— Молодые люди, занимаем свои места. — Седой профессор протиснулся между нами, вошел в аудиторию и направился к своему столу. — Номер пять. Быстро. — Попросил я Дениса. — Вот эта. — Его взгляд был направлен на первый ряд, куда я и не смотрел до этого. — Ботаничка, кудрявая, как пудель. Надеюсь, самый сложный вариант. По крайней мере, я бы на нее поставил. Покосившись в указанную сторону, заметил мягкие, вьющиеся светлые волосы, похожие на одуванчиковый взрыв. Это она. Та сумасшедшая ниндзя, которая подкралась незаметно и, перелетев через дверцу моей машины, растянулась прямо на асфальте. Еще вчера я бы не отличил ее ни от одной из ее робото-подобных подруг: вечно замороженных каких-то, серых, зажатых, чешущих с умным видом по коридорам универа на негнущихся ногах и одетых в бабушкины тряпки. Но сегодня… Сегодня я видел ее близко. Глаза цвета океана, уснувшего, притаившегося, готового в любую секунду ожить, чтобы поглотить своими волнами и огромные встреченные корабли, и добрую часть ни в чем неповинной суши. Серо-голубые с маленькими вкраплениями зеленого. Удивительные. Большие, ясные, немного наивные. И печальные, словно случайно обнажившие передо мной глубину души. Ее глаза впились в мое лицо с такой силой, что на мгновение мне даже показалось, будто они сумели пробить ту бетонную стену из недоверия, которую я так упорно воздвигал все последние месяцы. Пришлось даже мысленно напомнить о данных год назад самому себе обещаниях, восстановить порушенное равновесие и быстро закрыться обратно. От всех. И в том числе от нее, неуклюжей и странноватой заучки с копной светлых кудряшек, мысли о которой вновь и вновь возвращали меня к тому моменту, когда я протянул ей руку, а она не сразу, но решилась принять помощь. О том, как чуть не впечаталась тогда в мою грудь и затем резко отшатнулась от меня, словно от чумного. И о том, как лицо после этого накрыло легкой волной, исходившего от нее аромата спелых слив и терпкой вишни. Интересно, это был ее гель для душа или шампунь? Мы встретились взглядами, и девчонка нахмурилась. Улыбка моментально сползла с ее лица, а губы застыли в напряжении. — Хорошо. — Сухо ответил я другу и решительно сделал шаг внутрь аудитории. — Пять за месяц. Что может быть проще? С трудом перевел взгляд вверх, отыскал глазами свободные места на третьем ряду и поспешил туда. 6 Увы, к такому я все же оказываюсь не готова: сердце сбивается с ритма, то ускоряясь, то замедляя свой стук. Мне становится трудно дышать. — Насть, дай ручку, если есть, — вдруг прошептал Женя, заставив вздрогнуть. Лекция уже шла полным ходом, все что-то записывали, а мне все никак не удавалось прийти в себя. Не оглядываясь, передала свою единственную шариковую ручку парню. — Спасибо. — Послышалось из-за спины. Легонько кивнула. Опустила взгляд на чистый лист тетради и тихонько вздохнула. Впервые за все время учебы я нарушала свое собственное правило: записывать слово в слово за лектором или, хотя бы, слушать предельно внимательно. Не делала сейчас ни того, ни другого. Да еще и последнее свое средство для письма отдала. Марина отвлеклась от конспектирования, чтобы достать из своего пенала (да-да, у нее был пенал) лишнюю ручку и тихонько передать мне. С ее стороны это был крайне жертвенный шаг, ибо такого порядка и строгого учета, который царил среди ее вещей, не было, наверное, даже на секретных госпредприятиях. — Спасибо. — Пробормотала я, почти не шевеля губами. И снова уставилась в чистый лист. Не понимала, что говорит профессор, поэтому даже не пыталась записывать. Ничего не слышала. Снова и снова вспоминала ту дозу смертельного тока, которая прокатилась по моему телу, стоило только другу Гая указать на меня небрежным движением кисти. Он что-то говорил в этот момент, довольно ухмыляясь, а мои ладони потели, колени тряслись, мысли метались из стороны в сторону, а дыхание