— Нет, Бурак. Как бы разумно твои слова ни звучали, но я этого сделать не могу. Стать гендиром? Мне? — хмыкает Костя. — Это твое детище. Ты вложил в компанию все силы. Столько усердия и трудов... Ради чего? Чтобы так просто отдать ее? Я не согласен с твоим решением. По поводу Лейлы все понимаю, но нести такую ответственность, сидя в твоем кресле и отбирая твои регалии... не для меня. Ты же помнишь, кто я по профессии? Я обычный юрист. Куда мне компания? — Обычный юрист? — переспрашивает Феррахоглу. — Низкого ты мнения о себе. Ты лучший в своем деле. Других таких нет, Костян. — Это другое. — Ошибаешься. И я считаю, что ты справишься. В любом случае в тебе есть все необходимое. Упорство. Знания. Целеустремленность. Я уверен в тебе на сто процентов. Так пойди же мне навстречу. Ради нашей дружбы... — Это манипуляция. — До меня доносится смешок. — Чистой воды. Но я тебя понял. — А как по-другому? Иначе ты не согласишься. Я знаю твой характер. Но мне это нужно. Нужно уехать и увезти отсюда семью. Я чувствую, что так отгорожу их от всех, кто может навредить. — Ты думаешь, что твои родители не перестанут искать возможности навредить Лейле? — А ты считаешь, что люди меняются, Костя? — парирует в ответ Бурак. — Я надавил на них. На отца. Мать. Братьев. Сейчас они в полной заднице. Но это не гарантия безопасности для Лейлы и моих детей. Обида и желание мести очень опасны. Человек, которому нечего терять, может пойти на многое... Поэтому я и принял такое решение. Если мы будем жить вдали ото всех, то моя семья будет цела и невредима. Но главное... будет счастлива Лейла. Для меня это ориентир. Здесь ей не нравится, и я это вижу... Да и как ни крути, здесь слишком высока вероятность увидеться с моими, так сказать, родственниками. А там — нет. И это я еще не говорю о том, что она до сих пор вспоминает мою оплошность. То, что я наговорил... То, что сделал. — Я и сам был готов тебя прибить, — зло отвечает адвокат. — Лейла еще держится. Молодец. А ты... — А я в свое время знатно оплошал, и признаю это. Хочу всеми силами исправить ситуацию и вернуть нас. Вернуть семью и любовь жены. Потому что порой, когда она на меня искоса смотрит, мне так хреново становится, Костян. Если бы ты знал, как. Себя ненавижу в этот момент. Что пошел на поводу у матери, отца, братьев и прессы... Был ослеплен и ничего не видел. И теперь я едва могу перенести эти ее пронзительные взгляды. Знаешь почему? — Она вспоминает, — догадывается Костя, и я закрываю рот ладонью. Потому что Бурак прав во всем. Абсолютно. Он читает меня, как открытую книгу, и ему тоже очень тяжело. — Да, — соглашается муж. — Потому что я вижу, что в голове у нее крутятся те дни, когда мать ее оскорбила, а я промолчал. Ничем не помог. Когда выставил ее за дверь и, опять же, не вмешивался в происходящее. Я слышу пронзительный звук — что-то скрежещет по деревянной поверхности. А затем катится вниз и разбивается. — Бурак, что ты творишь?! — взволнованно произносит Костя. — Плевать на все! — Муж ударяет по столу. — Мне нужна только она. Я хочу повернуть все вспять. Стереть боль из ее памяти. Потому что больше не хочу видеть, как любимые глаза смотрят на меня с затаенной ненавистью и обидой. — Ты ее любишь, — говорит Костя. Я прямо вижу, как он улыбается. — Конечно, — отвечает Бурак с горечью. — Всегда любил. С первого момента нашей встречи. И сейчас. Ничего не изменилось. От его слов я хватаюсь за сердце, отсчитывая его гулкие удары, ударяющие в мозг. Кручу головой и судорожно сглатываю от переполняющих душу эмоций. Отхожу подальше от кабинета Бурака и сильно сжимаю кулаки, чувствуя, как по щекам катятся слезы отчаяния. Я так сильно погрузились в свои проблемы... увязала в них... в своей обиде... что не видела самого главного... Что Бурак тоже живой. Что он переживает не меньше меня и беспокоится о нашем будущем. Хочет вернуть меня всеми силами. Делает все для нас, лишь бы я была благосклонна к нему. Он признал свои ошибки. А я так не хотела замечать его стараний, что закрылась в себе. Пора... Пора довериться и простить. Потому что я без него тоже не могу. Стоит это признать. Я возвращаюсь в комнату и ложусь в кровать. Дышу. Дышу... Дышу, стараясь выровнять дыхание. После услышанного наступила усталость. Честно признаться, в последнее время я сама не своя. Поэтому, укутавшись в одеяло, через какое-то время проваливаюсь в сон. А просыпаюсь оттого, что вновь слышу голоса. Один из них сразу же непроизвольно вызывает во мне улыбку. Али... Точно он. — Мама! Мама! — кричит сын, а уже в следующую минуту его ладони касаются моего лица. — Тихо, сын, — хрипло шепчет Бурак, заходя следом в спальню. — Она же спит. — А вот и нет. Уже проснулась! — Али весело похлопывает по моим щекам. — Мам, скажи же. — Не сплю, — улыбаюсь я, разглядывая Али. Видно, что он только вернулся. Весь разгоряченный желанием рассказать истории из детского сада. Я отрываю взгляд от сына и тут же встречаюсь с