Часть 2 из 46 В начало
Для доступа к библиотеке пройдите авторизацию
— Я в гостиной, — сообщила супругу и, как только он перешагнул порог комнаты, отсалютовала ему пустым бокалом.
— Решила меня не дожидаться? — хмыкнул Роджер, бегло осматривая блюда и останавливая взгляд на моей руке, сжимающей ножку бокала. — Смотрю, тебе и одной неплохо.
Я улыбнулась, чувствуя, как алкоголь пробуждает во мне тщательно спрятанную в темном уголке гадину.
— Мой муж решил пропустить этот ужин, так не пропадать же добру! — Еще немного шампанского, и улыбка стала шире. — Знала бы, что ты проигнорируешь даже мой юбилей, позвала бы стриптизеров. Хотя бы посмотрела на голых мужиков, вспомнила, как там у них все устроено…
— Милая, я засыпаю с тобой в постели почти каждую ночь, исключая командировки, — бросая пиджак на кожаное кресло, раздраженно проговорил Роджер, — хочешь увидеть, как все устроено, — смотри сколько угодно.
Я вскинула правую бровь и, вернув лицу серьезное выражение, поднялась.
— А как насчет использования по назначению? Вот как увижу — захочу, а он, бедняжка, даже головы поднять от усталости не может. Переработка сказывается на всех твоих органах, родной…
Роджер замер, не успев развязать галстук до конца. Так и стоял, удерживая узел правой рукой и сверля меня ненавидящим взглядом.
— Решила устроить скандал? — наконец выдал он, рывком срывая галстук с шеи и швыряя его к пиджаку. — Думаешь, я за этим приполз домой? Чтобы снова слушать упреки и смотреть на твое вечно недовольное всем лицо?
— Понятия не имею, зачем ты приполз. — Я пожала плечами и вдруг, столкнувшись взглядами со своим отражением в зеркале, поперхнулась. Очень уж непривычно было видеть себя такой… разнузданной, что ли. Все показалось мне слишком. Слишком красная помада, слишком откровенный вырез на платье, слишком по-бесовски горят глаза. Сделав над собой усилие, я постаралась собраться и решила свести конфликт на нет: — Если хочешь есть, угощайся, Роджер. В любом случае мы с Мартой готовили все это для тебя. Я хотела тебя удивить. Несколько новых салатов и морепродукты, плюс выпечка, горячее, которое теперь уже холодное…
Муж приблизился к столу и, коснувшись кончиком пальца ближайшего блюда, брезгливо взглянул на собственную руку.
— Я сыт, — громко, чеканя каждое слово, ответил он. — По самое горло. И тобой. И Мартой. И твоими претензиями.
Легкий туман беспечности и иллюзия вседозволенности, навеянные выпитым алкоголем, улетучивались, оставляя меня на растерзание чувству вины. Внезапно стало неловко за свое поведение, за сказанные в гневе слова и за произошедшее в целом. Так уж у нас повелось в последние несколько лет: стоило мне открыть рот и выказать недовольство, как супруг выворачивал ситуацию в свою пользу, выставляя меня единственной виноватой.
— Прости, — сделав несчастное лицо, я устремилась к Роджеру за примирительным поцелуем. — Не знаю, что на меня нашло. Конечно, я понимаю, как важна твоя работа, но и ты должен…
— Ну, хватит. — Он скривился, не позволяя себя обнять. Вытянув руки вперед, остановил меня на расстоянии и проворчал, чуть отвернувшись в сторону: — Ты ведь знаешь, я ненавижу, когда пьешь. Снова из тебя лезет наружу все южное дерьмо.
