— Тут я согласен с Триш, — подхватил Доминик. — Пусть даже эта милая леди ест котят на обед, а хомячков на ужин, я не согласен всю жизнь сидеть на этом клочке земли, если есть возможность куда-то выбраться. Айзек развернулся и сделал несколько шагов назад. — И тебя устраивает, что твой отец проснется через несколько часов и подумает, что больше никогда тебя не увидит? — Мы вернемся, чувак. Все будет в порядке. Не на Луну улетаем. Триш схватила Айзека за руку и притянула к себе. — По словам Клеттер, вполне возможно, что состав крови Садины, или ДНК, или что-то там еще, поможет создать лекарство от нового вида Вспышки. Так что это не только приключение, но и доброе дело! — По-моему, кое-кто забывает историю, — усмехнулась Миоко. — Разве дело не в том, что наших предков использовали против их воли и заставили бежать? Потому что надеялись найти лекарство? Айзек обрадовался: хоть кто-то кроме него рассуждает логически. — Это совсем другое, — возразила Триш. — Мы идем добровольно, и у Клеттер есть иммунитет, как и у нас. Во всяком случае, мы так предполагаем. По ее словам, они просто хотят провести некоторые медицинские тесты, а не исследования мозга, через которые пришлось пройти Глэйдерам. Речь идет о физиологии, а не о психиатрии. Короче, вы утомили. Пусть она сама вам объясняет. — Было бы неплохо, — сказал Доминик. — Ты действительно хреново объясняешь. — Бабамс, — сказала Триш. Никто не знал, что это означает. Айзек облегченно вздохнул. Удивительно, что Триш считает это приключением. Вся эта история его одновременно напугала и взбудоражила. Подумать только, они увидят большой мир, а ведь раньше он и мечтать об этом не смел. Прошло больше семидесяти лет с тех пор, как Глэйдеры избежали неминуемого апокалипсиса. Люди из старого мира уже придумали, как сделать жизнь безопаснее. Однако тревожные мысли не уходили. Умирающая от голода Клеттер прибыла на судне, палуба которого усеяна трупами. Всем им прострелили голову. Точнее, это сделала она. Айзеку хотелось избавиться от этих мыслей; вот если бы можно было нажать кнопку и выключить глупый мозг! 6 Они собрались на просторной кормовой палубе, несколько дней назад покрытой безжизненными телами. Айзек понятия не имел, кто убрал мертвецов и все вымыл. Он представил себе смешных пиратов со швабрами и деревянными бадьями, которые, распевая песни, поливают палубу мыльной водой. Из истории, рассказанной в детстве кем-то из стариков. — Я умею управлять этой штукой, — сказала женщина по имени Клеттер людям, отобранным для путешествия. Айзек понятия не имел, как их выбирали, и радовался, что на борту оказался кое-кто из друзей. Чтобы показать свои миролюбивые намерения, Клеттер спрятала грозное оружие в ящик и заперла на замок. — Только мне нужна помощь, и вам придется учиться на ходу. Топлива в обрез, но должно хватить, о продовольствии вы позаботились. Будем надеяться, что эта куча металлолома не развалится раньше, чем мы доберемся до места. — До места — это куда? — со смущенной улыбкой спросил Альварес — худощавый темноволосый мужчина. Айзек не очень близко знал Альвареса; тот относился к членам Конгресса, которые приняли сторону миз Коуэн. — Мы направляемся в Лос-Анджелес, — ответила Клеттер. Хотя Айзек уже слышал это название, оно ему ни о чем не говорило. — Там создана сеть медицинских клиник, подальше от Божества на Аляске и Остатков нации на северных равнинах. Она заметила их недоумевающие взгляды. — Не волнуйтесь, у нас будет куча времени поговорить об этом, пока мы туда доберемся. Айзек задумался. Божество? Остатки нации? Он и сам не понимал, чего в этих словах больше: обещания или угрозы. Во что они ввязались? — Люди скоро начнут просыпаться, — напомнила миз Коуэн. — Если решили, надо действовать. Поднимай трап, Вильгельм. — Стойте! — крикнул кто-то с берега как раз в тот момент, когда заместитель миз Коуэн подошел к длинному деревянному мостику, который использовали вместо трапа. — Эй, лоботрясы, хоть кто-то поможет мне взобраться на эту посудину? Айзек и все, кто был на палубе, повернули головы. Миз Коуэн шагнула вперед и открыла рот, но, как и остальные, не смогла выдавить ни звука. Темнокожий старик с совершенно белыми волосами, вполне бодрый для столь преклонных лет, поставил одну ногу на край доски, застрявшей в мокром песке. — И не спорьте, — заявил он. — Поеду, и все. Если умру по дороге, то меня ждет вечная слава! Он издал победный клич и, не дождавшись помощи, — никто и пальцем не пошевелил, — вскочил на шаткий мостик, будто при мысли об океанском путешествии сбросил с плеч лет сорок. — Будь я проклят, — прошептал Доминик, а потрясенный Айзек так и не произнес ни слова. С ними отправился в вояж старик Фрайпан. Часть вторая Вода и земля Мне пора задуматься о будущем, а я вижу только прошлое. Прошлое, в котором не осталось чудес, будущее, которое мне не суждено увидеть. В этом нет ни грана здравого смысла, зато как звучит, правда? Книга Ньюта Глава шестая Под землей и в небесах I Александра Она сидела в промозглом, пропитанном сыростью холодном подземелье. Глубоко внизу, по ту сторону камня, стали и бетона, за гранью былого и грядущего. Где-то в необозримой вышине, невидимый в данный момент, висел купол настоящего неба, уныло поникшего, мокрого, с сердито вздымающимися серыми тучами. Оно будто