Шагнуть, прижать к стене своим телом, завести её руки над головой и медленно пройтись по отбивающим мозг изгибам. И Крис прогибается в пояснице, откидывает назад голову. Прерывистый вздох вырывается из её груди, а глаза затягиваются желанием, переворачивая и так несуществующие баррикады. — Если плохо, — выдыхает Крис, отталкивается и прижимается ко мне грудью, — то дадут ещё быстрее… Моя мечта! Вся от тёмной макушки до высоких каблуков моя. Ни одна женщина ещё не вызывала во мне столько всего, и ни одна не откликалась так, как Крис. И это сносит башню почище прилетевшего в голову мяча. — Выходи за меня. Да и хрен с ним, тормоза отказали ещё в том лифте, так что я трындец как долго продержался. Вот только вся игра мгновенно испаряется, словно не было. Хуже того, Крис бледнеет, широко раскрывает глаза и отшатывается, как будто я у неё сына отбираю, а не предлагаю себя комплектом. Так себе ощущения для первого раза. — Повтори, — тряхнув волосами, требует она. Думает, я оговорился? — Крис… — Стоит взять её за руку, и Крис выдёргивает ладонь. Резко, разочарованно. И уже во мне поднимает голову чисто мужская обида. — Кристина, давай мы… Звук ключа в замочной скважине заставляет застыть нас обоих. Меня охреневшего от ситуации, её… испуганную? Два оборота, дверь распахивается, и я встречаюсь взглядом с Сашкой. С другом и бывшим мужем, который поднимает бровь, переводит взгляд на Крис и нехорошо прищуривается. — Дорогая, я дома. Глава 9 Раз, другой, третий… дрожащие пальцы соскальзывают с пуговицы в десятый раз и, ругнувшись, я оседаю на разобранную постель, пряча лицо в руках. Боже, что происходит? Страсть, азарт, игра — всё это прекрасно и ещё вчера казалось хорошей идеей, но стоило столкнуться глазами с Сашей, и я испугалась так, как, кажется никогда в жизни. Стыд, вина, раскаяние — они бросили меня в такой котёл, о котором грешникам только мечтать. Хватит. Обещала помочь, так встряхнись, соберись и иди. Два шага, и я снова у зеркала. На этот раз пуговица застёгивается с первого раза, мизинец стирает едва заметную точку туши под уголком глаза, а в отражении улыбка. Такая себе, если честно — виноватая, неуверенная, слабая. Просто великолепное настроение для первого рабочего дня! Ещё и такого, когда временный начальник — друг мужа, а в соседнем кабинете тот, кто… Горло перехватывает спазмом, и я прерывисто вздыхаю. Что было вчера в голове Воскресенского, чтобы предложить мне такое? Замуж, подумать только! Какой мужик в здравом уме и твёрдой памяти так сходу, после пары дней знакомства ринется в ЗАГС? Сумасшедший! Покачав головой, я беру папку с документами, более-менее деловую сумку, которую не доставала со времён института и иду на выход. Ещё и Саша со своим «дорогая»! Нет, понятно, много ума не требуется, чтобы определить в каком качестве Никита торчит посреди нашей прихожей, но это — перебор. Для мужа… бывшего! …который после своего идиотского «Прости» равнодушно собрал вещи и ушёл, точно перебор так меня называть и вести себя, словно он ещё имеет здесь право голоса. Даже если мы так и не развелись. Бросив взгляд на своё отражение в зеркале прихожей, я прикусываю губу. Наверно, надо было сказать Никите, что Саша бывший пока неофициально. Как-то не дошли мы до того ЗАГСа, в который меня вдруг позвал Воскресенский. Да и незачем было — Саша жил со своей секретаршей, я с сыном, и всё всех устраивало. Никому не хотелось заниматься бумажной волокитой, а теперь… Теперь я иду работать секретарём к другу мужа и брату… любовника? Покачав головой, я захлопываю за собой дверь. Вчера должен был приехать Станислав Игоревич, Сашин отец и забрать Даньку на дачу, пока я не разберусь с графиком и работой, но оказалось, что он не смог. И попросил Сашу поработать таксистом собственному сыну, тот и приехал пораньше, чтобы поговорить со мной и пообщаться с Данькой. А пообщался с Никитой. Если так можно назвать рукопожатие и короткое «Пока», после которых враз помрачневший Воскресенский, не глядя на меня, вышел резким отрывистым