Забастовка? Бойкот? Да ладно, чтобы Кот и пропустил работу просто потому, что загрустил? Не смешите мой дресс-код. – Да чтоб тебя! Отменить встречу на свой страх и риск? Или он соизволит явить свою царственную физиономию до часа икс? – Кристин, всё нормально? – В кабинет заглядывает Аня, которая сегодня тоже без начальника. Бр-ратцы-кролики, чтоб их! – У Кота… Кости есть ещё какой-то номер? – я мрачно поднимаю на неё взгляд. – Только рабочий, – хмурится она, подходит ближе и смотрит на цифры. – Да, он и есть, а что? – Через двадцать минут у него встреча с «Альянсом», а его будто след простыл. Телефон в сети, но трубку никто не берёт. – Костя и не берёт? – И я бы обратила внимание на «Костю», если бы было до того. – Может, случилось чего? – И он не предупредил? – усмехаюсь я.– Не-е-т, это наглая провокация. А, значит, сам виноват. Потянувшись за телефоном, я набираю номер первого клиента, чтобы отменить встречу, а потом и все последующие на ближайшую неделю, но ладонь Ани ложится поверх моей руки. – Давай позовём Василия Петровича – главного юриста, и начальника айтишников заодно, уж как-нибудь разберутся вдвоём с «Альянсом», – закусывает она нижнюю губу. – А дальше? – Я тяжело вздыхаю. – Или мне всем представлять юриста как гендира? – Если Костя не появится через двадцать минут, отменяй, а я пока позвоню Никите, вдруг он в курсе. Этот стопроцентно в курсе. – Хорошо. – Усмехнувшись, я набираю номер юридического. – Василий Петрович? Это Кристина Владимировна, секретарь Константина Александровича, и мне очень нужна ваша помощь. Глава 30. Крис А вечером приехал букет. Три букета, из которых один стандартный, другой странный, а третий от Ника. В кроваво-красных розах оказалось воткнуто «Надеюсь, ты не развалила фирму за день», в каких-то торчащих в разные стороны палках «Меня заставили», а в невесомом и очень нежном третьем букете записки не было. Ну, да, что писать, если и так всё ясно. Только где эти братцы пропадали весь день? Я, конечно, секретарь, но за разруливание таких вот выходок мне не платили. Фыркнув, я ставлю розы на свой стол, букет от Есения на стол Коту, а третий… отношу в кухню, потому что рука так и не разжалась над мусоркой, пришлось искать другой путь. Мельком взглянув на время, ускоряюсь, но всё равно мы почти опаздываем на тренировку. – Ну, ма-а-м! – расстроенно тянет Данька и бежит в раздевалки так, что только пятки сверкают, а мне остаётся порадоваться отсутствию Воскресенского. Полтора часа проходят тревожно. Вот вроде я ни в чём не виновата и в своём праве, а дёргаюсь, словно сама развела некоторых с женой. Каждый хлопок двери с поля заставляет подпрыгнуть, но это всего лишь мальчишки, которым нужны то вода, то инвентарь, то какие-то ключи у охраны. Нет, они тренироваться, вообще, планируют? В один из таких выходов появляется второй тренер, кажется Игорь, бросает на меня быстрый взгляд, но автомат с едой занимает его несколько больше. И чем ближе конец тренировки, чем больше становится родителей в холле, тем тревожнее я кусаю губы. Почему? Да кто его знает, тем более что очередная встреча с Воскресенским вряд ли причина для такой паники. Вдалеке слышится топот и смех – мальчишки идут в раздевалку, и дверь открывается снова, в этот раз прямым попаданием прямо в грудь. Мне, потому что Ник, наконец, подстригся и стал выглядеть взрослее, опаснее и чертовки привлекательнее. Или мне просто кажется? Очень может быть, учитывая, что идёт он ко мне. И смотрит на меня. И не реагирует ни на что больше. Шаг назад, другой. Дальше отступать некуда, там скамейка, колонна и автомат, и это понимаем мы оба, потому что на губах Воскресенского такая улыбка… ёкает всё и разом. И полтора десятка родителей вокруг этому только