Я сбросила халат, позволив тонкой белой материи каскадом стечь на пол, и отправилась мимо Риса к воде. Возможно, я шла медленнее обычного и покачивала бедрами. И да, возможно, я надела свое самое откровенное и скандальное бикини. В конце концов, в списке желаний оставался еще один невыполненный пункт. Я была пьяна, когда рассказала Рису о списке, но теперь на трезвую голову я по-прежнему хотела, чтобы он помог мне выполнить четвертый пункт. Он привлекал меня; я привлекала его. После того что случилось в моей комнате по возвращении из «Борджиа», это стало очевидно нам обоим. К тому же скоро он уже не будет моим телохранителем, и никто не узнает, если мы ничего не расскажем. Дикий, страстный секс с горячим телохранителем, прежде чем я приму обязанности на всю жизнь. Неужели я прошу так много? Я зашла в бассейн и сдержала улыбку, почувствовав горячий взгляд Риса на своей коже, но не оборачивалась, пока не достигла дальнего края. Когда я посмотрела на Риса, его голова снова склонилась над альбомом, но в плечах появилось напряжение. – Уверен, что не хочешь присоединиться? – повторила я. – Вода потрясающая. – Уверен, – коротко ответил он. Я вздохнула и отстала от него… пока. Он рисовал, а я плавала в бассейне, наслаждаясь прикосновениями воды к коже и солнечным светом на спине. Когда я наконец вышла передохнуть, солнце клонилось к закату, озаряя окрестности туманным, сказочным светом золотого часа. – Последний шанс, мистер Ларсен. – Я откинула волосы назад и сморгнула с глаз воду. – Плыви или забудь навсегда. Губы Риса изогнулись, прежде чем снова сжаться в строгую линию. – Ты отстанешь, если я откажусь? Я ухмыльнулась: – Возможно, нет. Мое сердце подпрыгнуло, когда Рис закрыл альбом, положил его на стол и встал. Я не ожидала, что он сдастся. Рис подошел к бассейну, стянул через голову футболку, и у меня перехватило дыхание. Широкие плечи, идеальные мускулы, пресс, на котором можно натирать сыр. Абсолютное мужское совершенство. Я пожирала его взглядом, внизу живота запульсировало. На груди, обоих бицепсах и ребрах были татуировки, а глубокий вырез указывал – судя по тому, что я почувствовала, когда он склонил меня над комодом, – на нечто очень впечатляющее. Рис вошел в воду и поплыл ко мне, его большое мощное тело рассекало жидкую синь грациозно, словно дельфин. Он подошел ко мне. Прядь влажных темных волос упала ему на глаза, и я подавила желание ее убрать. – Вот. Я в бассейне. Счастлива? – Да. Тебе надо чаще ходить без футболки. – Брови Риса взлетели вверх, а мои щеки вспыхнули, прежде чем я быстро поправилась: – Выглядишь более расслабленно. Менее угрожающе. – Принцесса, выглядеть угрожающе – моя работа. Сколько можно твердить про «его работу»? – Ты понял, о чем я, – проворчала я. – В городе ты всегда очень напряжен. Он пожал плечами. – Так проявляется комплексное ПТСР. Комплексное ПТСР. Я почитала о нем, когда Рис рассказал о диагнозе. Симптомы включали повышенную тревожность или постоянный поиск угроз. В отличие от обычного ПТСР, вызванного единичным травматическим событием, комплексное ПТСР возникает в результате длительной травмы, продолжавшейся месяцы или даже годы. Сердце сжалось при мысли о том, через что ему пришлось пройти, чтобы получить такое заболевание. – Творчество помогает? – Вроде того. – Лицо Риса было непроницаемо. – Но рисовать не получалось уже несколько месяцев. – Он дернул подбородком в сторону стола. – Просто баловался. Смотрел, что получится. – Когда закончишь, хочу посмотреть. Люблю наброски охранных сигнализаций, – пошутила я, а потом вспомнила, что нам осталось быть вместе всего неделю. Моя улыбка исчезла. Рис внимательно смотрел на меня: – Как пожелаешь. Я много чего желала, но не в отношении творчества. – Могу я кое-что сказать, мистер Ларсен? Он кивнул. – Я буду по тебе скучать. Он замер, и я даже подумала, он меня не слышит. Но потом он ответил непривычным, болезненно-мягким голосом: – Я