— Бурак, я... — Она поджимает губы. — Разве мы не договаривались с тобой лишь о том, чтобы ты сыграла определенную роль в нужный момент? Разве я не заплатил тебе за это крупную сумму? Или стоит освежить память? Ты выполнила то, что от тебя требовалось. Все. Точка. На этом наши пути разошлись. Ты мне больше не нужна. Что за непонятные действия за моей спиной? И о какой любви ты тут говоришь? Ты. Кто. Такая? — Он специально выделяет каждое слово. — И зачем сюда пришла? Я что, тебе мало заплатил? Да вроде бы сумма приличная... От шока девушка прижимает к себе сумку и начинает активно хлопать глазами, явно не желая отвечать на эти вопросы. — Ну, что молчишь?! Бурак багровеет. Покрывается пятнами от злобы и ненависти. Вижу, что он не собирается останавливаться в своем желании уничтожить нахалку прямо сейчас. Он шагает вперед, и, сильно сжав девушке руку, притягивает к себе. — Больше никогда не приближайся к моей жене. Слышишь? Никогда. Ты мне никто. Получила свое — проваливай. Катись к черту! Девушка морщится от боли, но сказать ничего не может. А затем Бурак резко ее отпускает. Она едва не спотыкается на своих шпильках, но вовремя удерживается, цепляясь за подлокотник стоящей недалеко лавочки. — Пойдем, — говорит Бурак, обращаясь ко мне. Он берет меня за руку и тащит туда, где стоит его автомобиль. — Не смотри на нее даже. Дрянь такая! Смачно выругавшись себе под нос, он открывает мне дверь, и я опускаюсь в кресло. Обойдя машину, Бурак садится за руль и прикрывает глаза, будто успокаивая себя самого. Между нами повисает пауза, которая давит на виски, но Бурак ничего не говорит, очевидно, не собираясь со мной объясняться. А я начинаю злиться. И сильно. — Молчишь? В ответ слышу тяжелый вздох. Феррахоглу с силой сжимает руль. — Какого черта ты творишь, Бурак? — огрызаюсь я. — Вот видишь, во что вылились твои необдуманные поступки? К чему привели? Тогда ты повел себя мерзко... В нашем доме. Ужасно! И еще считаешь, что я непременно должна тебя простить. — Лейла... — Ой, или я должна поблагодарить тебя за то, что ты поставил на место охамевшую вкрай бабу?! А не ты ли, позволь спросить, пригласил ее в нашу жизнь? Позволил лечь в нашу постель, преследуя лишь одну цель — сделать мне больно?! Или ты продолжаешь это делать? Так скажи мне, неужели тебе так нравится то, что чужие девки пытаются меня унижать? Сыпать такими обвинениями, что просто кровь из ушей! Ты ведь даже не знаешь, что она мне сказала... Как меня грязью облила и какие прегрешения навесила... Ты должен был понимать последствия своих опрометчивых решений. Знать, что именно так и будет! На лице Бурака ходят желваки. Он пышет гневом, от которого, очевидно, еще не отошел. — Ты просто не понимаешь, каково мне... — рвано продолжаю я, глотая ртом воздух. Я больше не могу сдерживать ту лавину эмоций, которая обрушилась на меня недавно. Я держалась перед той дрянью, как могла. Но теперь наступил откат. Терпение и контроль над ситуацией исчезли. — Ты просто не понимаешь, каково это — слышать всякую чушь и обвинения в свой адрес! — кричу в голос. — Что я чувствую в этот момент... Потому что именно ты позволил этому случиться. Позволил извалять меня в грязи. И теперь каждый считает себя вправе обвинять меня! Но и это еще не конец... Как я должна себя чувствовать, когда мне напрямую говорят, как, с кем и что ты делал? Когда моего некогда любимого мужа очерняют в моих глазах? Говорят, что он подонок и лжец, который пообещал весь мир и свалил в закат! Ты просто представить себе не можешь мои чувства! Я ударяю его по плечу и отворачиваюсь. На глазах скапливаются слезы. — Если бы не ты — ничего этого не произошло бы! — Я обнимаю себя руками, словно хочу защититься от всех невзгод. — Из-за тебя я каждый раз прохожу через ад. Мне больно. Мне