перехватывало от дикого страха и от осознания того, что этот парень только что выбрал меня одной из жертв. Иначе, что могли означать его жесты? Раз — и рука метнулась вправо, два — влево, три — в другую сторону, четыре — недалеко от меня. И пять — их взгляды остановились на моем лице. Всё просто — пять жертв для чудовищного спора были выбраны. Вот так легко, непринужденно и цинично. Но мне ужасно не хотелось становиться одной из них. Одной из тех, кому станут жестоко пудрить мозги, чтобы потом использовать и выставить на всеобщее посмешище. — Чего не пишешь? — Шепнула Оля. — А? — Сонно отозвалась я. — Ты где вообще? Эй, Ежова, приём, ответь. Ежова, у тебя проблема? — Толкнула меня плечом. — Земля вызывает Ежову. Чувствуя, как немеют губы, я сглотнула. Осторожно, очень медленно, повернула голову направо и взглянула через плечо. В том направлении, куда поднялся Гай. Наверх по лестнице среди рядов. И Земля чуть не уплыла у меня из-под ног, потому что я тут же его увидела — он сидел как раз за моей спиной на третьем ряду. Что-то дикое, пульсирующее, горячее пробежало у меня по венам. Взвилось смятением и ударило румянцем в щеки. Гай смотрел прямо на меня. Глаза в глаза. И взгляд его был таким черным и туманным, словно он все еще на что-то злился. Или на кого-то. Может, на меня? Но за что? За то, что ему предстояло приударить за той, чей вид не вызывал у него ничего, кроме раздражения? В барабанных перепонках застучало. Точно обжегшись, я поспешила отвернуться обратно. Задрожала и уставилась на преподавателя. Втянула голову в плечи и ощутила себя так, будто бы надо мной повисла самая настоящая гильотина. «Сейчас, наверное, самый трудный период в моей жизни. Мне бы просто не рассыпаться. Выдержать все, что происходит. Бороться, стараться, держаться и выживать. А я опять умудрилась влипнуть в историю. Вот зачем?». Оля, кажется, спросила у меня что-то. Потянула за рукав. Но всё моё существо целиком сейчас охватило беспросветное отчаяние. Я, как в тумане, кивнула ей и, наклонившись на спинку стула, обхватила себя руками. Из аудитории исчезал весь воздух, и мне хотелось исчезнуть вместе с ним. — Значит, результаты голосования уже выложили? — По широкому лицу Антона Майкина скользнуло оживление. Это был самый настоящий азарт. — Нет, — Женя поправил очки, взял из подставки одну салфетку и протянул мне. Затем снова повернулся к другу. — Счетчик остановят сегодня в полночь, но за результатами можно наблюдать уже сейчас онлайн. Перевес, и притом серьезный, получается в пользу тех, кто высказался за наказание. — Да о чем вы? — Не выдержала Оля. Мы сидели в университетской столовке за нашим любимым угловым столиком: Марина, держа осанку балерины, флегматично ковырялась в салате, Олька доедала свою любимую солянку, я сражалась с отсутствием аппетита, гипнотизируя остывшее пюре, а парни, быстро опустошив свои тарелки и покончив с обедом, просто составляли нам компанию. — Мы про черную метку! — Понизив голос, Женька почти лег на стол. — Что еще за метка? — Нахмурилась подруга. Маринка презрительно фыркнула. Обычно ее раздражало, когда кто-то из смертных тратил драгоценное время на что-то, никаким боком не относящееся к учебе. Но так как она делала это не со зла, то никто на ее саркастичное фырканье внимания не обращал. — Ты что, не получала ссылку? — Майкин достал из кармана телефон, открыл нужную вкладку в браузере и развернул к нам экран. — Кто-то из наших забабахал вот такую штуковину. Это сайт так называемой «черной метки». Никаких опознавательных знаков, никаких имен разработчиков или намеков на то, кто может быть организатором всей этой движухи. — Такие вещи вычисляются на раз-два, — возразила Марина, — нужно просто шарить в программировании. Она была привычно невыносима, поэтому никто не обратил внимания на ее реплику. — Хм. Интересненький дизайн. — Оля прикоснулась пальцем