Ядовитой змейкой в голове проскальзывает мысль… Это Соболев их попросил? Лично? Разве он такой? Черт. Прикрываю рот тыльной стороной ладони и не обращая внимания на враждебный ветер, набираю мужа. - Ненавижу, - сквозь зубы проговариваю, как только слышу щелчок в трубке. - Ого, - отвечает он хрипло. - Ненавижу тебя, Соболев. - Давай поподробнее, - устало вздыхает. - Ты сказал им, чтобы меня не приглашали. Попросил, - всхлипываю и закусываю нижнюю губу от обиды. – Чтобы твои друзья… - срываюсь на крик. – Господи, это так чудовищно. - Да ты о чем? Блд. - Это жестоко, Даня. Ну почему ты такой жестокий? - Ты не в себе? Да что они все меня сумасшедшей считают? - Я никогда не думала, что ты до такого опустишься, - горько упрекаю. - Я тоже многого про тебя не знал, как оказалось. - Ты бесчувственный, - обтираю досадные слезы. Отвожу телефон от уха и кричу в экран: - Предатель. Отключаюсь. Топаю ногой со злости. Отпинываю проклятые коробки с заботливо подготовленными подарками. К черту все. Засунув сумочку под руку, обнимаю себя за плечи и иду вдоль главного проспекта, пока не упираюсь в набережную. Пошли они все к черту. Хватит быть доброй. Останавливаюсь и у каменного поребрика долго изучаю темные, бушующие волны. Стараюсь не замечать заинтересованные мужские взгляды, потому что я вырядилась словно новогодняя елка. Кутаюсь в пиджак и качаю головой, осматривая себя сверху. Дура! Взгляд зацепляется за обручальное кольцо. Оно разъедает кожу. Больно жжется горьким разочарованием. Убитыми надеждами. В каком-то неистовом душевном порыве сдираю его и отчаянно кидаю в воду. Катись оно все пропадом. Я устала. Еще около часа брожу по улицам и только когда окоченеваю до судорог, снова вызываю водителя. В машине немного успокаиваюсь, но все еще сотрясаюсь всем телом. Чувствую себя преданной и одинокой. Зайдя домой, скидываю босоножки и чертыхаюсь, когда ударяюсь мизинцем об этажерку, стоящую в прихожей. Что за день?! На одной ноге добираюсь до гостиной и ударяю по выключателю. Комната озаряется ярким светом. Шокированно зависаю, когда замечаю сначала мужские ноги, обтянутые брючной тканью, затем черную рубашку с расстёгнутыми до середины груди пуговицами и уставляюсь в лицо мужа, которое не выражает ни одной положительной эмоции. Богдан точно так же, как и я, ответно ощупывает изучающим взглядом мои ноги, облегающее платье, линию шеи. Вздохнув, возвращает его к лицу. Сжимает стакан с виски в руке, размещенной на подлокотнике кресла, и лениво склоняет голову. Мои щеки вспыхивают от полыхающего пламени в любимых глазах. - А сейчас повтори, что ты сказала? Глава 20. Яна. Довольно быстро прихожу в себя и силюсь не вцепиться в самодовольное лицо. А еще держусь из последних сил, чтобы не запустить в него чем-нибудь тяжелым. - Что ты здесь делаешь? – озираюсь по сторонам и как можно равнодушнее веду плечами, чтобы скинуть с плеч пиджак. Я последний месяц места себе не нахожу, а он заявляется как ни в чем не бывало и претензии предъявляет? И кто из нас не в себе?! - Повтори, что ты сказала, - произносит ровно, отпивая виски. Пошел в задницу, Соболев! - Ты вроде на слух никогда не жаловался?! – произношу, чувствуя внутри водоворот из злобы и дикого возбуждения. Не обращая внимания на испепеляющий взгляд, прохожу к зеркалу, расположенному над дорогой имитацией камина, и поправляю волосы. Макияж, слава богу, не испорчен. Только помада стерлась. Украдкой посматриваю на Даню. Впитываю в себя хмурый образ до малейшей детали. Он немного похудел. Выглядит утомлённым и очень-очень озлобленным. - Не дерзи, - глухой приказ рассекает пространство, и мои нервы детонируют. - Да пошел ты, - кривлю лицо. Раздражает это его хладнокровие и уверенность в себе. – Вместе со всей своей группой поддержки. Пошли вы все. В спину летят тысячу острых иголок, которые я отражаю в него же. Да, дорогой. Я обросла такой броней, которую просто так уже не вспороть одним твоим свирепым взглядом. - И вообще, - резко разворачиваюсь. – Ты нарушаешь мое личное пространство. Мы так не договаривались. - Мы с тобой пока вообще ни о чем не договаривались, - отмечает. – Я все жду, когда ты утихомиришься и мы спокойно это сделаем. Но ты не оставляешь мне шанса. Нам не оставляешь шанса, понимаешь? Усмехаюсь и звонко смеюсь. Опять я во всем одна виновата? Злая, богатая сучка Яна Шацкая вновь что-то делает не так. Это было в прошлой серии и мне не понравилось. - Молодец, Соболев, - расхваливаю язвительно. – Просто браво! Хлопаю в ладоши напоказ и складываю руки на груди. Открытое непонимание в светлых глазах меня распаляет. - Умело манипулируешь фактами. Перевираешь как тебе удобно. А теперь поднимайся и проваливай, - голос дрожит от злости. Зачем он пришел?! Думает, я буду перед ним расстилаться? Слишком много унижений за один вечер. Сыта по горло. Я… люблю его. Он мой первый и единственный мужчина к двадцати восьми годам. Я помню каждый сантиметр его тела. Вдоль и поперек знаю всю его жизнь. Черт возьми, я и есть его жизнь. Всегда так было! Но как же при этом трудно его любить… И как же нелегко будет вычеркнуть из памяти. Моя обида просто кричит о том, что любовь к собственному мужу слишком дорого мне обходится, при этом совершенно точно я не вижу отдачи. Даже самый ослепительный огонь гаснет, если вовремя не подбросить в него дров. А наш семейный очаг, кажется, шает и догорает. Богдан отчаянно отклоняет голову на спинку кресла и устало прикрывает глаза. Это позволяет мне рассмотреть его как следует. Не знаю, возможно это тактический ход, но я как заведенная с жадностью кружу взглядом по каждой части мощного тела. В вырезе рубашки видна знакомая до боли татуировка, широкие плечи напряжены. Закатанные до локтей рукава открывают сильные руки, по которым, что уж таить, я соскучилась. У меня только два варианта: вцепиться в него или… прогнать. - Что ты тут разлегся? – выдыхаю возмущенно, проходя к мини-бару. Ноги противно щиплет оттого, что они наконец-то согреваются после длительной прогулки по осеннему городу, а по спине, под платьем словно на репите носятся мурашки.