темными глазами его отца. Облокотившись о дверной косяк, он молча наблюдает за нами, явно о чем-то раздумывая. — Бурак? — подаю голос первая. — Все нормально? — Да, — кивает он в ответ, а затем обращается к Али: — Иди на кухню. Там тебя ждет ужин. — Кушать? — тут же загорается сын. — А что там? — Иди и узнаешь. — Там точно что-то вкусненькое, — довольно произносит Али. — Пахло так... ммм... Сын щурится, а затем вновь поворачивается ко мне. — Мам, пошли с нами? Пойдешь? — Лейла, если ты не можешь пойти на кухню или устала, я скажу, чтобы принесли сюда, — подключается Бурак, сканируя мои глаза. — Нет. — Я отрицательно мотаю головой. — Все нормально. Я спущусь. Али подпрыгивает и тут же убегает из спальни, а мы остаемся с Бураком вдвоем. Смотрим друг на друга какое-то время. А следом он делает шаг вперед. Затем еще один... и еще... Пока не наклоняется передо мной, и его дыхание не касается моей шеи. Сейчас мы очень близко. Даже слишком. И словно возвращаемся в прошлое. В наше с ним прошлое. Одуряющий мужской запах заполняет пространство и не дает пути к отступлению. — Лейла... — хрипло произносит он. Но я закрываю его рот ладонью. Бурак вопросительно выгибает бровь, совершенно не понимая, что происходит и зачем я это сделала. — Хочу тебе кое-что сказать... Я согласна, — отвечаю спустя долгие секунды нашего переглядывания. — Я согласна уехать из этого города и принимаю твое предложение. Глава 46 Три недели. Ровно столько нам понадобилось, чтобы переехать в Штаты. Новая квартира, которую снял Бурак для временного проживания... Новые ощущения. Новая жизнь. В самолете я очень долго думала обо всем случившемся между нами. Снова вспоминала слова мужа, угрозы и оскорбления его родни. Перед глазами часто вставала картина, как свекровь ударила меня, а Бурак просто промолчал... Эти воспоминания все еще причиняют невыносимую боль, однако смотря на мужа, я каждый раз замечаю в его глазах раскаяние и тогда понимаю, что все-таки готова дать ему второй шанс. Он крупно облажался, но признал свою ошибку. Это дорогого стоит. И теперь изо всех сил пытается вернуть прежних «нас», делает для этого все, что только может. Посмотрев на настенные часы, я оглядываюсь вокруг. У нас четыре чемодана. Бурак сказал, что не нужно брать с собой все на свете. Что мы постепенно будем покупать новые вещи. С чем я безоговорочно согласилась. — Мне тут несколько вариантов домов отправили. — Бурак заходит в комнату с телефоном в руке. — Посмотри, может, что-нибудь понравится. Правда, мне пока ничего не приглянулось. Взяв мобильный, я листаю фотографии. Да, все это не во вкусе мужа. Он любит просторное жилье. Чтобы было много комнат и все они размером в целую квартиру, которую мы временно сняли. А я такого не хочу. По крайней мере, сейчас. — Эта хорошая... Не отталкивает. — Поворачиваю экран, показывая небольшой дом. Спальни не такие объемные, зато гостиная и кухня как надо. И стены светлые — прямо как я люблю. — Думаешь? — Муж заглядывает в мои глаза. — Уверена, — улыбаюсь я, опуская взгляд на телефон. Снова листаю снимки, дабы скрыть эмоции. Когда Бурак смотрит на меня с такой тоской и явным желанием, я автоматически смущаюсь. Щеки начинают гореть. Хотя, казалось бы, мы муж и жена. Знаем друг о друге все. Тем не менее я все равно веду себя рядом с ним как школьница. Будто у нас никогда близости не было... Соскучилась я. Иногда хочется стереть свою память. Или же отодвинуть гордость и просто обнять его что есть силы. — Лейла, — зовет он. Касается пальцами подбородка, сжимает, заставляет повернуть голову и посмотреть на него. — Ты же рада, что мы сюда прилетели? Точно не жалеешь? Этот вопрос он задавал мне и в самолете, и едва мы оказались в этой квартире. — Не жалею, — отвечаю честно. — Если бы не хотела... не согласилась бы. Не находишь? Выдохнув, он шумно сглатывает. Рассматривает меня пристально. Наклоняет голову, касается моего плеча. Не сводит глаз с моих губ. И, как бы я ни была зла на него и обижена... как бы ни была разочарована... Я жду. Просто жду, когда он прильнет к моим губам. — Лейла... И в следующий момент я оказываюсь прижата к твердому телу мужа. Посмотрев на меня в очередной раз и не заметив протеста, он, не медля ни минуты, набрасывается на мой рот. Сначала целует медленно, не спеша, желая насладиться каждой секундой. Действует аккуратно, будто боясь спугнуть меня, вплоть до момента, пока не получает от меня ответную реакцию. Я размыкаю губы, позволяю ему углубить поцелуй. Бурак обнимает меня настолько крепко... Движения его становятся нетерпеливыми. С таким голодом впивается в мой рот... Дышать становится нечем. — Любимая... — Глубокий выдох. Он опускается к моей шее, проводит по коже влажными губами. Его руки скользят по моему телу. И везде, где он прикасается, огнем горит. Мы будто вечность друг друга не видели. Как два оголодавших зверя набрасываемся... Целуемся, обнимаемся... — Мам! — доносится издалека голос сына.