способствуют. – Крис. И взвыть бы, вспомнив, что Данька вечно последний, но куда там. – Никита Александрович, – улыбаюсь вежливо, как-то вдруг выбесившись из-за нервного рабочего дня, – не соизволите рассказать, куда делся ваш братец? – Какой из? – насмешливо приподнимает бровь Воскресенский. Засмотревшись, я даже не сразу понимаю, что горячая ладонь уже на моей талии, а сам Ник слишком близко. – Оба, – остаётся только шипеть, ведь вокруг все ещё люди, которые с каждой секундой обращают на нас всё больше внимания. – Кот занят, Еська контролирует строителей. – Глаза Воскресенского всё ближе и быть беде, но меня спасают. – Никита Александрович, так что там с кедами? – Выныривает из-за его плеча фигуристая, длинноволосая и в целом очень красивая мадам. Так, а это ещё кто? – Всё потом, Мария Васильевна, – он даже не думает от меня отрываться. – У меня здесь вопрос чрезвычайной важности. – Какой ещё вопрос? – возмущается, видимо, чья-то мама. – Сашенька сегодня синяк получил, и всё от этого агрессивного Ивана! Ему бы тоже цвет поменять, а то… – Мария Васильевна, у меня важный разговор, – взгляд на меня, – с женой. Что?! – Придите позже, а лучше вообще отдайте своего Сашеньку в шахматы. – Воскресенский, ты охамел? – Детей ещё нет, и родителям остаётся единственное развлечение – мы, но даже это уже не смущает. – Какая я тебе?.. Никого не смущает, потому что Ник перебивает меня самым действенным способом. И где-то там свист и улюлюканье, а где-то здесь я, вцепившаяся в его плечи, по-другому устоять просто не получилось бы. Боже, как я по нему скучала! До дрожи, до нежелания отпускать. До укуса, после которого Ник отстраняется с шипением, не хуже моего недавнего. – Ты! – Протестует всё – от мозга до тела, но я всё ещё обижена, а, значит, как-нибудь перетерплю. Даже если терпеть приходится высасывающую изнутри пустоту. – Жизнь моя, где кольцо? – Слизнув каплю крови с нижней губы, Ник опирается ладонями о колонну по обе стороны от моего лица. – В мусоре, – вздёргиваю я подбородок, нагло глядя ему в глаза. – Врать нехорошо. – Кто бы говорил, – фыркаю, понемногу приходя в себя. Подныриваю под его руку и оказываюсь на свободе, где родители уже начали разбирать самых быстрых детей. – Женился и молчал? – раздаётся невдалеке весёлый бас, и по плечу Воскресенского хлопает могучая рука. – Поздравляю, старик! – А не с чем, – губы сами растягиваются в ехидной улыбке, Ник поворачивается, а богатырь за его спиной недоумённо хмурится. – Это у Никиты Александровича шутки такие. – Верни кольцо, мечта моя. – Тебе? – Поднимаю я бровь. – Себе, – хмыкает Ник. – На палец. – Да с чего бы это? – Зря он так. – Или что, через неделю я проснусь, а у меня новый штамп в паспорте? – Ну, я пошёл, – присвистывает богатырь. – Вы это, сильно не ругайтесь. – И пропадает в толпе. – Да, психанул, но, Крис, я обещал что… – Что больше так не будешь? – перебиваю с издевательским смешком. – Данька то же самое постоянно говорит и знаешь что? – Что? – вздыхает Ник. – Ничего, эффекта ноль. И если вчера я ещё думала, то после сегодняшней вашей выходки, ищите себе нового секретаря. – При чём здесь это? – хмурится он. – Как это связано с нами? – Очень просто, до этой работы не было никаких нас, как раз то, что мне сейчас нужно. – Послушай… – Мам, а мы пойдём за мороженым? – Мой самый главный спаситель появляется как нельзя вовремя. – Пойдём. Всего доброго, Никита Александрович. В растрёпанных чувствах, но с гордо поднятой головой я выхожу, наконец, из манежа и из этого сложного дня. Думаю, что выхожу, но незадолго до одиннадцати в квартире раздаётся звонок. Догадываясь, кто стоит за дверью, я распахиваю дверь и демонстративно опираюсь плечом о косяк, скрещивая руки на груди. – Давай поговорим?