плечи. Паша вздохнул. — Всё. Ничего. Прости. — Вытер набежавшую на веко слезинку. — А сейчас нельзя съездить в твой зал? Я вроде как обещал заведующему кафедрой, что сегодня закрою все долги. Мне давали отсрочку. — Нет. — Замотала головой. — У меня же учеба. — И что? — В его взгляде читалось искреннее удивление. — Нет. Не могу. Нет. — Запричитала. Я и так уже опаздывала на пару, что противоречило моему первому внутреннему правилу. А не пойти на нее, было бы нарушением второго, строжайшего правила из всех правил — никогда не пропускать занятия. — Странные вы, зубрилкины. — Обиженно сказал парень, пряча руки в карманы. — Зато вы все одинаковые — те, кому я курсовые делаю. Как стрекоза из басни Крылова: в последний момент спохватываетесь, что веселье закончилось, и что пора уже и шевелиться. И работы вам вечно нужны «побыстрее, да вчера»! — Ты, вообще-то, меня только что опрокинула — не выполнила в срок заказ, за который бралась, зная условия. — Напомнил Паша. — А еще стоишь и меня тут отчитываешь. Во зануда! От возмущения я ткнула себе пальцем в переносицу. Обычно так я с грозным видом поправляю очки, но сейчас их на месте не оказалось, что парня очень повеселило — он снова улыбнулся, но теперь уже более добродушно. — Простите. — Смутилась я. — То есть прости. Сама виновата, а еще на тебя наехала. Если вопрос стоит ребром, то могу отпроситься, и мы вместе съездим и распечатаем твою курсовую еще раз. «Ведь мне тоже очень нужны эти деньги. Просто позарез». — Ладно, Настя. — Отмахнулся он. — Иди-ка ты на свою учебу. Придумаю я что-нибудь, не в первый же раз. В крайнем случае, твою историю расскажу. Про необыкновенные приключения в луже. — А как же работа? Паша шмыгнул носом, и пирсинг забавно колыхнулся. — Скажу, что завтра сдам. «Но деньги-то мне нужны сегодня» — тревожным гудком просигналила мысль. — Я тебе ее сегодня принесу, хорошо? Только скажи, куда. — Запиши мой телефон. — Согласился он. Как раз, когда я записывала в свой старенький телефончик его номер, подбежала Оля Еремеева, моя подруга и соседка по общежитию. — Привет! — Проговорила, запыхавшись. — Ой, смотрю, вы с Пашей уже познакомились. Все нормально? Передала ему работу? Мы с парнем переглянулись. Как раз Ольга и находила мне заказчиков с тех пор, как я взялась за это грязное дело. Эта девчонка была связующим звеном между теми, кто полностью отдавал себя учебе и теми, кто ходил в универ тусоваться с приятелями и хвастаться нарядами. — До связи, — махнула я Паше и потащила подругу прочь. — Ты куда? — Она остановила меня рывком. — Все идут в трехсотую. — Это еще зачем? — Удивилась. — У нас же профессор будет лекцию читать. — Лекции по техмашу пока будут совмещенными! — Олька сверкнула глазами. — Там объявление на двери висит. Инженеры, технологи, все группы потока будут слушать лекции вместе в этой огромной аудитории. Вид у подружки всегда был довольный, словно ее пьянила сама жизнь. И сам факт того, что мы существуем, а вокруг нас происходят всякие поразительные вещи, тоже будто заставляли ее улыбаться беспрестанно. И тут не было ничего странного, ведь это не она плавала в луже задницей чуть ли не перед всем универом. С чего ей было грустить? — Зачем вообще экономистам техмаш, вот скажи? — С трудом передвигая ногами, поплелась за ней. — Это же Политех, детка! — Рассмеялась она. — Лучше скажи, чего это ты сегодня без очков? — Да, так… — Я давно тебе говорила, что они старомодные. Прям костыли какие-то, а не очки. Бабкино наследство! Вот тут я расстроилась. Блин. А если профессор будет нам что-то показывать или писать на доске, а мне не будет видно? — Идем скорей, — потянула ее за руку, — нужно занять места поближе. Мы влетели в аудиторию, что называется, на всех парах. Помещение с высокими, чуть ли не как в концертном зале, потолками, было залито светом. Двадцать длинных рядов скамеек и столов освещали тянущиеся по всему периметру потолка лампы. Стены были выкрашены в белый, так что, если бы не стол преподавателя и черная доска, то мы могли бы ощущать себя совсем, как в операционной. Профессора еще не было, а вот большинство мест уже было занято: студенты продолжали подниматься по ступеням, занимая все задние ряды. Мне удалось даже заметить Лиду и ее подружек, которые устроились ближе к парням из своей группы. Тех, кто уже сидел «на камчатке» я даже не пыталась рассмотреть, поэтому быстро скользнула взглядом по первым рядам и заметила машущую нам рукой Маринку Савину. — Идем! — Оля тоже ее заметила, поэтому потащила меня за собой. От меня не укрылось