тоже буду по тебе скучать, принцесса. Так не уходи. Должен же быть способ остаться. Он не служил в королевской охране, но проработал со мной два года. Я не понимала, почему мне придется менять телохранителя из-за возвращения в Эльдорру. Конечно, за исключением того факта, что Рису придется переехать. Все это время он жил со мной, но есть разница между работой в США и переездом в другую страну на неопределенное время. Кроме того, он первым подал в отставку. Даже если я смогу убедить дворец продлить контракт, согласится ли Рис принять предложение? Я не решалась спрашивать – боялась, он скажет «нет», – но время шло. Но прежде, чем я успела что-то сказать, вдалеке раздался резкий хлопок – Рис резко обернулся, и в небе взорвался фейерверк. Он расслабился. А я нет – потому что наконец поняла, почему он никогда не снимал передо мной футболку. Его спину – сильную, красивую спину – покрывали шрамы. Они пересекали кожу резкими, почти белыми полосами, чередуясь с круглыми отметинами – видимо, следами от сигарет. Судя по тому, как напряглись плечи Риса, он осознал свою ошибку, но скрывать уже не пытался. Смысла не было. Я уже все увидела, и мы оба это знали. – Что произошло? – прошептала я. Он долго молчал, прежде чем ответить. – Маме нравился ремень, – сказал он прямо. Я втянула воздух, и к горлу подступила тошнота. Это сделала его мать? – Никто ничего не сказал и не сделал? Учителя, соседи? Невозможно представить, чтобы подобное злодейство осталось незамеченным. Рис пожал плечами: – Там, откуда я родом, многие дети росли в плохих условиях. Некоторым было гораздо хуже, чем мне. Никого не удивляло, что какого-то ребенка «наказывали». Мне захотелось плакать при мыслях об одиноком маленьком Рисе – те, кто должен был за ним присматривать, воспринимали его лишь как статистику. Я ненавидела немногих людей, но внезапно возненавидела всех, кто знал или подозревал о его страданиях и ни черта не делал. – Почему она так делала? Я легонько прикоснулась к его спине. Его мышцы напряглись под моими пальцами, но он не отстранился. – Позволь рассказать тебе одну историю, – начал он. – Историю о красивой девушке, которая выросла в маленьком дерьмовом городке и всегда мечтала оттуда сбежать. Однажды она встретила мужчину, который приехал на несколько месяцев по делам. Красивого. Обаятельного. Он пообещал забрать ее с собой, когда уедет, и она поверила. Влюбилась, и разгорелся страстный роман. Но потом она забеременела. И когда она рассказала об этом мужчине – он утверждал, что любит ее, – он разозлился и обвинил ее в попытках заманить его в ловушку. На следующий день он исчез. Просто испарился. Никаких следов – как оказалось, даже названное им имя было поддельным. Она осталась одна, беременная и опустошенная. Ни друзей, ни родителей, которые могли бы помочь. Она оставила ребенка – возможно, в надежде, что мужчина однажды за ними вернется, но он так и не вернулся. Она начала искать утешение в наркотиках и алкоголе и стала другим человеком. Злым. Жестким. Она винила ребенка за то, что он отнял у нее надежду на счастье, вымещала на нем гнев и разочарование. Обычно с помощью ремня. Он говорил – настолько тихо, что я едва расслышала, – и все потихоньку вставало на свои места. Почему Рис отказывался от алкоголя, почему редко говорил о семье и детстве, его ПТСР… Возможно, это из-за его детства, а не службы в армии. Отчасти я сочувствовала его матери и той боли, что ей пришлось пережить, но никакая боль не оправдывает страданий невинного ребенка. – Мальчик не виноват, – сказала я. Слеза скатилась по щеке прежде, чем я успела ее остановить. – Надеюсь, он это понимает. – Он понимает, – ответил Рис. Он вытер мою слезу большим пальцем. – Не плачь из-за него, принцесса. Он в порядке. Но я почему-то заплакала лишь сильнее. Я впервые плакала на глазах у другого человека с тех пор, как умер отец, и мне было бы стыдно, если бы мое сердце не было настолько разбито.