готовилось к ливню, который принесет обитателям нижних сфер и жизнь, и страдания. С тех пор как она встретила здесь, у Ящика, Михаила, прошла неделя. В ту встречу, обвинив ее во всех смертных грехах, он пригрозил открыть Ящик и использовать его содержимое, чтобы уничтожить все построенное. Или наоборот, попытаться усилить Эволюцию до таких пределов, что все будет стерто с лица земли. И то, и другое одинаково опасно. Сейчас опасны любые резкие движения. Особенно в связи с возвращением Николаса Романов, Славного в вышних, Бога всех идущих, Единственного, Всевидящего, Разящего… и так далее. «Ослиная задница, — подумала Александра. — Да, точно: зад осла». Как же она мечтала о том дне, когда наконец скажет это ему в лицо! И день этот приближался. Уже скоро. Паяц вырос из детских штанишек, взять хотя бы его безумные планы использовать содержимое Ящика — во благо либо назло всем. Просто время для таких решений еще не пришло. Надо действовать осторожно. Козыри по-прежнему у него в руках, если не вся колода, и следует придерживаться его правил. Настанет и ее день. Она вздрогнула. Ящик открыт, бесценные артефакты исчезли, все тайком, под покровом ночи. Если только Михаил не сговорился с Николасом — а этот мог, она не питала иллюзий, — они на очень серьезном распутье. Десятилетия неустанных трудов, хитроумного планирования, охраны Ящика и его содержимого, долгие годы слежки за теми, кто осмеливался вслух намекнуть на то, что снилось им в беспокойных снах. Слова, льющиеся из перекошенных ртов, хрюканье и стоны упоенных предательскими мечтами. Все граждане, независимо от происхождения, достижений, образования или доказательств преданности, равны. Божество любило свой народ, а еще больше любило конечную цель — выживание народа. По иронии судьбы, чтобы выжило Божество — вместе с подданными, которым оно может даровать свою любовь, милость и красоту, иные — что поделаешь — должны умереть. Несогласные. Обиженные. Возмутители спокойствия, бунтари. В общем, те, кто не уразумел величественного скачка человечества, расписанного Божеством на десятки лет вперед. Размышляя об этом, Александра поерзала в прохладном каменном кресле и вперила сухие глаза в черную раму открытого ящика со спрятанными в боковых отсеках дверями. Из глубины сияла непроглядная тьма — абсолютная противоположность самого света, наполнявшая воздух густой, маслянистой чернотой, способной уничтожить на своем пути все светлое. Александра встала и подошла к бездонному краю пропасти, глубину которой не определить в такой темноте. Слуги уже обшарили там каждый дюйм и ничего не нашли. Она хотела откашляться, но в горле будто застрял острый кусок льда: каждый вдох давался с трудом. Нужно уходить. Немедленно. Пока что священный образ Божества важнее всего, выше ее собственных желаний. Нельзя показывать свою слабость. Цифры, техники дыхания, что угодно. Порой Александра сидела, сложив руки на коленях, и выглядела со стороны спокойной, безмятежной принцессой, а острые, как гвозди, ногти тем временем вонзались в ладони. Он обещал. Михаил обещал. Его убедили не открывать Ящик, пока они втроем не встретятся и не разработают план, не найдут выход. Ей казалось, что еще не время, и она была почти уверена, что сумеет убедить в этом Николаса, в отличие от Михаила, который превращался в фанатика. Кроме того, все принятые Божеством решения должны быть единогласными. Вместе либо никак — вот их кредо. Независимо от сомнительных обещаний Михаила, Ящик открывать нельзя. И точка. Она не то чтобы не согласилась — у нее даже не спросили. По крайней мере Николас, который считался главным. Ею пренебрегли. Ужасная мысль. Мучительная, непереносимая. Александра практически видела эту мысль, почти осязаемую, плывущую перед глазами и почему-то очень похожую на Михаила. Что она сделала не так? Где ошиблась? Почему Николас прячется, находит предлоги, чтобы не видеться с ней? Ее великолепный мир рушился на глазах, разбиваясь на осколки. Кто-то кашлянул. Неподалеку ждали старый слуга Флинт и несколько охранников из Эволюционной стражи. Они расположились в сотне метров, под засохшим старым деревом. Даже не глядя, Александра знала, что все они, вытянув шеи, рассматривают пещеру. Никто из них никогда здесь не бывал — приведя сюда этих людей, Александра нарушила священное правило, не говоря уже о том, что пошла на риск. Глядя на открытые двери, так долго простоявшие запертыми, она подумала, что скоро будут нарушены и другие священные правила. Совсем скоро. Большую часть своей жизни она притворялась, играла роль. Пора возвращаться к игре. Поднявшись, Александра привела себя в состояние гневного удивления, черпая необходимое в учении Вспышки, и энергичной походкой, в которой таилась скрытая угроза, направилась к свите, испытывая при этом немалое удовольствие от страха, вспыхнувшего в глазах подданных. Громовым голосом, удивительным для женщины столь хрупкого сложения, она обрушила на них поток высокомерной бессмысленной чепухи, единственной целью которой было устрашение. Люди вскочили с мест, окружили ее, подстраиваясь под скорость и мудро помалкивая. Она не сомневалась, что Николас это видит, и с трудом удерживалась от улыбки. — Флинт, когда вернемся, ты свободен до утра. Остальные тоже. Они двинулись в путь, и скоро Лабиринт остался позади.