и то, что, как только я вошла в помещение, многие голоса затихли. Послышались шепотки и сдавленные смешки. Мы сели на первом ряду. Я устроилась между подруг. — Чего это наши коровы замычали вдруг? — Возмутилась Олька, оглядываясь на них. И мне пришлось рассказать. И про то, как я ночь не спала, и как спросонья распечатывала курсовую, и как бежала с нею в дождь, и как позорно пала к ногам местного сердцееда под лихие возгласы толпы. Наверное, не всякий человек захотел бы делиться историями своих неудач, но эти девчонки стали мне по-настоящему близки за прошедший год. С Олей мы с первого дня жили вместе в одной комнате общежития, а Марина была местной, поэтому все это время с удовольствием знакомила нас со своим городом, устраивая различные веселые экскурсии и показывая самые красивые места. Нам никогда не приходилось скучать втроем. Больше всего мне нравилось, когда мы собирались вместе в общаге по вечерам и готовились к экзаменам. Мы сами придумали для себя удобную систему: экзаменационные вопросы писали на бумажках, каждая из нас тянула любой билет, минут десять готовились, а потом отвечали по очереди. Одна рассказывала тему, а остальные двое ее слушали, записывали и, конечно же, запоминали. Это позволяло нам не только отвлекаться от учебников, но и увлекательно, и с интересом общаться друг с другом. Особенно, если такие занятия сопровождались чайными посиделками — ммм, двойное удовольствие! Возможно, своим сокурсникам мы и казались скучными и занудными — это две самые главные вещи, в которых обычно обвиняют ботаников. Но у нас был свой мирок, в котором нам не нужно было доказывать свое право на то, чтобы жить, как хочется, и как нам видится правильным. Каждая из нас давно решила, что тратить время на ерунду, вроде мальчишек, наряды и отдых в клубах, нецелесообразно, и мы хотели выжать из нашего обучения в университете по максимуму, чтобы иметь возможность потом найти достойную работу и осуществить свои мечты. Таков был наш осознанный выбор. Да, обычно мы слышали, как нас называют за глаза. Ботанички, заучки, зубрилки, очкариусы. Но замечать это было бы выше нашего достоинства. Зато как приятно было отшивать тех, кто минуту назад смеялся над тобой, а теперь приходил, подлизываясь, чтобы просить помощи по учебе. Да, мы представляли собой три разновидности ботаноида обыкновенного, но ничуть этого не стеснялись. Я всегда стремилась к знаниям. Девочка из маленькой деревеньки, не имеющая никаких связей. Я действительно с малых лет осознавала важность и необходимость обучения. Мне нужен был этот диплом, чтобы устроиться с помощью него в жизни. Поэтому я зубрила, зубрила и еще раз зубрила. Иногда ночами, иногда даже во время приема пищи. Могла вчитываться в некоторые параграфы по несколько раз, чтобы осмыслить. Чтобы отложить их в памяти навсегда. А вот Ольке все давалось по жизни легко. Она с ходу запоминала целые абзацы теории и, едва глянув в учебник, могла воспроизвести по памяти любую формулу. Однажды услышав что-то на лекции, подруга будто записывала информацию на свой внутренний магнитофон, а сдав по ней зачет, удаляла за ненадобностью — попросту забывала. А что? Если нужно будет, быстро прочтет и снова запомнит. А вот Мариночка у нас была настоящим гением. Из тех, что корпят над книгами не потому, что стремятся пополнить багаж знаний университетской программой, а потому что ни секунды не могут прожить без новой информации, которая может стать для них в будущем базой для новых, возможно даже великих открытий. Она сама готова была научить любого преподавателя тому предмету, по которому он читал лекции, поэтому с трудом всегда сдерживалась на парах, чтобы не поправлять оратора, давая дельные научные замечания. Такие разные, не принимаемые обществом, мы все-таки были вместе. Дружили. Не то, чтобы нас, как других девочек нашего возраста, не интересовали мода и красота, просто мы уделяли подобным вещам гораздо меньше времени и внимания. Ладно, я — вечно рассеянная и непутевая, могла выйти из общаги в тапках и даже не заметить этого, а вот Маринка всерьез однажды даже проанализировала такое понятие, как мода, и привела нам целый воз доказательств о том, почему классика бессмертна. А Ольга в противовес нам была почти нормальным человеком, успевавшим всё: и учебой заниматься, и выглядеть отлично, и умело сочетать в гардеробе неброские, но практичные вещи. — И эти одноклеточные тебя обзывали Страшилой? — Возмутилась она, оглядываясь с суровым видом назад. — Представь себе. У Еремеевой чуть пар из ноздрей не повалил.