– Вера? – удивляюсь. – Два дня назад заезжала к нам с лекарствами. Как обычно, вроде… а что? – Ей интересуются серьёзные люди, – тихо произносит муж, сваливая куртку на кресло. – По-моему, она во что-то вляпалась или это вот-вот случится. Укладываемся под одеяло и обнимаемся. Незаслуженно забытое чувство… Когда-то недооценённое и из-за этого почти потерянное... – Это связано с телецентром? – спрашиваю, думая о подруге. – Возможно, – хрипит Богдан. – Расскажи мне, – размещаю голову на его груди. Вера не из тех, кто вляпывается в неприятности. Она достаточно рассудительна и умна. Кроме того, за время работы журналисткой на местном телевидении обросла нужными связями. – Макрис в городе, – тянет Даня многозначительно. – Твою мать, – шепчу, морщась. Она ведь только начала забывать его. Встречается с Олегом Александровичем, моим доктором из клиники неврозов. У них любовь и полное понимание. И снова Адриан. Он даст ей жить спокойно, вообще? – Как ты узнал? – Он заезжал на прошлой неделе поздороваться ко мне в офис. – Надеюсь, ты его выпроводил? Грудь подо мной ритмично двигается, Богдан хохочет. – Давай, они со Стояновой сами разберутся? – отвечает отсмеявшись. – Он про неё у тебя узнавал? – Косвенно. – Это как? – Это непрямо, Яна, – иронизирует. – Даня… – Ты же не думаешь, что я буду тебе пересказывать наш разговор с греком? – Очень бы хотелось верить в чудо, конечно, – смеюсь. – Но вижу, что не будешь. Скажи только… Как думаешь, он её любит? – Не знаю, Ян. Мне не до этого было. Сами разберутся. – Ладно. Целую тёплую кожу и обнимаю крепче. Обещаю себе, что завтра обязательно позвоню Вере и всё разузнаю. Провожу ледяной ступнёй по лодыжке, покрытой мелкими волосками. Богдан привычно тут же греет, переплетая наши ноги. Кайф. Самое страшное в жизни – когда некому согреть замёрзшие ноги в постели. Ужасное чувство. – Как твои мотогонки? – спрашиваю, через силу разлепляя глаза. – Сезон закончен. На следующей неделе закрытие в баре возле трассы. – Ясно, – внутренне сжимаюсь, предвкушая этот вечер. Клянусь, что не буду истерить и выкидывать ужин в мусорку. Наберусь сил и встречу его с улыбкой. – Пойдёшь со мной, – сообщает Богдан без вопросительной интонации, – прошлые гонки обошлись мне пиздец как дорого. Расслабляюсь и удовлетворённо прикрываю веки. – Пойду, – отвечаю засыпая. На следующее утро, сразу после завтрака Соболев уезжает в офис, а я снова остаюсь с тремя детьми, умоляя всевышнего, чтобы они наконец-то поправились, и наша жизнь вошла в привычную колею. Как я могла раньше не работать? Чем занимала всё свободное время? Хоть режь – не вспомню. Но так больше не хочу. Днём звонит свекровь из больницы. Долго делится тем, как проходит лечение, жалуется и интересуется внуками. А потом сообщаю ей, что мы не разводимся и она плачет от радости. Я не выдерживаю и, конечно, тоже реву как дура. Так и получается, человек, которого я больше всего обижала словом, оказывается практически единственным на свете, кому я могу рассказать о том, что мы с мужем победили самый сильный кризис и, кажется, выгребли. После того как довольная Юлия Сергеевна отправляется на процедуры, я пытаюсь дозвониться до Веры, но её телефон оказывается выключенным. Подобное часто бывает с её видом деятельности, поэтому решаю, что волноваться не стоит. В приподнятом настроении принимаюсь за готовку. Дети играют наверху. Кружусь по кухне, практически пританцовывая, пока не слышу звонок. Стоянова наконец-то проснулась. Не посмотрев на экран, отвечаю весело: – Привет, Вер. – Это не Вера, – отзывается отец, и я раздражённо закатываю глаза. – Мои юристы нашли дыру в уставных документах Соболева. Мы отберём у него всё. Глава 42. Яна. Ощущая себя восемнадцатилетней девчонкой, слетаю по ступенькам и сгребаю мощную шею мужа в прочные объятия. Всё сразу встаёт на свои места. Планета останавливается. По коже мурашки рассыпаются. Хотя ветер такой, что впору в ледышку превратиться. – Я соскучилась, – шепчу, расцеловывая тёплые, чуть потрескавшиеся губы. – Я тоже, – отвечает Богдан сдержанно, с лёгкостью удерживая меня на весу. Прижимает к себе. К мощному, сильному телу. – Три дня, Дань, – укоризненно качаю головой. – Когда уже твои командировки закончатся? – Скоро. После Нового года не буду так часто мотаться. Федералы охуели, каждый пункт в договоре с двойным дном, – цедит сквозь зубы и закатывает глаза. Сердитый и уставший после перелёта. – Пойдём скорее в машину, – жмусь к колючей щеке. – Может, ну его, это закрытие сезона, Ян? Ладони забираются под шубку и ласково оглаживают ягодицы. – Соболев, – рычу ему на ухо. – Я почти две недели подтирала сопли за твоими детьми, имей совесть. – Я тебя расслаблю. Тебе понравится, – заманчиво обводит мои губы влажным языком. Не выдерживаю и отвечаю на поцелуй, а потом снова мотаю головой: – Уверена, что так оно и есть. Но после того, как мы сходим в бар. Ни за что не пропущу вечер, в который мой муж пригласил меня увидеть ту сторону его жизни, которую я никогда не замечала. Просто не хотела замечать. Закрывала глаза на его интересы, считая их несущественными. – Дети с Верой? – Да, попросила её остаться у нас сегодня.