— Роджер… — Я едва не заплакала от обиды. — Ты так говоришь, словно я ежедневно напиваюсь в стельку! Сегодня у меня день рождения, и я ждала тебя, но ты не пришел вовремя. Более того, ты очень задержался и не отвечал на мои звонки…
— А чего ты хотела?! У меня важная работа! — Он резко обернулся и процедил, хмурясь: — И, зная это, понимая, как я отношусь к подобным выходкам, ты все равно напилась, а теперь лезешь с извинениями. Я работаю как проклятый, пытаясь обеспечить нам достойное будущее, сижу в офисе допоздна, выслуживаясь перед начальником и бесконечно доказывая ему, что не напрасно занимаю свое место в корпорации. От тебя требуется только одно — ждать меня, обустраивая наш дом и создавая в нем уют. Неужели это так сложно?!
— Но ведь я этим и занимаюсь. Целыми днями только и думаю, как тебе угодить. Оглянись вокруг, чем плох наш дом?
— Всем! И в первую очередь — твоим присутствием здесь! — Роджер хотел остановиться, промолчать, но явно не успел вовремя закрыть рот. Запустив пятерню в черные волосы, он растрепал идеальную прическу и, сцепив зубы, договорил: — Надо же было так вывести меня из себя!
— То есть раздражаю именно я?
Стало тяжелее дышать, и я оглянулась на закрытое наглухо окно. Страх как захотелось на улицу: вдохнуть прохладный воздух, затеряться в потоке безразличных людей… Но как же уйти, когда Роджер впервые за несколько лет решил быть со мной откровенным? Нет, теперь уходить было нельзя! Где-то там, на берегу речки, созданной двумя бутылками шампанского, остатки здравого смысла буквально вопили: «Молчи! Сделай вид, что все хорошо. Извинись, сгладь конфликт, дай ему остыть». Но я так устала быть умницей, так устала строить из себя холодную сдержанную женщину на манер северянок, когда в душе кипели страсти, бурлила обида и буквально рвалась наружу злость!
— Чем я заслужила подобное отношение? — спросила, так и не дождавшись ответа на первый вопрос. — Почему все так изменилось между нами? Ты всегда много работал, но для меня находил время. А теперь у тебя дергается глаз при виде собственной жены. Как это объяснить, Роджер?! Помоги мне понять! Не молчи!
— Здесь нечего понимать, — бросил он, направляясь к выходу. — И обсуждать нечего. Протрезвей, и тогда поговорим, Кэтрин, а пока мне противно находиться в собственном доме!
— Не смей уходить! — закричала я, следуя за ним. — Отвечай мне! У тебя кто-то есть? Другая женщина?
Само собой, я не верила в существование другой, но слова сорвались с языка. Мне хотелось удержать его, разозлить еще больше, заставить оправдываться из-за вечной занятости на работе, а потом заняться страстным сексом, которого не было между нами уже слишком давно.
— Да! — выкрикнул мне в лицо Роджер, удерживая в руках второй, еще не обутый ботинок. — У меня есть другая! Довольна?
О, в тот миг меня можно было назвать какой угодно: потрясенной, оглушенной, обалдевшей, но никак не довольной. Я словно с разбегу в стену врезалась. Что он сказал? О чем речь? Какая другая?
— И она сейчас плачет, потому что я предпочитаю ей тебя. Потому что иду домой, к жене, которая не ценит моего присутствия. Та, другая, ждет меня в любое время суток, боготворит меня и умоляет остаться. Но долг супружества не дает мне покоя, и, переспав с женщиной, устраивающей меня своей покорностью и терпением, я все равно одеваюсь и ухожу. Сюда! И что получаю взамен?! Стою и слушаю твои истерики, наслаждаюсь бредом невменяемой южанки!
— То есть у тебя есть женщина? Еще одна. Другая. Кроме меня… — Я хмурилась и очень старалась сосредоточиться, но мысли все время расползались в стороны, словно тараканы. — Выходит, ты изменяешь мне не с работой, а с ней? Спишь с другой, пока я сутки напролет создаю паршивый уют в нашей квартире…
— В моей квартире, — педантично поправил меня Роджер. — Эта жилплощадь записана на маму.
