День, второй, третий, а мне всё никак не удаётся выкинуть из головы тот наш разговор. И вроде аргументы на месте – всё чинно, благородно и по делу, но что-то цепляет. Не отпускает, мешая забыть про его «прошу тебя». Что-то. В моём возрасте пора бы называть вещи своими именами. Особенно если это влюблённость, тоска и отчаяние. Отчаяние из-за того, что уже невозможно не любить, но и простить тоже невозможно. Шах и мат. Жаль только, что самой себе. Работа не отвлекает. И становится только хуже, стоит вспомнить о новом офисе, который они якобы ищут. Хотя Кот, правда, ищет, «якобы» – это про то, насколько он им нужен. Потому что стойкое ощущение, что делают они это исключительно из-за меня тут как тут. И пусть оно трижды отдаёт бредом, но я не могу ничего с собой поделать. И не думать тоже не могу. О надёжных объятиях. Об обещаниях. О тёплом любящем взгляде. Или любимом? Резкий стук заставляет вздрогнуть. – Доброе утро, – хмыкнув, Кот идёт к себе, а передо мной остаётся бумажный стакан, от которого одуряюще пахнет кофе, с надписью «Крис» сбоку. – Доброе. А себе? – А секретарь мне на что? – Кот оборачивается перед самой дверью. – Заодно займёшься чем-нибудь полезным, вместо того, чтобы распугивать клиентов унылым видом. – Я, по-твоему, сижу и прохлаждаюсь здесь целый день? – Не то настроение, чтобы правильно реагировать на такие шутки. – Я этого не говорил, – поднимает он бровь. – Кофе, пять минут. И скрывается за белой стеклянной дверью. Сейчас я устрою ему кофе… И, действительно, устраиваю, потому что это всё-таки мои прямые обязанности. И потому что от стаканчика, который продолжал ароматизировать на всю приёмную, становится как-то теплее на душе – как раз то, что мне сейчас нужно. – Сорвалась встреча с поставщиками, – сообщаю я, сгружая чашку и вазочку с трюфелями на его стол. Кто бы мог подумать, что Кот у нас сладкоежка. – У них там что-то затопило… или сгорело, Антон Владимирович был в такой панике, что я не стала переспрашивать. – Остальное? – Он на мгновение отрывает взгляд от компьютера. – В силе. Ещё что-нибудь? Никогда не видела себя в роли секретаря. Больше того, это казалось чем-то несерьёзным и глупым, но сейчас, стоя перед Костей и прижимая к боку поднос, я не чувствую дискомфорта. Даже желания сменить работу не чувствую, зная, как весело тут бывает. – Найди мне расписание рейса AZ-902. – Командировка? Хоть кто-то в этом офисе работает. – Только не моя. – Кот тянется за чашкой и делает глоток. – Еська устал от родительской любви и снова улетает. – Так быстро? – Вот уж, правда, шило в одном месте. А так и не скажешь по растерянно-улыбчивому, всегда в настроении двадцатилетнему парню. – Это ещё медленно, обычно его хватает дня на два. – Кот откидывается в кресле. – Но в этот раз мы его хотя бы не потеряем. – А обычно теряете? – улыбаюсь я, вспоминая вихрастого Есения. – Обычно да, но Ник, в отличие от младшенького, не склонен к игре в прятки. – Ник? – У Еськи там какие-то проблемы нарисовались, то ли он кому-то должен, то ли ему должны, так что едут оба, раз уж здесь им всё равно ловить нечего. – А Аня в курсе, что ты сплавил её начальника в командировку? – тон неестественно-весёлый, в то время как внутри всё холодеет. – Вечером скажу, – отмахивается он, – всё равно увидимся. Заодно и другую должность предложу, смысл ей просиживать секретарём, если Ник может и не вернуться. Не вернуться? Дурное эхо ни разу не способствует здравому смыслу. – А фирма? – Кот поднимает удивлённый взгляд. – А что фирма? Отчёты у него один фиг хреновые, так что ничего не мешает работать из любой точки мира. Крис, всё нормально? – подаётся он вперёд. – Ты какая-то бледная. – Не успела позавтракать. – Похоже, вообще ничего не успела. – Сейчас твой кофе выпью и будет нормально. – Ну-ну, – раздаётся в спину, но мне уже всё равно. Кофе не пьётся, а работа идёт на одних рефлексах. Ничего не мешает? Из любой точки мира? Это так он держит своё слово? Этого стоит его «никуда не денусь»? Или всё, прошла любовь, завяли помидоры? Быстро же он слился. Подумать только, я как идиотка металась, дёргалась, доводила себя до невроза все эти дни, а он берёт и улетает. И может не вернуться. – Ещё восемь лет, чтобы ты меня простила! – передразниваю я, зло щёлкая мышкой. Ненадолго его хватило, даже восьми дней не прошло. А всё почему? Потому что мужики о-ди-на-ко-вы-е. Руководствуются только своими желаниями, наплевав на тех, кто их любит. А что, так же проще. Один вон захотел и, вместо того, чтобы прийти и честно об этом сказать, тупо переспал с молоденькой профурсеткой. Второй, вообще, накосячил и решил свалить, когда понял, что просто и быстро не получится. Прекрасные экземпляры. Просто великолепные. – Крис, на обед идёшь? – заглядывает Аня. – Нет, – рявкаю в ответ, выбесившись от одного только её «Крис». Вот откуда он взялся на мою голову? Жил бы себе дальше припеваючи где-нибудь подальше, но нет же… сначала репетитор этот, потом футбол. Бесит. – Я ушёл, – выходит из кабинета Кот, – вернусь после четырёх. И этот туда же. Достали. – Я тоже ушла. Раздражённо сбросив в сумку телефон, я захлопываю ноутбук. – Куда? – тормозит он в дверях. – Тебе же нужно было расписание рейса, вот и выясню. Лично. – В смысле лично? – прищуривается он. – У тебя что, интернет закончился? Или теперь я буду сам у себя секретарём? – Аню позовёшь, – криво улыбнувшись, я хлопаю его по плечу, – она будет в восторге. И выхожу из приёмной, попутно вызывая себе такси. Пробка, пробка, пробка. Как назло, именно сегодня коммунальщикам приспичило перерыть половину города. Спасает только то, что судя по онлайн-табло, 902 рейс задержали почти на час. И всё равно я нервно стучу по ручке двери. Зачем я туда еду? Что хочу сказать? Весь запал вышел ещё двадцать минут, но разворачиваться в пробке значило бы навлечь на себя водительских проклятий до двадцатого колена, поэтому я продолжила смирно сидеть на заднем сидении. И барабанить ногтями по двери. – Опаздываете? Интересный вопрос. Можно ли опоздать к мужчине, который тебя не ждёт? – Нет. Не пойду никуда. Доеду до аэропорта, попрошу водителя развернуться и уеду в офис. В конце концов, он взрослый мальчик и принимает взрослые решения. Захотел уехать? Так скатертью дорога, никто не держит, ничего не мешает и, вообще… Зло фыркнув, я сцепляю пальцы в замок.