к дисплею и прокрутила страницу вниз. Абсолютно черный фон, белые буквы и минимум надписей. — Содержимое гораздо интереснее. — Добавил Женька. — Неужели, вы не видели? Вам не приходила ссылка? — Нет. Он заерзал на стуле: — Всем студентам, кто зарегистрирован на сайте университета, пришла ссылка на этот сайт. — О чем он? Антон вернул страницу в исходное положение и ткнул пальцем в заглавие. — Это что-то вроде организации, которая… ну, не знаю… помогает восстановить справедливость, что ли. — Указал на выделенное курсивом. — Тайные организаторы предложили присылать им анонимки — свидетельства любых бесчинств и нехороших поступков, которые творятся на территории нашего универа студентами и даже преподавателями. Любые скандальные сплетни и слухи, получившие достаточно доказательств, они публикуют. — Но не просто так. — Женя перешел на шепот. — После того, как факт чьего-то злодейства получает подтверждение, о нем сообщают на главной странице сайта и запускают голосование: наказать ли виновника за его проступок или простить. — Каким образом? — Заинтересовалась разговором Марина. В ожидании ответа Оля застыла с выпученными глазами. Остановив в воздухе ложку, занесенную над тарелкой с супом, она вытянула шею и немного подалась вперед. — Ну, к примеру, одна девочка с третьего курса, которая пожелала остаться инкогнито, пожаловалась им на местного дон жуана. Будто бы тот, проведя с ней ночь на вечеринке, растрепал всем своим друзьям про это. Разумеется, привела какие-то доказательства. — Женя тряхнул головой. — Всеобщее голосование решило, что нужно его наказать, и через сутки после оглашения результатов этого парня обнаружили примотанным скотчем к столбу на въезде в университетскую аллею. — Это называется самосуд. — Буркнула Марина, теряя интерес к разговору и возвращаясь к салату. — А, я помню этот случай. — Олька даже присвистнула. — Все собрались тогда вокруг этого несчастного толпой и снимали на телефон. Шуму-то было! К его груди еще была приклеена табличка «трепло». — Жестко. — Изумилась я. — Наверное, у того, кто занимается этим, полно свободного времени. И с головой не все в порядке. — Жестоко, зато справедливо. — Вздохнула Оля. — Не хотела бы я оказаться на месте той девчонки: все смеются, показывают пальцем. Негодяй получил по заслугам, и это уже хорошо. — Ты бы не оказалась. — Заметила Марина, потрясая в воздухе вилкой. — Достаточно иметь хотя бы каплю мозгов и чувство собственного достоинства, чтобы не присутствовать на пьяной тусовке, не напиться и не попасть в подобную ситуацию. — Иногда мне кажется, что ты — моя мама. — Заметила Олька, послав в ее сторону многозначительный взгляд. — Откуда ты знаешь, вдруг они встречались с этим парнем? Вдруг эта девушка любила его, доверяла ему, и все было серьезно? Представляю, как ей было больно, когда этот придурок растрепал всем о том, что произошло между ними. — В любом случае, я осуждаю подобные методы. — Марина пожала плечами, и тщательно уложенные в завиток волосы на ее макушке качнулись в такт. — Еще был один парень. Долго не возвращал кому-то долг. — Женька хряпнул полстакана компота и продолжил: — Как только его кандидатуру выставили на голосование, он вернул деньги тому, у кого занимал, — испугался, что его прилюдно накажут. — Да. — Рассмеялся Антон. Его румяное, круглое лицо украсилось ямочками на щеках. — А так как конкретного имени указано не было, одни лишь намеки на личность обвиняемого, то сайт тут же закидали сообщениями о возвратах долгов на различные суммы — все массово начали возвращать взятые взаймы деньги. Лишь бы не нарваться на людей из черной метки. — А сегодня заканчивается очередное голосование. Сообщается, что один преподаватель, — Женя поставил в воздухе воображаемые кавычки: — нечист на руку. Якобы ему почти нереально сдать зачет или экзамен, если предварительно не «позолотить» ручку.