— Ах ты тварь! — прошипела я, теряя остатки внешней холодности и безмятежности, так тщательно взращиваемых во мне супругом. — Да я тебя придушу вот этими руками! Да я тебя…
— Сумасшедшая! — схватив мои руки и скрутив их за спиной, прогремел Роджер. — Так и знал, что по-доброму с тобой все закончить не получится! Иди в кровать и проспись! А утром подумай над своим поведением и позвони мне. Тогда и поговорим. Кстати, твой подарок у входа.
— Катись ко всем чертям! — завопила я, пытаясь извернуться, чтобы освободить руки и расцарапать наглую безэмоциональную рожу своего пока еще живого супруга.
— Я-то покачусь. — Больно дернув меня за запястья, Роджер заставил посмотреть на него и процедил сквозь зубы: — А ты подумай, далеко ли уйдешь без меня и моей поддержки? Посмотрим, что в тебе сильнее: эмоциональный беспредел или все же рассудок? До завтра, Кэтрин.
Он оттолкнул меня, позволив отбежать по инерции несколько шагов назад, а после удариться спиной об стену. Пока я приходила в себя от неожиданности, боли и обиды, закрылась с шипением дверь, оставляя меня одну в квартире, оказавшейся даже не нашей.
Я простояла так недолго. Опомнившись, сползла по стене на пол и разревелась. Давно так не рыдала. Чтобы прямо от души, чтобы самой себя жалко было. И слезы из глаз катились такие, что можно было минут за десять кувшин смело собрать. Я оплакивала свою личную жизнь, почившую сегодня таким неблагородным способом. Любовь к супругу буквально вышибло из меня во время удара о стену. Даже измены, наверное, спустила бы, и слова гнусные — тоже… А рукоприкладство — нет. Слишком это гадко: бить ту, что с тебя пылинки сдувала столько лет.
Обезвоживание организма я лечила удивительно вкусным ликером, закусывая ложками черной икры из личных запасов благоверного, громко хихикая и представляя его лицо, когда он увидит пустые пакеты. Роджер эти деликатесы припас для поздравления высокого начальства из головного офиса с днем рождения. Подхалимаж подобного рода всегда был в его стиле, поэтому он заказывал вкусняшки заранее, чтобы находиться во всеоружии к назначенной дате. А праздник у его босса — через пару дней, и достать икорку будет ой как сложно.
ГЛАВА 2
В ту ночь я уснула легко и незаметно. Помню, пересела на диван, прижимая к груди пульт, заказала любимую мелодраму про девушку за тридцать и несчастную любовь… Даже начало, кажется, смотрела, но затем провалилась в темноту. Такой сон и сном-то назвать язык не поворачивается — так, бессмыслица какая-то. Он не принес мне ни отдыха, ни облегчения, только удивление тому, что наступило утро. А потом пришли воспоминания и понимание произошедшего. Однако не совсем еще протрезвевший мозг, вместо того чтобы испугаться последствий разборок с мужем, подкинул сожаление о том, что все блюда остались на столе и, скорее всего, испортились.
Дождавшись Марту, поручила ей убрать все с глаз долой и поползла в душ, где долго стояла под струями прохладной воды, опираясь на стену и вяло размышляя над превратностями бытия, а именно: что делать дальше? В итоге додумалась только до того, что дальше должен быть очень крепкий кофе с бутербродом в три этажа. Долой диету, когда на душе зима.
Лишь доедая сделанный завтрак, я вдруг осознала, что Марта не задает неприличных вопросов, не щебечет о Кевине (Мартине, Морисе и иже с ними) и вообще странно молчалива и покладиста.
Помощница мельтешила вокруг, убирала остатки праздничного ужина и грустно вздыхала, поглядывая в окно.
— Ну что там у тебя? — устало спросила я, чувствуя, что любопытство разъедает изнутри. — Рассталась с кем-то?
