2 Полчаса спустя они миновали здание школы и подошли к воздвигнутому рядом павильону — огромному тенту с десятками столиков для пикника. Перед уходом Айзеку удалось погасить огонь и обеспечить безопасность кузницы, а затем они с Миоко пробежали милю или около того до города. Крупные обсуждения в Конгрессе обычно ознаменовывались всеобщим пиром — нечто вроде примирения и восстановления солидарности после того, как лидеры часами или днями напролет кричали и ругались друг на друга. Айзеку нестерпимо хотелось услышать, как шло обсуждение и что решил Конгресс по поводу женщины, приплывшей на корабле. Но, как всегда говорил Доминик, от бесплатной еды нельзя отказываться ни при каких обстоятельствах. Айзек с Миоко не стали искать друзей в битком набитом павильоне. Миоко с трудом нашла свободное местечко в углу. Столы уже ломились от еды. Разные виды хлеба и выпечки; свежие фрукты, головы сыра; печеный картофель и овощи; несколько блюд с тушеной бараниной. На последнюю налегать не рекомендовалось, если не хочешь удостоиться косых взглядов островитян-стариков. Работая до седьмого пота, Айзек сжег кучу калорий. Он жадно поглощал еду, едва успевая жевать. Миоко пару раз посмотрела на него с полнейшим отвращением, и он немного замедлил темп. Он как раз вгрызся в баранью отбивную, которую приберег напоследок, когда подошедшая сзади Триш положила руку ему на плечо. — Кажется, этого барашка звали Хохотунчик, — сказала она. — Надеюсь, ты чувствуешь себя виноватым. Он оглянулся. — Привет! Что слышно? — Не разговаривай с полным ртом. Она наклонилась ближе, просунув голову между Айзеком и Миоко. — На презентации садитесь поближе к нам, мы постараемся занять местечко. Что-то произойдет, и мы должны держаться вместе. При любых обстоятельствах. Вы случайно не выпили вина? На острове существовал строго соблюдаемый запрет употреблять алкоголь до двадцати одного года. Этого возраста из друзей Айзека достигли только Садина и Доминик. Поскольку такие собрания предназначались лишь для тех, кто окончил школу, Айзек с Миоко входили в число немногих присутствующих, кому нельзя пить. Айзек пару раз пробовал спиртное, однако ничего не почувствовал, кроме легкого расстройства желудка. Хоть ты нам и не бабушка, — съязвила Миоко, — обещаю, что мы не пили вино, честно. Триш даже не улыбнулась. — Хорошо. До встречи в амфитеатре. Не опаздывайте. Миоко хотела что-то спросить, но Триш предостерегающе подняла руку. — Не сейчас. Позже. Поверьте мне на слово и садитесь поближе. Она ушла. Айзек с Миоко вопросительно переглянулись. — Пойдем, — сказал Айзек. 3 Лекторий Галилея представлял собой амфитеатр под открытым небом, выстроенный на естественном утесе. Установленные полукругом скамьи были обращены к сцене, которая выходила на один из самых тихих пляжей на острове. Скала создавала невероятную акустику. В театре довольно часто проводили различные мероприятия, такие как сегодняшний доклад Конгресса. Обычно на сборищах Айзека клонило в сон, а сегодня он не мог дождаться начала. Что имела в виду Триш, которая вела себя так таинственно и говорила загадками? «Что-то произойдет», — сказала она. Странно все это. Аудитория быстро заполнялась. Видные члены Конгресса, собравшиеся на широкой деревянной сцене, переговаривались, расставляли стулья — большинство выглядели недовольными, а некоторые и вовсе кипели от злости. Вероятно, их вывели из себя дружеские дебаты о странной женщине с корабля. Айзека это не удивило. В Конгрессе всегда бушевали страсти. — Вон сидят Садина и Триш, — сказала Миоко, указывая на четвертый ряд. Они протолкались вниз, и хотя в поле зрения не было свободных мест, кое-как ухитрились втиснуться между друзьями. — Эй, я и так еле держусь на одной половинке попы! — завопила дама, сидевшая с краю, и все в пределах слышимости рассмеялись. Айзек задумался, понимают ли эти люди, что означает появление у берегов острова корабля из старого мира. Может, его просто испугало зловещее предупреждение Триш? — Привет, — прошептала ему на ухо Садина. Она сидела справа от Айзека, а Миоко слева. — Что вы затеяли? — спросил он. Айзек догадался, что девушка не слышит его из-за гула голосов сотен людей. Поняв, что поговорить не удастся, они одновременно улыбнулись и пожали плечами. Айзек подумал о женщине с корабля. Вскоре после того, как та раскрыла им цель своего путешествия на остров — найти потомков старых глэйдеров, Ньюта и Сони, — прибыла спасательная команда. Айзек не знал, что Ньют и Соня приходятся