– Всё? – Смешная. Что, мужики здесь психуют впервые? – Всё самое свежее. Ещё пару минут уходят на договориться и оплатить, так что из цветов мы выходим с этим нечто в горшке и позже, чем планировали. – А как же миллион клумб? – насмешливо улыбается Крис после укоренения горшка на пол заднего сидения. – Значит, будет миллион клумб, один горшок и один цветочный, – хмыкаю я, завожу машину и беру, наконец, разгон на выезд из города. Глава 25 К дому мы подъезжаем очень вовремя – отец стоит задумчиво перед открытыми воротами и смотрит вглубь двора. И оборачивается, только когда я торможу за его спиной. Высокий, подтянутый и седой, он оценивает меня, Крис на переднем сидении, а после переводит бесстрастный взгляд на капот. – Загоняйся, – повелительно взмахивает он рукой, ткнув на самое дальнее место во дворе. – Мы уедем вечером. – После цветочного точно уедем, а то с мамы станется оставить нас в одной спальне, и гори оно тогда всё синим пламенем. – Ага, – хмыкает отец. – Загоняй давай свой драндулет, а то кроме тебя здесь никто не поместится, потом разберёмся. – Сейчас Кот приедет, пусть он и… – Сейчас ремень возьму, и получите оба, – прищуривается отец под довольный смешок Крис. Идея понравилась? Так, я воплощу. – Понапокупали кораблей, теперь думай, куда вас засунуть. Заезжай давай. И я заезжаю, понимая, что вечером придётся играть в автомобильный тетрис, только чтобы выехать из двора. – Вы похожи, – улыбается Крис, пока мы паркуемся. – Решительностью. – Ага, а ещё мы оба однолюбы. Взгляд встречается со взглядом. Сзади возится Данька, вокруг предпраздничная суета, а я вижу только её. Длинные пушистые ресницы, приоткрытые губы и… стук в стекло, за которым стоит иронично настроенный глава нашего семейства. – Добро пожаловать в семью, – фыркаю я и открываю дверь. Данька уже на свободе – ему помог отец, и теперь настоящий мужик стоит, растерянно озирается и жмётся к Крис, когда она подходит к нему. – Здравствуйте. – От одной только её улыбки у меня сразу солнечный удар. – Здравствуйте, здравствуйте, – насмешливо тянет отец. – Познакомься, это Кристина и Данил. – Твоя будущая невестка и внук. – Крис, это Александр Иванович, мой отец. – Очень приятно познакомиться. С именинницей вас. – Данька что-то бурчит согласно из-под кепки, но ему можно. Пусть сначала освоится. – Спасибо, милая барышня. – И этот престарелый обольститель прикладывается к её ладошке, под смех Крис. – Вы улыбнётесь, – мне отрада; вы отвернётесь, – мне тоска; за день мучения – награда мне ваша бледная рука. – Теперь я понимаю, в кого ваши сыновья такие галантные. – Она склоняет голову к плечу, глаза искрятся. Одно удовольствие смотреть. – Вы поэт? – Всего лишь скромный почитатель красоты, а поэт у нас Александр Сергеевич, который Пушкин, – смеётся отец. – А вы знакомы не только с Никитой? – Крис работает секретарём у Кота, – хмыкнув, я всё же подхожу к ней и кладу ладонь на талию. Данька отвлёкся и крутит головой – грех не воспользоваться. – И, пап, этомоядевушка, – сообщаю с весёлым намёком. – Сочувствую, – притворно вздыхает он. – Этот – балбес, Костя – не в меру требовательный мальчик, а третий, вообще, неизвестно где. Хорошо, что мальчик не слышит. – Что вы, Костя – замечательный начальник – вежливый, внимательный, понимающий… – Видимо, лица у нас становятся специфические, потому что Крис снова смеётся и добавляет: – Особенно если его перевоспитать. – А вы мне нравитесь, милая Кристина, – весело прищуривается отец и протягивает руку, в которую она вкладывает свою. – Идёмте, я познакомлю вас с Наденькой. Осознав, что остался один, Данька в два прыжка догоняет компанию и хватается за ладонь Крис, а мне остаётся только поработать носильщиком. И, насмешливо покачав головой, я иду доставать экзотическую пальму с заднего сидения. – Ну что, страшно было? Поймав Крис где-то между накрытым на улице столом