– …Сообщает, что король в стабильном состоянии после перенесенного четыре дня назад сердечного приступа. Дворец просит общественность уважать частную жизнь королевской семьи в это тяжелое время, а доброжелатели оставили возле дворца тысячи открыток и цветов… Голос ведущего бубнил из телевизора в углу, пока я смотрел на стоящего передо мной охранника. – Говорю прямо, – начал я, и мой спокойный голос противоречил бурлящей внутри ярости. – Сегодня я увижусь с принцессой Бриджит так или иначе. Не стоит усложнять этот путь… Охранник выпрямился во весь рост, но все равно остался сантиметров на десять ниже меня. – Вы мне угрожаете? Я улыбнулся, и он сглотнул. – Да. – Послушайте. Я королевский гвардеец… – Мне. Глубоко. Плевать, – произнес я медленно и осторожно на случай, если он окажется слишком глуп, чтобы заметить, насколько я близок к тому, чтобы воткнуть ему в горло шприц, если он не уйдет с пути. Мы находились в больнице, возле личного крыла короля. С появления слухов о моих отношениях с Бриджит прошло четыре дня, и у короля случился сердечный приступ. Четыре дня я ее не видел, не говорил с ней и не знал, как она. Четыре дня чертова ада. Дворец расторг контракт в день появления обвинений, сославшись на опасения по поводу моей способности выполнять работу из-за «расширенного профиля в СМИ». Меня же заботило не увольнение – я его ожидал, – а то, что я не успел увидеться с Бриджит, прежде чем охрана вывела меня с территории дворца. Она не отвечала на звонки и сообщения, а мне нужно было убедиться, что она в порядке, пока я не чокнулся. А я был уже близок к этому. – Ты больше не ее телохранитель, – сказал охранник. – Внутрь допускаются только члены семьи и аккредитованный персонал. Как ты вообще сюда попал? Отчасти я ценил его непреклонность – он был прав, – но уже начинал терять терпение. – Не твоя забота. Твое дело – отойти в сторону, чтобы не пришлось объяснять начальнику королевской службы безопасности, кто сломал тебе нос. По правде говоря, мне пришлось замаскироваться, как чертовой поп-звезде, чтобы пробраться мимо лагеря папарацци возле больницы. Новости о нас с Бриджит отошли на второй план после госпитализации короля, но мое лицо засветилось на всех каналах Эльдорры, и я не мог рисковать. В больнице царило такое сумасшествие, что мне удалось незаметно пробраться на VIP-этаж, к личным покоям короля. Это говорило о невысоком уровне больничной и королевской безопасности, хоть я и умел уклоняться от охраны и камер лучше обычного человека. Охранник открыл рот, но прежде, чем он успел сморозить очередную чушь, дверь распахнулась. Мое сердце на мгновение замерло при виде светлых волос, но тут же рухнуло на землю – я увидел нахмуренную Элин. – Мистер Ларсен, – сказала она, – мне показалось, я услышала ваш голос. – Она кивнула охраннику. – Я им займусь. На его лице отразилось облегчение, и я с отвращением фыркнул. На флоте мне приходилось тренировать восемнадцатилетних новобранцев с яйцами побольше, чем у него. Элин приоткрыла дверь шире, и я быстро протиснулся в королевское крыло. Бриджит я не видел, но она могла быть в любой из полудюжины комнат. Здесь было просторнее, чем в домах у большинства людей. – Полагаю, вы пришли к принцессе Бриджит. – Элин сложила руки на груди. Как всегда, безупречна – идеальный пучок, костюм и туфли, ни один волосок не выбивается из прически, ни одной складки на одежде. Я кивнул: – Где она? – Комната короля. Третья дверь налево. В животе зашевелились подозрения. Как-то слишком просто. – Так легко? Элин холодно улыбнулась. – Вы уже здесь, мистер Ларсен, и можно с уверенностью предположить, что вы не уйдете, пока ее не увидите. Я не люблю тратить время зря, поэтому прошу. – Она указала на коридор. – Проходите. Мои подозрения усилились, но черт с ним – дареному коню в зубы не смотрят. Я подошел к комнате короля и остановился перед дверью. У меня перехватило дыхание, когда я увидел в маленьком окошке Бриджит. Она сидела возле кровати дедушки, держа его за руку, и выглядела меньше и уязвимее, чем когда-либо. Бледное лицо и покрасневшие глаза были заметны издалека. Что-то схватило и скрутило мое сердце. Сильно. Я