— Мам, давай мы не будем. Ладно? — прерываю ее пламенные речи. Мама вздрагивает, округляет глаза, в которых тут же встают слезы. — Ты решила взять подачку? Он тебя… Над тобой… — Хватит, мама! — повышаю голос. Не кричу. Просто возвожу между нами границу. — Я сама разберусь. Ладно? — Ты, может быть, жалеешь? Вернуться к нему хочешь? Он над тобой издевался, опозорил, выпнул, как собаку побитую, а ты у него деньги берешь? У меня уже все спрашивают, что там Саша, как? Почему домой не возвращается? Сложно ей, наверное, после развода с тираном?! А мне что говорить? Моя дочь взяла у него деньги за то, что он ее избивал, и живет себе припеваючи? Так? — Можно молчать, мам. Это не касается твоих подружек, соседей и даже наших родственников. Мама резко поднимается со стула, выпрямляет спину и задирает подбородок. — Не думала я, Александра… Не думала. В кого ты превратилась? Как только связалась с этим… Я сразу чувствовала, что ничем хорошим это не закончится. Он забрал нашу дочь, просто забрал, — причитает, пока идет в прихожую. — Слепил из нее свое подобие. Слышу, как захлопывается дверь, и откатываюсь назад. В день развода. На тот момент я уже сняла эту квартиру и вернулась сюда уже в статусе официально одинокой женщины. Точно так же дверью тогда хлопнула. Со злобой и отчаянием. Демид весь процесс сидел молча. Кивал, где нужно, на меня почти не смотрел, а я чувствовала не то чтобы вину, просто было ощущение, что от меня оторвали кусок. И вот я сижу там и истекаю кровью. Я злилась на Ермакова с момента, когда узнала о ребенке. Ненавидела его, хотела развестись, но на деле оказалась к этому не готова. Я, кажется, была не против обманываться. Не против простить. Я же поверила ему. Только там, когда нас разводили, и поняла, что поверила в то, что это не Дёмкин ребенок, что не имеет он никакого к Асе отношения. Все это какой-то огромный обман. Только толку? Ничего не отмотать назад. На улице мы разошлись в разные стороны, все так же молча. Ермаков сел в дорогой спорт-кар, я — в такси-комфорт. Ночью я плакала в подушку. Ревела взахлеб, а утром была настолько выпотрошена морально, что на мгновение решила, что все это сон. И Ася, и ребенок, и интервью это, и развод… Моргаю и отодвигаю от себя кружку. Чай не лезет. Торт тоже. У меня и правда собеседование сегодня. Через три часа я встречаюсь с Мариной Баженовой, не потому, что ее визитку дал Демид, нет. Просто она сама мне вчера позвонила. Отказывать было некрасиво, да и от визита в лицей я ничего не потеряю, а так, может быть, и правда будет приличная работа. Если они готовы взять меня к себе со всем бэкграундом, нужно этим пользоваться. Поднимаюсь из-за стола и, шаркая по полу тапками, перемещаюсь в спальню. На плечиках уже висит брючный костюм, я накрашена и даже уложена. Маму встречала почти при параде, она нагрянула внезапно, якобы проезжая мимо. Только вот моя квартира в новом спальнике на другом конце Москвы. Поправляю макияж, буквально немного освежая губы, и достаю из коробки синие лодочки. Надеваю туфли уже в прихожей, там же беру с подставки сумку и выхожу за дверь. В такси листаю ленту. Со дня моего скандального интервью прошло чуть больше двух недель и десять дней с опровержения. Во второе поверили единицы. Я нечасто читаю, что пишут, там даже общего настроя нет. Одни считают меня дурой, другие жалеют, а третьи вообще говорят, что я все терпела ради денег, и ребенка бы стерпела, если б все в сеть не вылилось. О Ермакове треплют много, но размыто. Он вроде как домашний тиран, от которого отказалось немало рекламодателей, а вроде и нормальный чувак, пострадавший, женившись на охотнице за деньгами. Версий много, в общем-то. Юристы Демида уже подали в суд на Измайлову. В видео были склейки, естественно. Но все это уже неважно. Анне светит штраф, который она с легкостью выплатит со своими доходами. А дальше покажет время, вряд ли ее отменят как журналиста. Миллионы людей солидарны с ней и ждут очередной скандал, в котором она будет «разбираться». Смахиваю очередную сторис и замираю. Звуки становятся глухими, пока совсем не исчезают. Я еду в такси, вокруг шумный город, ревет мотор, но я не слышу, только крепче сжимаю телефон. Все блекнет. Фан-клуб моего мужа опубликовал историю. Короткое видео, на котором Демид играет с Егором в песочнице. Только вот потом снимающий чуть смещает камеру, и в кадре мелькает Ася. Сглатываю горечь, которой наполнился рот, и пытаюсь дышать. Это так глупо, но, кажется, мне больно оттого, что мой муж, теперь уже бывший муж, выбрал не меня… Может быть, он с самого начала хотел быть с ними? Такси притормаживает у ворот. Школа находится на закрытой территории. Вылезаю из