и кухней, я внаглую её похищаю. Завернув за угол дома, прижимаюсь спиной к стене и не собираюсь отпускать. – Что именно? – Она ложится на меня, заставляя мозг генерировать неприличные и лишние сейчас предложения. – Знакомство с родителями. В доме, кстати, этих самых родителей. Поэтому мне позволено лишь крепче её обнять, в то время как Крис может всё что угодно. Например, разместить прохладную ладонь под футболкой. Или коготками пройти по моей шее, вызывая мурашки и стойкое желание показать ей второй этаж и конкретно мою спальню. – Они у вас чудо, – улыбается она и, фыркнув, добавляет: – В отличие от вас. – Дать жалобную книгу? Ладони ложатся на гладкие бёдра, проводят выше, задирают край короткого платья, добивая остатки совести и мозгов, пальцы находят кружево белья… в мечтах. Потому что я продолжаю обнимать Крис за талию и медленно, но верно агонизировать. И чувствовать, как от напряжения болят даже те мышцы, которых не существует в природе. – А есть? – С интересом склоняет она голову. Как удачно, что Данька быстро сдружился с детьми нашего двоюродного брата, и теперь втроём они доводят маму до экстаза, а аниматора до невроза. – Паспорт подойдёт? – Воскресенский! – смеётся Крис и собирается вернуться к помощи со столом, но куда там. Рывок, разворот, и уже она зажата между мной и стеной. И так ещё хуже для прибабахнутого сознания, но есть разговор. – Я хочу тебя, Крис. – И взгляд – глаза в глаза, без смеха и притворства. – Хочу злую, недовольную, раздражённую. Хочу радостную, счастливую, смеющуюся. Любую, мечта моя. – Ник… – Хочу с тобой просыпаться, хочу играть с Данькой в конструктор, хочу подменять тебя, когда ты выбесишься от его школьных заданий. – Какой дурак придумал, что это сложно? Ничего правильнее в моей жизни ещё не было. – Хочу лечить тебя, танцевать с тобой и даже ревновать тебя к каждому столбу. – Ты рехнулся, Ник, – выдыхает она с широко раскрытыми глазами, когда я зарываюсь ладонью в распущенные волосы. – Это не помешает мне стать лучшим мужем. Для тебя лучшим, Крис. Я не верил, что это случится, но сейчас не хочу терять даже минуты. Зато хочу, чтобы ты стала моей, во всех смыслах. Хочу большой дом, хочу стать Даньке если не отцом, то кем-то близким. И хочу тебя босую и беременную на своей кухне. – А если через пять лет ты решишь, что поторопился? – Она легко проводит пальчиками по линии подбородка, но не смотрит мне в глаза. – Я восемь лет решал, нарешался по горло. – Потянув за пряди, я ловлю её взгляд. – Да? – А как же третье свидание? – У нас будет миллион свиданий, мечта моя, но шанс только один. – Достать из кармана кольцо оказывается ещё легче, чем наговорить вот это всё. – Да, Крис? Надоело думать, думалка отключилась от перегруза. – Я ещё замужем, – потрясённо выдыхает она. – Как ты… – С замужем разберёмся, – улыбаюсь я, отхожу на полшага, беру её ладонь и снова смотрю в глаза. – Ты выйдешь за меня, Крис? И никакой натянутой пружины внутри, никакого страха. Одна только уверенность, что без неё проще пойти и утопиться. И что всё будет как надо. – Я… – Да соглашайся уже, – раздаётся сзади и слева ленивый голос Кота. – Должна же эта Санта-Барбара чем-то закончиться. Но и на него мне сейчас плевать. Всё, что волнует – перед глазами, и я вижу, как Крис бросает растерянный взгляд за мою спину. Закусывает губу, возвращается ко мне. Три оглушительных удара сердца изучает моё лицо… и делает шаг вперёд. – Ты потрясающе убедителен, Воскресенский, – весело фыркает Крис, одной рукой обнимая меня за шею. И добавляет гораздо тише и серьёзнее: – Не разочаруй меня, Ник. – Никогда. Кольцо легко скользит по её пальцу, Крис ещё мгновение изучает собственную руку, а потом улыбается тепло и мягко. – Я люблю тебя, – признаюсь с полным осознанием собственного счастья и целую её, уже не слыша ироничного Костиного: – Ну, слава богу, разобрались. Глава 26