тяжело. Иногда я просто закрываю глаза и вижу тот день... Я не хочу об этом думать. Но мысли — как пауки! Лезут и лезут... Опутывают своими нитями... И я вспоминаю картинки из прошлого, где ты лежишь с этой девицей в нашей постели... — Я же сказал, что жалею! — Он со всей дури бьет по рулю. Злится, но не на меня, а на самого себя. — Этого мало, Бурак... — Я вся дрожу. Перед глазам начинает плыть. — Чертовски. Я ведь тебя так любила... Так сильно! И никогда-никогда бы не подумала, что ты так со мной поступишь! Говорят, от любви до ненависти один шаг. Так вот, это сущая правда. Я тебя ненавижу... Я нажимаю на ручку двери и выхожу на воздух. Дышу с трудом. Ладонь тянется ко рту. Глаза начинает щипать, но уже не от слез. Меня качает из стороны в сторону. Мутит. Выворачивает. Сделав всего шаг, я проваливаюсь в темноту... Сил не осталось. Я просто дико устала... *** Прихожу в себя от шума и невнятного гула голосов. Начинаю привычно шарить рукой по тумбочке в поисках телефона, однако ничего такого не нахожу. Резко открыв глаза, беглым взглядом окидываю помещение. Вокруг белые стены и пара столов с медицинскими приборами. Втянув носом воздух, я морщусь от сильного запаха лекарств. Потихоньку приходит понимание, что я нахожусь в больнице. Черт! Только не это... Я пытаюсь встать, чтобы поскорее покинуть это место, но в палату заходит Бурак. Обеспокоенным взглядом он проходится по моему лицу. Качает головой, видя, что я делаю. — Как ты? — Он подходит к больничной кушетке и садится передо мной на корточки. Берет за руки. — Как я здесь оказалась? — охрипшим голосом спрашиваю я, пытаясь вырвать ладонь. Но Бурак не дает этого сделать, начиная поглаживать большим пальцем нежную кожу. По телу проходит приятная дрожь. Сил сопротивляться нет. Тело онемело. — Ничего не помнишь? — мягко спрашивает он. — Ты упала в обморок, Лейла. Так быстро, что я едва успел подхватить тебя, чтобы ты не ударилась об асфальт. Но все плохое уже позади. Сейчас с тобой все в порядке. Это главное. Не волнуйся ни о чем. Я о тебе позабочусь. — А... — начинаю я и осекаюсь на полуслове, когда в палату входит врач. Шумно сглотнув, я все же вырываю свои ладони из хватки мужа. На этот раз Бурак не сопротивляется и отпускает меня, поднимаясь на ноги. Мы бросаем взгляд на мужчину в халате и выжидающе на него смотрим. Только если Бурак выглядит максимально сосредоточенным, то я просто боюсь, предполагая возможный исход. И судя по тому, как расплывается в улыбке врач, оказываюсь права. Не так я хотела, чтобы это произошло. Не так... — Ну что? — Феррахоглу первым начинает разговор. — Как моя жена? С ней ведь все в порядке, да? Сегодня она очень сильно перенервничала... Эмоции, стресс... Все свалилось в одну кучу. Доктор загадочно ухмыляется. Стреляет удивленным взглядом в мою сторону. — Да, — соглашается он. — И это тоже могло спровоцировать обморок. Стресс, апатия, чрезмерные эмоциональные всплески... Ей нужно исключать подобное. Так нельзя рисковать. Бурак с подозрением прищуривается. — Почему вы сказали «тоже»? У произошедшего есть и другая причина? И какая? Что-то серьезное? — Конечно, — кивает врач и оглашает пространство новой информацией. Той, которой муж еще не знал, а я так боялась и не хотела говорить: — Господин Феррахоглу, ваша жена беременна. Я с силой прикусываю губу и сжимаю простыню. Тяну ее, будто хочу выдрать. Но главное... Прямо сейчас я ловлю на себе взгляд Бурака, который явно не ожидал подобного. Он смотрит то на меня, то на врача. Хмурится, переваривая сказанное. А затем начинает тереть лицо и качать головой. — Лейла... — рвано выдыхает он, глядя на меня потемневшими глазами. — Это правда? Но я не отвечаю, борясь с ворохом мыслей и чувствуя, что обстановка в палате накаляется до предела. Бурак поджимает