Чуть позже звуки просочились сквозь «вату», и Никита услышал подтверждение того, что и сам уже понял. Кто-то неподалеку истошно вопил «Мины!». Затем сквозь грохот взрывов пробился заунывный вой накрывающих расположение полка крупнокалиберных мин, командные выкрики и топот. Прикрывший собой командира Покровский отполз в сторону, и Филин приподнялся, пытаясь оценить обстановку. Плотность огня была такая, что убраться из опасной зоны представлялось абсолютно невозможным. Несколько бойцов попытались рвануть короткими перебежками, от воронки к воронке, в сторону леса, но добежал до деревьев один из десятка. Капитан вновь прижался к земле и пополз к ближайшей воронке. Ефрейтор Покровский съехал в неглубокую рытвину тремя секундами позже. — Наш прокол! — крикнул Алексей. — Как мы не заметили, что фрицы подтянули минометы к передку? Это ж сто двадцать вторые лупят, колесные, их в окопах не спрячешь! — Зарядом номер шесть могут издалека бить! — тоже пытаясь перекричать грохот, ответил капитан. — Километров с пяти запросто! А мы глубже трех не забирались! — Почему по второй линии бьют? — Почем знать? Может, на переднем крае такая же история. Бадмаича видишь? — Нет пока! Да вы не волнуйтесь, товарищ капитан, он вперед меня мины услышал. Я ж сначала засек, как он кружки с чаем бросил. Потом уже я на вас прыгнул. Что делать будем? — Стихнет, к передку поползем, если другой команды не поступит. Не нравится мне этот артналет на ночь глядя. Не вписывается он. — Куда? — Никуда. — Васнецов не зря сомневался, думаете? — Ничего пока не думаю. — Филин выглянул из воронки. — Слышишь? — Поутихло? — Нет. Со стороны передка. Пулеметы заработали… все сразу, похоже. И минометы, теперь наши, восемьдесят вторые. — Фрицы в атаку пошли? «Отбой тревоги, строиться!» — донеслось издалека. Многочисленные воронки тут же зашевелились. Люди выползали из спасительных выбоин в земле и, все еще инстинктивно пригибаясь, выстраивались неподалеку от разрушенного лагеря. Покровский быстро отыскал разбросанные взрывной волной автоматы, выудил вещмешки из-под дырявого брезента завалившейся палатки и вопреки инстинктам выпрямился. Несколько секунд вертел головой, а затем шумно выдохнул и махнул рукой. — Бадмаев, мы здесь! — Сюда иду! — донеслось в ответ. — Дырка крови нету? — Целые! — Лопатка давай бери! — Старшина присоединился к товарищам на удивление быстро, хоть и шел, казалось, вразвалочку. — Копать надо. — Он указал на ближайшую воронку. — К передку пойдем, с первой ротой, — сказал Филин. — Передок сам идет. — Бадмаев указал стволом автомата за спину. — Мало-мало время здесь будет. — Ты увидел что-то или услышал? — насторожился капитан. — Сам смотри давай. — Старшина расчехлил поданную Покровским лопатку и указал на привязанный к командирскому вещмешку футляр бинокля. — Много-много фрицы сюда идет. Пулеметы горячо уже, мины падать, гранаты бросать, а фрицы не делать стой, раз, два. Леха, давай копай иди. — Навалились, значит, — сделал вывод из «рапорта» старшины Филин. — А поддерживает их что? Танки тоже идут? — Танки нету. — Бадмаев помотал головой. — Машины совсем нету. Левой, правой только, марш, марш. — Без поддержки и все равно прорываются? — удивился Покровский. — Что за ерунда? — Отставить окапываться, — принял решение Филин. — Выполняем свою обычную боевую задачу. Изучаем обстановку на переднем крае и докладываем в штаб. — Туда уже доложили. — Алексей кивком указал вправо. — По телефону. Мимо лагеря в сторону передовой промчалась сначала машина связистов, а затем на территорию, не сбрасывая скорости в повороте, влетели два «виллиса». Из одного выпрыгнул подполковник Васнецов. Филин отряхнул с гимнастерки землю, надел пилотку и направился прямиком к начальству. — Доложи обстановку! — с ходу потребовал подполковник. Филин набрал воздуха, чтобы ответить, но вместо него ответил кто-то в лесополосе, отделявшей лагерь от подступов ко второй линии окопов на передке. «К бою!» Рявкнул невидимый командир так, что перекрыл и грохот разрывов, и пулеметную чечетку, которые становились громче с каждой минутой. Да что там… с каждой секундой! Построившиеся бойцы тут же ринулись к лесу, даже углубились в него, но спустя несколько секунд снова появились на опушке. Теперь спиной вперед. Солдаты пятились, непрерывно стреляя по невидимому пока противнику. И невидимый враг стрелял в ответ. Вокруг завжикали пули — одной с Васнецова сбило фуражку, и офицеры были вынуждены залечь. — Копать! — непонятно, скомандовал или выругался Васнецов. — Что за чертовщина?! У нас две линии