друг другу братом и сестрой; в историях об этих знаменитых людях ничего такого не говорилось. Но женщина была непреклонна. Незнакомку забрали в больницу, и он уже четыре дня ее не видел, а имена постоянно вспыхивали в памяти, точно проблески солнца среди бегущих по небу облаков. Ньют. Соня. Историю Ньюта знал каждый первоклассник. Все дети, едва освоившие грамоту, читали книгу Ньюта. Он был почти легендарной фигурой, и наличие у него потомков удивило бы любого на острове. Соня — не столь загадочная, хотя почти столь же легендарная, прибыла на остров с Томасом и остальными выжившими семьдесят лет тому. Она уже умерла, однако оставила несколько детей и внуков. На трибуну вышла мама Садины, миз Коуэн. Ей, занимавшей пост первого председателя Конгресса, предстояло опровергнуть глупые сплетни, охватившие остров. Миз Коуэн подняла руки, подождала, пока ее заметят и утихнут. — Спасибо, — с достоинством произнесла женщина. Она была похожа на Садину, только ниже ростом, старше и с морщинами. Ее все уважали, даже те, кого она злила. Такое уж у нее было свойство. — Спасибо, что собрались. В последние дни у нас произошли некоторые интересные события. Садина наклонилась к Айзеку и тихо сказала: — Ты знаешь, что у Сони был только один ребенок? Айзек задрал голову и удивленно наморщил лоб. — А по-моему, трое или четверо. — Нет, всего один. Теперь молчи и слушай. «Вечно Садина что-то выдумает», — подумал одолеваемый любопытством Айзек. Он пропустил первые фразы, которые произнесла с трибуны миз Коуэн. Голос женщины отражался от каменных стен и, казалось, звучал со всех сторон. — …немного сбило нас с толку, однако, пообщавшись с гостьей, мы поняли, что она говорит правду. Тем не менее факт остается фактом: согласно ее собственному признанию, она усыпила и застрелила своих товарищей. Конгресс не может закрыть на это глаза. По толпе пронесся ропот. Миз Коуэн держала в руках несколько листов бумаги с какими-то заметками и взволнованно их рассматривала. Опустив бумаги на трибуну, она подняла голову и оглядела присутствующих. — Я не могу сказать то, что мне велели. Простите, не могу. Это глупо. Абсурдно. — Коуэн! — воскликнул мужской голос. Заместитель председателя, Вильгельм, встал и быстрым шагом подошел к своей непосредственной начальнице. Встал за спиной, наклонился и свирепо зашептал на ухо. Послышалось какое-то шипение, но слов было не разобрать. Миз Коуэн смела с трибуны бумаги, и они закружились в воздухе, как осенние листья. Незнакомый Айзеку член Конгресса бросился собирать листы, пока те не попали в руки людей. — Мне все равно! — крикнула миз Коуэн, повернувшись к Вильгельму. — Остальные меня не волнуют! Меня интересует она! Обойдя мужчину, собиравшего разлетевшиеся бумаги, миз Коуэн поспешно спустилась со сцены. Толпа потрясенно притихла. Вильгельм стоял как вкопанный, с бледным, точно гребень волны, лицом. Айзек посмотрел на Садину, которая казалась слишком уж спокойной. В конце концов, миз Коуэн — ее мама. — Садина? — окликнул Айзек. — Что… — Все из-за меня, — сказала вдруг девушка. — Меня хотят отправить в старый мир. Сразу после этого заявления Садина встала и протиснулась мимо сидящих на скамейке людей, а затем бросилась вслед за матерью. Услышав ее слова, Миоко тоже вскочила и последовала по пятам за Айзеком, который уже мчался за Садиной. Он понятия не имел о том, что все это значит, и совсем запутался. Однако инстинкты одержали верх, и он пообещал себе, что не упустит Садину из виду. Он бежал к берегу, а толпа позади, отойдя от шока, кричала что-то неразборчивое. — Мама! — крикнула Садина. — Садина! — крикнул Айзек. — Айзек! Он посмотрел через плечо. Доминик. Рядом с ним Триш, все мчатся вдогонку. Миз Коуэн наконец остановилась в добрых пятистах метрах от амфитеатра. Она согнулась, уперла руки в колени и пыталась отдышаться. К ней подошла Садина, затем Айзек с Миоко и Триш с Домиником. Они переглянулись, хватая ртом воздух и ожидая объяснений. Первые же слова миз Коуэн несказанно удивили Айзека. — Айзек, вернись. Уходи немедленно. Ты в этом не участвуешь. — Что… что такое… в чем не участвую? — заикаясь, спросил Айзек, чувствуя себя полным идиотом. — Нет, мама, — сказала Садина. — Мы хотим, чтобы он пошел с нами. Если сам решит, конечно. До Айзека наконец дошло: все, кроме него, знают, что происходит. Он видел это по их лицам. Даже по смущенному, виноватому лицу Миоко. Айзек театрально пожал плечами, несколько секунд удерживая их в крайнем верхнем положении.