— Что вы, миссис Поук, — с готовностью и явным облегчением отозвалась Марта. — Кто мог меня бросить, если я ни с кем не общалась… близко? Нет-нет, это так… Но, если вам и правда хочется знать, несмотря на ваше несчастье…
— Какое еще несчастье? — удивилась я, прерывая помощницу на самом интересном месте. — О чем ты?
— Ну как же? Мистер Поук сегодня от Мариэт Рэйчер выезжал на работу. Мне с самого утра сестра помощницы ее подруги звонила, мы недавно познакомились. Поражалась, как он осмелился вынести отношения с любовницей на всеобщее обозрение. И ведь вы такая красивая, одомашненная…
— Одо… что? — Я закашлялась.
— Ой, это я забылась! — Марта покраснела. — Не то сказать хотела. Домашняя вы. Дома просто любите сидеть. Ждете хозяина…
— Мужа, — поправила я, чувствуя, как внутри снова начинается ураган.
— Да-да, мужа, конечно, — согласно закивала Марта. — Бывшего.
— Мы пока не развелись, — заметила я, допивая последний глоток кофе.
— Пока нет, — пожала плечами Марта. — Это точно. Но, видно, вам недолго осталось. Потому что мистер Поук — мужчина видный, и если он позволил себе показать отношения на стороне с сестрой своего начальника, то вряд ли отмотает все назад.
Я сидела на стуле, чуть приоткрыв рот, и пыталась переварить услышанное.
Как это сестра начальника? У него же другая фамилия.
— Правильно, она же три раза замужем была, шала… — Вспомнив о моем присутствии, Марта кашлянула и поправилась: — Шалить она любит. Несерьезная, в общем, дамочка. Зато коренная северянка. Не как вы и мистер Поук.
— Не как мы, — повторила я, кивая, словно болванчик. Мы-то с супругом оба были выходцами с юга. Наши семьи переехали на Северный континент, каждая по своим причинам, и предпочли остаться здесь. Мы же с Роджером познакомились в Международном университете на последних курсах обучения, и он почти год ухаживал за мной, чтобы добиться расположения. О, я была тогда абсолютно другой, впрочем, и он… Тогда ему хотелось одного — заполучить меня, сделать своей. Были красивые ухаживания, ночи у визофона, разговор с моим отцом и обещание сделать его дочь самой счастливой на всем Северном континенте… Только в последние годы Роджер все позабыл, а старые приоритеты сменились новыми: карьера и материальное благополучие стали для него самым важным фактором, все остальное — лишь приложение.
— Значит, точно подаст на развод, — шепнула я, позабыв о существовании Марты рядом.
— И оставит вас ни с чем, если вы не подсуетитесь, — напомнила о себе помощница, оказывается, подсевшая рядышком.
— Что ты имеешь в виду? — нахмурилась я.
— Ну как же? Вам нужно нанять хорошего адвоката и первой подать иск с обвинением мужа в неверности. Так поступила Келли Вудс, моя пятая хозяйка. И не прогадала.
— Адвоката? — задумчиво переспросила я. — Против Роджа?
Мне не верилось в подобный исход наших отношений. Да, я отдавала себе отчет в том, что любовь прошла, и в том, что мы перестали быть близки, причем давно. Но чтобы разойтись вот так, врагами?! Чтобы он бросил меня с голым задом, при этом ославив на весь город… Нет, быть не может.
— Адам занялся бы вашим делом, — продолжала тем временем говорить Марта. — Понятно, что у вас своих денег нет и вы такого не ожидали, как и большинство разведенок…
— Что за Адам? Какие разведенки?! — Я схватилась за виски, крепко сдавливая их пальцами. — Что ты говоришь?
— Говорю, он возьмется за ваше дело, но заберет процент с отбитой доли. Тот еще козел этот Адам, но зато биться будет до последнего, потому что жадный, как…
— Марта, — я поднялась и выставила перед собой раскрытую ладонь, — остановись. Я не думаю, что все настолько плохо. Да, мы повздорили вчера с Роджером…