машины, одергиваю края пиджака и шагаю прямо к главному входу. После новостей все еще потряхивает. Я нервничаю, злюсь и вот-вот расплачусь. Не самое подходящее время собеседоваться на работу, и, если честно, я все больше хочу воплотить в жизнь брошенные Демиду слова о переезде. Я ведь в том разговоре просто так брякнула, что через месяц уезжать собираюсь. А теперь, теперь мне кажется, что это отличная идея. Сменить город, окружение и течение жизни. Взбегаю по ступенькам, на пункте охраны повторяю, что я к Баженовой. Называю свою фамилию, жду минуту буквально и иду дальше, когда лампочка на турникете загорается зеленым. Второй этаж, и сразу направо. Так и шагаю. Стучу в дверь и тут же ее толкаю. Миниатюрная женщина с каштановыми волосами, у которой нет возраста, растягивает губы в дружелюбной улыбке. Деловой, но искренней. — Здравствуйте, — киваю. — Здравствуйте, Александра, присаживайтесь. Знакомиться второй раз, думаю, не будем, — делает отсылку к нашему телефонному разговору, где мы друг другу вроде как представились. — Согласна, — сжимаю колени, бегло осматриваю кабинет, а потом возвращаю все свое внимание к Баженовой. У нее и правда нет возраста. Привлекательная, ухоженная, красивая. Бывают такие люди, смотришь на них и думаешь, им может быть около сорока, а может — уже и к пятидесяти. Идеальные лица. Мне бы хотелось взрослеть именно так. Красиво. Мы бегло проходимся по моей прошлой работе, причинах ухода, стаже, образованию. Оказывается, лично Марина Демида вообще не знает. Это радует. Ермаков просто знаком с ее сыном, он тоже спортсмен. Баженова не затрагивает тему моего развода, сплетни ее не интересуют, только мои профессиональные качества. Учебный год подошел к концу, впереди лето, пора отпусков у педагогов, но многие дети здесь продолжат посещать уроки иностранных языков. В итоге меня берут на испытательный срок с сентября. На обратном пути прихожу к выводу, что так даже лучше. Я отдохну это лето. Проживу его для себя. Сменю пару городов, а может быть, и стран. Выдохну, попытаюсь забыть весь тот ужас, что никак не прекратит меня преследовать с момента появления новости о ребенке Ермакова. Эти мысли немного вдохновляют. Я даже улыбаюсь. Воодушевляюсь предстоящими поездками и даже обдумываю, что нужно купить для путешествий. На пути домой забегаю в ресторан и заказываю самый острый том-ям. Пока жду, составляю список покупок. Улыбаюсь и чувствую себя счастливой, впервые за эти две недели. Меня не мучают мысли о Ермакове, о разводе… Я словно чистый лист. Правда, ложку дегтя мне все равно преподносят. Я уже расплачиваюсь за обед, когда звонит Лена, моя подруга, с которой мы можем месяцами не созваниваться, но, как только пересекаемся, ощущение, что и не расставались. — Привет. — Прикладываю телефон к уху и сворачиваю в парк. — Как ты? — улыбаюсь пробегающим мимо малышам. — Привет, отлично. Лучше расскажи, как ты? Надеюсь, не бахнулась в депрессию? — Ни за что. Собираюсь свалить из этого города до конца лета. — Отличный план. Давно пора. Не забудь привезти мне колокольчики. — Помню, — смеюсь и присаживаюсь на лавочку. Лена еще со школы коллекционирует колокольчики. Привозит их отовсюду. — Билеты уже купила? — Сегодня планирую. — Тогда, может, позовешь в гости? Сто лет тебя будто не видела и еще столько же теперь не увижу. — Конечно. Сама хотела предложить, адрес скину. Я же теперь снимаю. — Слышала. Твоя мать моей говорила. — Только это? — Остальное я не слушала. Сплетни меня не интересуют. В этом вся Лена. За это я ее и обожаю. — Тогда жду в шесть. — Давай в восемь, мне бы успеть к заказчику заскочить. — Ладно, но тогда с ночевкой. — Договорились. Я так рада, что у тебя такой веселый голос, Сашка. Дико переживаю за тебя. — Все будет хорошо. Я для себя уже решила. Но реветь попрежнему хочется. — Да уж. Ермаков просто «красавчик». — Козел он! — смеюсь. — После сегодняшних новостей — самый настоящий, а я, если честно, верила, что все это неправда. Про ребенка. А теперь он хочет его отсудить и дать свою фамилию, треш какой-то. — Что? — моргаю, но картинка перед глазами сливается. Цвета смешиваются, и я почти ничего не различаю. — Отсудить? — Здрасьте, ты не знаешь еще, что ли? — Лена эмоционирует. — Черт, это я, выходит... Блин. Прости, не хотела быть гонцом с плохой вестью. — Откуда ты знаешь про суд? — Дак Демид час назад дал комментарий. Сейчас скину пару ссылок. Отрываю динамик от уха и лезу в мессенджер. Открываю Ленкино сообщение, перехожу по ссылке. Читаю: «Скандально известный своей личной жизнью футболист Демид Ермаков решил отсудить ребенка у своей любовницы». — Саш, ты там? Ты в порядке? Не молчи! Моргаю. Текст начинает рябить в глазах.