Глава 45. Яна. Вечерние пробки вносят свои коррективы. Около часа мы с детьми не может выехать в сторону родительского дома. Ваня с Динкой сзади ругаются за единственную бутылку воды, Маша пытается их разнять, а я, чувствуя лёгкую головную боль, решаю набрать Богдану, чтобы предупредить его об ужине у Шацких. – Привет, – говорю расслабленно, когда слышу любимый голос с хрипотцой. На заднем фоне будто телевизор бубнит. – Ты как? Домой не собираешься? – дую губы. – Привет, Ян, – отвечает Даня еле слышно. – Погоди. Слышу тяжёлые шаги, следом как скрипят двери и в трубке наконец-то образовывается тишина. – Ты где? В гостинице уже? – спрашиваю, потирая пальцами кожаный руль и поглядывая на замерший светофор. – Нет, пока. По делам ещё мотаюсь. – По каким делам, Дань? Вечер… Он трудно вздыхает. – Потом расскажу. Не по телефону, окей? – Ладно, – слышу, как затягивается очередной сигаретой. – Хватит курить. – Это последняя, – как обычно отвечает муж. В голосе чувствуется лёгкая улыбка. Мои уголки губ тоже летят наверх. Люблю и дико скучаю. До трясучки... Предстоящая ночь без него кажется пыткой. – У вас как дела? – спрашивает Богдан. – Дома уже? – Нет… – Папа, мы к Жанне в гости едем, – кричит Маша с заднего сидения. – К Жанне? – повторяет муж. – Я думал, вы не общаетесь совсем. Сжимаю руль и передёргиваю плечами. – Мама позвонила, дети услышали и напросились. Я не смогла им отказать. – Ясно… – Дань... – хмурюсь. – Это твои родители. Я всё понимаю, Ян. – Правда? – с надеждой в голосе спрашиваю. – Ну, конечно. Позвони, как будете дома, хорошо? – Ладно. Целую тебя. – Целую, – хрипло выговаривает. – Скоро буду. Не грусти, чудо. Закинув телефон в сумку, продолжаю улыбаться как чокнутая первокурсница. Чудо. Это давнее прозвище приятно укладывается на сердце. В отличном настроении всё-таки добираемся до родительского дома. Дети тут же выскальзывают из машины и несутся внутрь. Я же спокойно забираю сумочку и запахнув как следует пальто, невозмутимо иду к крыльцу. – Мам, привет, – кричу, как только оказываюсь в прихожей. В воздухе чувствуется дорого́й аромат. Что-то вроде сандала с запахом натуральной кожи. Цена - целое состояние, наверняка. Тут же приближаюсь к резному комоду, чтобы глянуть какой именно фирмы интересный стеклянный диффузор с аромапалочками и останавливаю себя. Практически бью по рукам. Чёрт побери. Я же обещала больше никогда не тянуться за ними, чтобы соответствовать. Просто приду в магазин и выберу свой аромат, который будет подходить только нашему дому, только нам. Кивнув само́й себе, зависаю возле зеркала, изучая свой внешний вид. А когда мама появляется в прихожей и произносит первую фразу, закатываю глаза: – Яна, ты что-то поправилась. – И тебе привет, мам, – повторяю. – Нет, ну правда, – она склоняет голову и подозрительно щурится. Ещё раз рассматриваю себя в отражении. И правда, вес, который ушёл вместе с Богданом, возвратился с ним же. Усмехаюсь. Но беспокоит другое, кожа бледновата. Это странно, потому что обычно у меня отличный цвет лица. Такой, что все косметологи завидуют. – Пойдём, – тянет мама меня за руку. – Вместо хлеба поставлю на стол гренки. – Да не ем я хлеб, – морщусь. – А дети где? – К деду в кабинет убежали. Я их позже ужином накормлю, пусть поиграют в детской. Мы её зря делали, что ли? – Хорошо, – поджимаю губы. – Как вы здесь… вообще? Озираюсь по сторонам. Ничего не изменилось. Здесь всё так же, как и в детстве, хочется непременно выпрямить спину и приподнять подбородок. Человек может считать себя максимально взрослым и самостоятельным, но всё это его понимание как карточный домик рушится, стоит только снова оказаться в родительском доме и вспомнить прошлое. Возможно, со временем это проходит. – У нас всё хорошо, по внукам вот скучаем, – мама жестом приглашает меня за стол. – Могли бы приехать, – замечаю, разглядываю наполненные тарелки и хватаю лёгкую закуску с красной рыбкой. – К вам? Ты серьёзно полагаешь, мы будем встречаться с твоим мужем после всего, что он с тобой сделал? – О боже, мам, – вспыхиваю. – Что сделал? – Тебя могли убить, – слышу ровный голос отца за спиной. – В этом Богдан не виноват, – твёрдо проговариваю, подхватывая ещё одну тарталетку. – Конечно, виноват, – отец хмурится. – Виноватого он наказал, пап. – В смысле, наказал? – Богдан нашёл этого таксиста. – Устроил самосуд? – отец сужает глаза. – Не знаю, – мотаю головой. – Но из полиции мне так и не позвонили. – Меня сразу предупреждали, что состава преступления здесь нет. – Как нет? То есть я всё это придумала? - завожусь. – Может, преувеличила, – широкая бровь летит наверх.