шагом. И вот как мне теперь из всего этого выплывать? — А вот ваше рабочее место, — доброжелательно улыбается Ирина из кадров и жестом предлагает пройти в правую, открытую сейчас настежь, дверь. — Здесь же находятся приёмные двух других наших владельцев, Никиты Александровича и Есения Александровича, — она по очереди показывает на левую и дальнюю левую двери. — У них тоже есть секретари? — Вопрос чисто поддержать беседу, потому что, услышав про Никиту Александровича, что-то виновато дёргает за сердце. — У Никиты Александровича работает Анна, — Ирина ждёт, и я послушно захожу в бело-стальную, современную и лаконичную приёмную, — а Есений Александрович появляется в офисе раз в полгода-год, только чтобы подписать доверенность или ещё что-нибудь важное и нужное. Что же, вот ваш стол. Белый, естественно, и девственно чистый. Разве что ноутбук и телефон нарушают стерильную идиллию. — Спасибо. Спасибо, что кое-кто расплавил мне сознание своими постельными замашками и теперь придётся как-то пересидеть здесь бурю, устроенную своими же руками. Хотя… может, Никита всё забыл и ничего такого не подумал? — Пароль на ноутбук поставите какой захотите, — с улыбкой предлагает Ирина. — Все рабочие документы в ящиках стола, тут вам придётся разбираться самой, Дарья очень быстро покинула эту должность. — А что случилось? — Сажусь я на теперь своё место и поднимаю взгляд. — Устала, наверное, — пожимает плечами Ирина. — С Константином Александровичем работать интересно, но сложно, не все выдерживают. — Все? — Первые подозрения упали на благодатную почву. Одно дело гулять в компании друга Кости и совсем другое на него работать. — Дарья была шестым секретарём за последние пять лет, — Ирина улыбается мне в последний раз и идёт к выходу. — У Константина Александровича очень высокие требования. — И какие же? — Он сам вам о них расскажет, — спихивает она ответственность на начальство и исчезает из поля зрения. Дверь открывается только через час, являя передо мной, собственно, Костю. За последние полгода, что мы не виделись, в нём мало что изменилось — всё та же стрижка, всё то же самодовольство хозяина мира, разве что в костюме до этого я его не видела. — Кристина, — он находит меня взглядом. — Зайди ко мне через десять минут. — Хорошо, — киваю в ответ, но Костя уже не видит, лишь мягко захлопывается дверь его кабинета. Мда. Что-то подсказывает, что он не в восторге от моей кандидатуры, но выбора, похоже, и правда нет. Надо было вчера отказаться, но средний Воскресенский со всеми своими хулиганскими взглядами, собственническими жестами и настроем такая сила, что все «нет» разом куда-то деваются. Пользуясь тем, что есть свободное время до тет-а-тета с начальством, я набираю Марту Васильевну и сначала болтаю с ней, потом с Данькой, а потом вспоминаю про десять минут. — Пока-пока, я попозже ещё позвоню, — с улыбкой прощаюсь я с сыном. До назначенного времени ещё две минуты. Данька счастлив и доволен, как и всегда, когда попадает в руки бабушки с дедушкой. Как же, у них ведь куры, кролики и перепёлки, а дома один только репетитор. Выбор очевиден даже для меня, не то, что для семилетнего ребёнка, который не так чтобы в восторге от чтения-писания. Тридцать секунд. Я поднимаюсь, забираю со стола папку и смахиваю несуществующую пылинку со светлых классических брюк. Всё-таки как хорошо, что офисный дресс-код не выходит из моды, и что я всё ещё в него влезаю. — Звал? В Костином кабинете белого почти нет — тёмная мебель, тёмные шкафы, серые стены и панорамное окно. Очень стильно и очень по-мужски, в духе какого-нибудь мультимиллиардера из голливудского кинопроката. Интересно, такой контраст сделан специально, чтобы люди терялись от резкой смены обстановки? Я не теряюсь, но глаза, уставшие от стерильности, здесь отдыхают, а мозг умоляет задержаться подольше. — Садись, — не отрываясь от ноутбука, Костя кивает на стул для посетителей перед своим столом. Окей, босс. Скрестив ноги в лодыжках, я выпрямляю спину и жду, пока он освободится.