губы и поворачивается к врачу. — Что скажете? Я правильно расслышал: моя жена беременна? — Его тон меняется, приобретая глубокие ноты. — Конечно, правда. — Мужчина широко улыбается. — Можете не сомневаться. Глава 37 Врач что-то еще говорит, но в ушах так звенит от напряжения, что мне с трудом удается уловить суть его слов. Бурак со стороны выглядит вполне спокойным, однако лучше меня никто не может знать, что творится внутри него. Там бушует ураган, который вот-вот вырвется наружу и снесет все на своем пути, едва мужчина в белом халате покинет палату. Но я ничуть не жалею. Сам виноват. Если бы не Феррахоглу, который выкинул меня из дома, не дав ни единого шанса объясниться, все могло бы быть совсем иначе. Мне не пришлось бы переживать все те унижения, из-за которых внутри меня зародилось еще одно чувство к Бураку — ненависть. И, конечно же, не пришлось бы скрывать беременность от человека, к которому доверия больше нет. Как бы сильно я его ни любила... Все же рана, которая до сих пор кровоточит в груди, и невыносимая боль, режущая мое сердце — те составляющие, которые я никуда деть не могу. Как бы ни пыталась... Врач покидает помещение, сказав, что все тревоги позади. Но, конечно, лучше сдать анализы и убедиться, что с малышом все в порядке. Я поджимаю губы, мечтая, чтобы он поскорее исчез из поля моего зрения и не говорил больше ни слова. На самом деле мое раздражение к нему никакого отношения не имеет. Он ничего плохого мне не сделал. Лишь поставил в известность. А это его долг. Бурак рано или поздно узнал бы о моей беременности. Да только не так я себе все это представляла. Ждала подходящего момента. Но, видимо, судьба решила сыграть со мной в очередную игру. Да и в целом... Какая разница? Рано или поздно бы все равно узнал. Поэтому сегодня или через какое-то время — роли не меняет. Чему быть, того не миновать. Что уж теперь жалеть. По крайней мере, я не чувствую себя обманщицей и предательницей. Тогда... я думала только о том, как бы защитить себя и сына от стервятников вокруг. Они все могли навредить. Да и будь Бурак любящим мужем... Веди он себя адекватно, поддержи он меня, когда на мою голову свалилось столько проблем, — он однозначно узнал бы все первым. — Судя по тому, что ты не удивилась, услышав новость... Ты знала? — наконец обращается ко мне Бурак. Трет подбородок тыльной стороной ладони. Хмурится. Между бровями образовывается складка. Он смотрит на меня в упор. Взгляд выжидающий. Полный боли и растерянности. Зрачки поблескивают. Он однозначно злится на меня за то, что я не призналась ему, но в тоже время рад новости. Потому что она связывает нас сильнее... То, чего я изначально боялась. — Зачем мне рассказывать тебе о своей беременности, Бурак? — Я выгибаю бровь. — Что тебе даст эта информация? Ах, дай угадаю! Ты бы обвинил меня в измене с двойной агрессией, верно? Сказал бы при своих родных, что я его «нагуляла». Для этого я должна была тебе все выложить? А ты мне дал хотя бы маленький шанс объясниться? Отвечай, Бурак! На последнем предложении мой голос срывается. Я перехожу на крик, позабыв, что мы находимся в больнице... Да и как быть спокойной в такой ситуации? Сначала та девица, утверждающая, что мой муж любит только ее. Что это я лезу в их отношения и все порчу. А теперь Феррахоглу, который выводит меня на эмоции своими раздражающими вопросами. Я отворачиваюсь к окну, заметив, как поблескивают глаза Бурака. В них стоят слезы. А я не хочу видеть его в этом состоянии. Мне больно, хоть ничего плохого я и не сделала. Просто высказала все как есть. Но, черт возьми, в груди просто щемит. Сердце разрывается на кусочки от мысли, что буквально пару месяцев назад мы были счастливы и так друг с другом не разговаривали. Никогда не повышали друг на друга голос.