Я оглянулась на оставленный позади замок и перевела взгляд на старинное трехэтажное здание впереди. — А здесь что он забыл? — Как что? Думаешь, легко людям принимать дар некромантии? Это же тесный контакт со смертью и всеми ее проявлениями. Велье здесь незаменим и постоянно необходим. Но сегодня он выделит тебе час. А там — как договоритесь. Если увидит, что нужна длительная терапия, скажет. — Спасибо, — неуверенно ответила я, с опаской поглядывая на широкие лестницы, ведущие к парадному входу, рядом с которым мы припарковались. — Иди, — подбодрила меня Донна. — Я пока вернусь в деревню, мимо которой мы проезжали, и найму людей для замены полов в доме. Там есть отличные мастера. Если что — вот мой номер. Звони. Но я уверена, что вернусь раньше, чем вы с профессором закончите. Мне категорически не нравилась идея оставаться здесь одной, но не могла же я уговаривать Донну бросить все дела и быть моей нянькой, пока Адам не вернется? Кроме того, ее общество с некоторых пор стало сильно тяготить… — Кабинет — слева по коридору. Там увидишь табличку на двери, — напоследок сообщила Донна и, едва дождавшись, пока я выйду из машины, поехала дальше. Меня поразило, что ни в здании, ни возле него не было охраны или хотя бы старушки-вахтерши, следящей за порядком. Без проблем миновав просторный холл, я свернула в коридор и сразу нашла нужную дверь. Черную. С красной табличкой, на которой черными же буквами было выбито имя профессора. Почему-то сразу появилась ассоциация с забором, за которым живет злая собака… Отринув сомнения — отступать все равно было некуда, — постучала в дверь и, подождав десяток секунд, толкнула ее вперед, слегка надавив на ручку. Та подалась без труда. — Тук-тук! — проговорила, уже вламываясь в кабинет. — Есть кто? Ответом мне стала гробовая тишина. Без особых мук совести вошла в темное помещение, где окна были плотно закрыты красными жалюзи из плотной ткани. Серые стены плавно переходили в серый же потолок, а на полу лежал самый настоящий ковер. Пушистый и… салатовый. Иллюзия травы, что ли? Из мебели обнаружились черный стол напротив входа и два кожаных кресла, очень мягких и удобных на вид. Слева вся стена была увешана полками с книгами. Там же в углу обнаружилась небольшая ниша-проход. — Профессор… Я не договорила. Из темного проема показалась худощавая мужская фигура. Встав так, что мне не видно было ни лица, ни одежды, а только общие очертания, собеседник кашлянул и с хрустом откусил какой-то фрукт, кажется, яблоко. — Анри Велье, полагаю? — осведомилась, вдруг подумав, что ему самому психолог точно не помешал бы. — Кто полагает? — тихо раздалось из темноты. — О, простите, я не представилась. Миссис Кэтрин Поук. Я… — У вас прием через три минуты, — прервал меня очень недовольный голос. И менталист снова откусил яблоко, со смаком его пережевывая. — Мне выйти? Я решила, что если сейчас он скажет «да», то я уйду. Пусть даже пешком до самого дома. Но профессор обреченно вздохнул и показался из своего укрытия. Проходя мимо, покосился на меня так, что захотелось снова извиниться за то, что вошла не вовремя, без разрешения, и даже за то, что родилась на свет. Присаживайтесь, миссис Кэтрин Поук. — Мое имя было произнесено с иронией, даже с сарказмом. Сам профессор — а я надеялась, что это все же он, — подошел к одному из кресел и устроился поудобней. Подбираясь к единственному пустующему креслу, сняла с себя туфли, взяв их в руки, и посмотрела на мужчину сверху вниз, перед тем как присесть. Он был выше меня, сухопарый, с кудрявыми черными волосами и недовольным лицом. Вот вроде бы полулежит безмятежно, а я понимаю: не рад он встрече и предстоящему разговору. Наконец опустившись в кресло, положила туфли рядом и, подождав пару секунд, деликатно покашляла, напоминая о себе. — Скажите, сколько вам лет? — тут же отозвался мужчина. — И сколько из них вы помните? Немного ошарашенная его вопросом, я ответила не задумываясь: — Тридцать лет. А помню… Я не могу сказать точно: не могу погружаться в воспоминания, потому что… — Снимите амулет мистера Боннера, сделанный для вас, и положите на стол. — Велье открыл глаза и посмотрел на меня. — Я сумею контролировать ваше сознание в пределах этой комнаты, а блокаторы нам только помешают. Ну? Украдкой затаив дыхание, отстегнула булавку с пуговицей, после чего с невероятной осторожностью положила ее на стол. — Дышите, миссис Кэтрин Поук, — усмехнулся Велье, — и думайте. Давайте вспоминать с самого детства, так нам проще будет понять, где провалы. Я пойду вместе с вами. Откиньте голову на спинку кресла, закройте глаза и попробуйте найти первое свое воспоминание. Напряжение, казалось, сковало