открыл дверь и зашел. – Привет, принцесса, – сказал я мягко, боясь нарушить приглушенную тишину или разбудить короля. Из окон по обе стороны от больничной койки лился солнечный свет, добавляя бодрости мрачной обстановке, но игнорировать писк мониторов или трубки, прилипшие к груди Эдуарда, было невозможно. Плечи Бриджит напряглись, и прошло несколько секунд, прежде чем она повернулась ко мне. – Рис. Что ты здесь делаешь? – Пришел повидаться с тобой. Что-то было не так. Может, то, как она избегала моего взгляда, или ее напряженный вид. Но за последние дни Бриджит прошла через ад. Не следовало ожидать, что она с широкой улыбкой бросится мне в объятия. – Как дедушка? – Лучше. Слаб, но стабилен. – Она сжала его руку. – Они продержат его еще несколько дней, но пообещали выписать на следующей неделе. – Хорошо. Раз его отпускают, значит, угрозы нет. Бриджит кивнула, по-прежнему избегая смотреть в глаза, и по моему позвоночнику пробежала тревога. – Давай поговорим в другой комнате. Он только заснул. Она еще раз сжала руку дедушки, и мы вышли в коридор. Элин уже ушла, и все было спокойно, не считая запаха антисептика и слабых гудков монитора за дверью. – Сюда. – Бриджит провела меня в комнату через две двери. – Здесь я сплю. Я оглядел помещение. Раскладной диван, мини-кухня и ванная комната. На спинке дивана – толстое одеяло, а на столе, рядом со стопкой журналов – полупустая бутылка колы. Я представил, как Бриджит спит здесь одна, ночь за ночью, с тревогой ожидая новостей о состоянии дедушки, и в сердце вонзилась игла. Я хотел подхватить ее на руки и крепко прижать к себе, но между нами появилась странная отдаленность, заставившая меня остановиться. Она стояла всего в паре метров, но казалось, будто нас разделяли километры. – Прости, что не отвечала на звонки и сообщения, – сказала она, теребя одеяло. – Просто безумные дни. Дворец пытается выяснить, как пресса заполучила наши фотографии, плюс госпитализация дедушки… – Понятно. – С этим разберемся позже. – А ты? Как ты? – А ты как думаешь? – Она наконец на меня посмотрела. Уставшие глаза потеряли обычный блеск, и игла боли вонзилась глубже. – Мы с Ником здесь ночуем, но он поехал домой заняться документами. Они с Сабриной откладывают медовый месяц, пока дедушке не станет лучше. – Она слабо усмехнулась. – Хороший свадебный подарок, да? Да, хреново, но мне было плевать на Николая и Сабрину. Меня волновал один-единственный человек во всем мире, и она страдала. – Иди сюда, принцесса. Я раскрыл объятия. Бриджит немного поколебалась, но наконец подошла и уткнулась мне в грудь. Ее трясло. – Тс-с, все в порядке. Я поцеловал ее в макушку и погладил по волосам – ее мягкие всхлипы пробирали до костей. Я попадал под артиллерийские обстрелы, ходил на ночные миссии при субарктических температурах, пережил больше переломов и почти смертельных травм, чем мог сосчитать, но выносить слезы Бриджит было тяжелее, чем все это, вместе взятое. – Нет. Я чуть его не убила. – Голос Бриджит был приглушен, но ее боль звучала громко и отчетливо. – У него случился сердечный приступ из-за меня. Я сжал ее крепче – боль просочилась сквозь кожу и стала моей. – Это неправда. – Правда. Тебя там не было. Ты не знаешь… – Она отстранилась, ее нос покраснел, а глаза остекленели. – У нас было экстренное совещание по поводу новостей… о нас с тобой. Я призналась, что обвинения правдивы, и, когда он велел мне расстаться с тобой, я отказалась. Я спорила с Маркусом, когда он потерял сознание. – Она моргнула, ее ресницы блестели от непролитых слез. – Это я, Рис. Не говори, что я не виновата, – это не так. Глубокая трещина расколола мое сердце пополам. Бриджит уже винила себя в смерти матери. Если добавить чувство вины из-за сердечного приступа деда… – Это не так, – твердо сказал я. – У твоего деда заболевание. Спровоцировать могло что угодно… – Да, и это оказалась я. Ему следовало избегать стрессов, а я выдала ему годовую порцию за один день. – Бриджит глухо усмехнулась, высвободилась из моих объятий и обхватила себя за талию. – Что я за внучка… – Бриджит… – Я снова потянулся к ней, но она покачала головой, не сводя взгляда с пола.