обороны, там пулеметов понатыкано, как иголок на еже, пушки, минометы… как могли немцы без артподготовки, поддержки танков и авиации прорваться?! — Артподготовка была… — Не смешите мое чувство юмора, Филин! — Васнецов поморщился. — Вижу, крупным калибром вспахано. Только это, сами понимаете, все равно что помочиться в пожар. Не артподготовка, а балаган! — Фрицы! — крикнул Покровский. — Огонь! — Филин прицелился в первого появившегося из леса немецкого солдата. Дистанция была убойная, не больше ста метров, и стрелял Филин всегда с ювелирной точностью. В том, что все пули короткой очереди легли в цель, капитан не усомнился ни на миг. Более того, он отлично видел, как от груди фрица отлетели какие-то ошметки. Но солдат лишь притормозил, качнулся назад, а затем вновь двинулся прямиком на Филина. Никита влепил в противника еще две очереди подряд, но вновь ничего не произошло. — Они в доспехах, что ли?! — Я! — Опять крикнул Покровский и выстрелил из невесть откуда взявшейся у него винтовки. Тяжелая винтовочная пуля прошила немца насквозь. Враг приблизился достаточно, чтобы Филин увидел, как очередные «ошметки» полетели и вперед, и назад. Но солдат опять лишь покачнулся, теперь, правда, сильнее, и продолжил движение. Еще несколько десятков немецких солдат вышли из леса и тоже двинулись навстречу шквальному огню оставшихся в лагере бойцов и офицеров. Филин окинул наступающую цепь взглядом и вдруг сделал странный вывод. В немецком строю не было ни одного офицера. А еще наступающие солдаты почти не стреляли. Их автоматы начинали тарахтеть, только когда немцы сближались с нашими на минимальное расстояние. Практически — стреляли в упор. — На, получи! — вновь проявил себя Покровский. На этот раз он бросил в немца гранату. Бросил ефрейтор хорошо, граната разорвалась под ногами у фрица, взрывная волна оторвала его от земли, немного отбросила назад, и он наконец-то рухнул навзничь. Вот только у Филина сложилось странное впечатление, что убить врага Покровскому не удалось. Немец довольно активно шевелился, словно пытаясь перевернуться и принять положение для стрельбы лежа. Нет, может быть, враг бился в агонии… как знать… но нехорошее подозрение все-таки у Филина появилось. Он снова бросил взгляд на цепь и чуть дальше, на опушку леса. — Вот они, офицеры, — невольно проронил капитан. На опушке в нескольких местах появились немцы в камуфляже и в кепи вместо касок. Филин присмотрелся к ближайшему и заметил, что сбоку головной убор офицера украшает особая нашивка. Разглядеть ее в деталях не удалось, но капитан зафиксировал, что изображено там нечто белое на ярко-зеленом фоне. Пресловутый цветок эдельвейс? Додумать у Филина не получилось. Немецкие командиры начали отдавать какие-то приказы, и солдаты открыли беглый огонь. Пришлось срочно менять позиции, снова укрываться в воронках. — Гранатами огонь! — крикнул Васнецов и добавил нечто неразборчивое. — Командир ранен! Филин обернулся. Покровский снова очутился в гуще событий. Он помогал Васнецову достать из кармана перевязочный пакет. Подполковник стискивал от боли зубы, но ни за что конкретно не держался — определить, куда угодила пуля, не получалось. — Отходим! — крикнул Филин. — Покровский, выноси командира! Бадмаев, ко мне! — Огонь на себя надо! — заняв позицию рядом с Филиным, заявил старшина. — Стрелять дырка есть, убить нету! Граната хорошо. Снаряд лучше будет. Их держать без пушки нету. Большие пушки надо. Много-много. — Я где тебе связь найду, чтоб огонь вызвать? — Филин отмахнулся. — Гранаты закончатся — уйдем. — За нами пойдут. — Старшина осуждающе покачал головой. — Работай, Бадмаич! Хватит хлопушками кидаться. Тащи нормальные «лимонки»! — Окружают! — заорал вдруг Покровский. Голос ефрейтора утонул в невероятном грохоте. Земля вокруг внезапно взметнулась в воздух и заполыхала. Фонтаны горящей почвы проросли настолько плотно, что прежний обстрел минами калибра сто двадцать два миллиметра показался действительно «балаганом». Похоже, не только у старшины Бадмаева возникла мысль, что устранить необычную проблему можно только радикальным способом. В штабе, видимо, пришли к тем же выводам и отдали непростой, но необходимый приказ гвардейским артдивизионам. Участок немецкого прорыва оперативно накрыли «катюши». Как успели настолько быстро сориентироваться, навести и принять решение? Для Филина ответ на этот вопрос остался покрыт мраком. Тем самым, что наступает даже средь бела дня, если гвардейские реактивные минометы начинают перепахивать и выжигать землю вместе со всем, что на ней имеется. Глава 3