каждую мышцу, когда я выполнила просьбу профессора. Только закрыть глаза никак не получалось — я неотрывно смотрела на пуговицу, заговоренную Боннером. А что, если уйти?.. Вдруг не получится, кто даст гарантию? И вообще… — У нас осталось пятьдесят минут, — спокойно охладил мой пыл Велье. — Хотите — оставайтесь здесь. Сеанс уже оплатили, так что мне все равно, чем заниматься. Можем даже вздремнуть. Его уверенный насмешливый тон раздражал, заставлял сжать кулаки и поступиться своими страхами. А еще манера его поведения напоминала Адама с его вечными поддевками. Интересно, эти двое знакомы? — Знакомы, а как же, — отозвался профессор. — А кто бы иначе научил его делать такие качественные блокаторы? Ну так что, работаем? Или возьмете эту булавку и будете носиться с нею всю жизнь? Обалдев от наглости и силы дара Велье, я открыла рот, чтобы спросить, кто дал ему право рыться в моей голове без разрешения, но передумала. В конце концов, я здесь именно для этого. Прикрыв глаза, почему-то подумала про Адама, обращаясь к нему как к маяку в тумане, отделявшем настоящее от прошлого. Очень хотелось вернуться в здравом уме и не потеряться среди обрывков стертых Поуком воспоминаний. Велье не обманул, обещая, что будет рядом: я чувствовала его незримое присутствие, когда просматривала сквозь вязкую пелену события прошлого. Там было неожиданно много юга, солнца и счастья, о котором успела позабыть, повзрослев. А еще там был Трой Фрэнчи, и от его образа у меня сжималось сердце… Я любила его очень сильно и боролась за него самоотверженно. Первые провалы в памяти обнаружились как раз в то время, когда с Троем стали происходить странности. Он внезапно переехал из общежития в квартиру к новому другу, Роджу Поуку. Они вместе занимались неким проектом, и мой парень почти перестал появляться на людях. Потом кто-то пустил слух, что Трой подсел на наркотики, и он засобирался прочь из города, даже не попрощавшись со мной… Последним четким воспоминанием того времени была моя встреча с Поуком во время обучения в университете. Я пришла в его квартиру и сообщила, что напишу заявление в инспекцию по контролю за магическими отступниками, а еще пойду к ректору, потому что, по моему мнению, это Роджер что-то подсыпал Трою, чтобы забрать его проект. А потом был туман… — Просыпаемся. — Голос Анри Велье звучал откуда-то сверху, звал навстречу и не позволял окончательно провалиться в бездну безвременья. Распахнув глаза, уставилась на очень довольную бледную физиономию перед собой и услышала задумчивое: — Интересное кино, миссис Кэтрин Поук. Будем работать. — Что именно вам показалось интересным? — спросила я, снова прикрывая глаза. Воспоминания не отпускали так просто, манили вернуться в туман, найти недостающие образы и были почти осязаемы. В этот момент мою руку перевернули ладонью вверх и вложили блокатор. Вздрогнув, уставилась на пуговицу с булавкой, а после — на профессора. Анри Велье усмехнулся, встретившись со мной взглядом. — Верните защиту на место, — наставительно проговорил он тоном, не терпящим возражений. — И обсудим дальнейшее лечение. Я послушно отогнула подол и приколола пуговицу к внутреннему шву. Профессор в это время отвернулся и направился к полкам с книгами. Провел тонким длинным пальцем по корешкам, вчитываясь в названия, и наконец выудил нечто кричаще-желтое, с черным пятном посреди обложки. — Ага, — довольно мурлыкнул Велье, погладив книгу, словно она была живой и нуждалась в ласке. — Это вам, миссис Кэтрин Поук. Читайте прилежно. Здесь много полезной для вас информации. Я приняла из его рук небольшой томик с емким названием «Управляя мыслями» и, озадаченно полистав, остановилась на пустой странице с единственной черной точкой в центре. Познавательно, что сказать… — Там есть несколько общеизвестных тестов, — заметив мой скептицизм, отмахнулся профессор. — Например, эта точка. Она отвлекает ваше внимание от чистого белого листа. Не будь ее — ваше воображение понеслось бы в безграничные дали, представляя тысячу картин, что можно изобразить там. Но вот это черное недоразумение размером с кончик иглы все портит, не так ли? Если уж рисовать что-то, то на листе без изъянов. Так мыслит большинство: узко и бесперспективно. Что же касается вашей ситуации — подобная точка станет якорем. Когда начнете уноситься в воспоминаниях — ну, мало ли, забудете пуговицу где-то, — воспроизведите в голове эту картинку: белый лист — все, что было прежде, а точка — то, за что вы должны цепляться руками и зубами. Сосредоточьтесь на ней, это ваше настоящее и все, кто вас в нем удерживает. Чуть откинув голову, Анри Велье задумчиво прикрыл веки и постучал подушечками длинных пальцев по столешнице. — Хорошо бы сделать якорем человека, — продолжал вслух размышлять он. — Родители, может быть? Сестра? Хотя вряд ли… Близкие подруги или друзья? У такой, как вы, нет, не то… Хорошо бы, конечно, мужа, но не думаю, что вам такой паршивый якорь нужен… При последних словах профессор выпрямился, открыл глаза и засмеялся, очень довольный своей шуткой. Я же, недобро покосившись на него, захлопнула открытую книгу и прижала к себе. Почитаю, с меня не убудет. Решительно поднявшись, подхватила туфли и спросила о самом важном: — Мне удастся вернуть память? И если да, то насколько это будет… эмм… безопасный процесс? — Не могу сказать со стопроцентной уверенностью, — не стал меня обнадеживать Велье, — но положительная картина есть. Будем работать. Оставьте мне номер вашего визофона, и мы договоримся о новой встрече в ближайшие дни. Я позвоню. А пока читайте литературу, носите при себе пуговицу и найдите того, кто мог бы удержать вас в настоящем. На стол передо мной положили чистый лист бумаги и ручку. Я записала свой номер и выжидающе уставилась на профессора. Он ответил точь-в-точь таким же взглядом. — Вы не сказали, что показалось вам интересным, — наконец сдалась я. — Не о чем пока говорить, — пожал плечами Велье. — Как только выяснится что-то конкретное — расскажу. А пока старайтесь не нервничать, не перетруждаться и не пытаться самостоятельно вернуть память. Как только определюсь со временем следующего визита, позвоню вам. Он подхватил лист с моим номером и, небрежно сунув его в карман брюк, пошел в свой темный закуток. Я продолжала стоять, хмуро глядя в спину менталиста. Хотелось догнать его, преградить путь и накричать, при этом пару раз стукнув по гениальной голове. Велье наверняка прекрасно понимал, насколько важно для меня его мнение по отношению к увиденному в моих воспоминаниях, но вместо ответов гад остановился у самого входа в нишу, обернулся и, сняв с себя очки, стал неторопливо протирать тонкие стеклышки идеально белым платком, таким образом показывая, что ждет моего ухода. — До свидания, — бросила я, очень недовольная поведением профессора. — Угу, — пробурчал тот, продолжая свое занятие. — До скорого. Я вышла, едва сдерживаясь, чтобы как следует не хлопнуть дверью. Но подумать о профессоре гадости и даже потопать ногами для сброса пара, как планировала, не успела: наткнулась взглядом на женскую фигуру и обомлела. До боли знакомая, она стояла чуть поодаль, смотрела в окно, и можно было подумать, что даже не заметила моего появления. Хотя в последнем я, несомненно, ошибалась. Стэф обернулась, стоило мне сделать шаг в ее направлении, и я снова остановилась, нерешительно приоткрыв губы. Мне столько нужно было ей сказать, а уж сколько спросить! Но почему-то при виде измученного лица с голубоватыми кругами, залегшими под всегда ясными смеющимися глазами, не смогла даже банально поздороваться. Мимолетная улыбка от радости встречи испарилась, уступая место неприятному удивлению. Никогда не видела подругу такой… Уже не стройной, скорее худощавой, болезненно бледной, с виноватым встревоженным лицом. — Ты мне звонила, — заговорила Стэфани, разрушая вязкую тишину между нами. — Прости, я не могла ответить. В моей голове все смешалось. Словно сумасшедшие, там бегали мысли одна хуже другой, спотыкаясь, наваливаясь друг на друга, не давая сосредоточиться на чем-то одном, понять, что самое правильное, важное. Вспомнились вдруг слова полицейского о том, что Стэф и Роджер любовники, тогда я не поверила в это… Потом она пропала и вот, появилась. В школе для некромантов. На чужом для нее континенте. Наедине со мной. Может быть, стоило метнуться назад, в кабинет профессора Велье? Забаррикадироваться и звонить Боннеру? Или?.. Это ведь все еще она — моя подруга, палочка-выручалочка. Стэфани Кирк, которой можно было позвонить в любое время дня и ночи, не из тех, кто предает или вонзает нож в спину… Пожалуй, в такую правду мне хотелось верить, и, пока она не скажет обратного, я тоже не собиралась ее предавать. — Ты плохо выглядишь. — Слова давались с трудом. Преодолевая трусость и буквально заставляя двигаться вперед одеревеневшие от напряжения ноги, сделала пару шагов навстречу. — Что с тобой, Стэф? Я могу помочь? — Помочь, — задумчиво повторила она. — Если бы ты только знала, во что я ввязалась… — Расскажи, — предложила, остановившись. Стэф засмеялась, но как-то совсем не искренне, не похоже на себя прежнюю. — Не сегодня, Кэти. Она так смотрела на меня, что сердце сжималось от ужасного предчувствия. И в голове снова зазвенели колокольчики, предупреждающие об опасности.