— Я понимаю, почему Ярик ушел к тебе, — Юра поглаживает щеку, — это только ты можешь на серьезных щщах говорит о дерганной золотой рыбке. — Да я тебе не лгу, — смеюсь. — Она реально дерганная после всего, что пережила. У нее точно есть посттравматический синдром. Но живая. И я думаю, что твой морж точно бы откинул ласты, а рыбка живая. Юра клонит голову на бок, медленно моргает и вздыхает: — Какого черта мы говорим о золотых рыбках, если у меня был план вытянуть из тебя грязные подробности о твоем разводе? — Я думаю, что ты уже начинаешь складывать два плюс два, Юр. Мой развод, передача бизнеса и имущества в руки жены, Ярик со своим внезапным звонком и желанием купить какого-то ребенка. — Да, история складывается какая-то премерзенькая, Глеб. — И я знаю, что у тебя очень тяжелые отношения с деньгами. Ты обязательно разнюхаешь, кому Ярик отдаст твои деньги, — смотрю в глаза Юры прямо и спокойно. — Да, — Юра кивает. — Но ты расслабься, Глеб. Я сам, конечно, невероятно люблю сплетни, слухи, но… сам их не разношу. — Вопрос не в том, что ты разнесешь слухи, Юр… — А в том, что я решу однажды тебя шантажировать? — Да. — Забавно, что Ярик об этом даже не задумался, — Юра усмехается и хмурится на меня. — Я очень тепло отношусь к Ярику. Он мне жизнь спас и гадить ему я не стану. Я, конечно, козел козлинный, но я умею быть благодарным, Глеб. — И ты бы с благодарностью мог закопать Ярика, — поглаживаю подлокотник кресла, не спуская взгляда с Юры. — Да, почему нет? Благодарность она бывает разная. Молчим, и Юра вздыхает: — Шантаж, конечно, дело хорошее, Глеб, но он работает только с определенными людьми. Ты же это прекрасно понимаешь, — зевает и причмокивает. — Ярика не пошантажируешь. Он же может быть наглухо отбитым, если припрет, а ты… у меня вообще нет слов. Ты все жене решил оставить. Какой обычный мужик решит все оставить жене? Ну, серьезно? Я рисковать с шантажом не буду. Мне будет куда интереснее продавить вас двоих на дружбу дружную со мной. — Нет. — Я могу быть хорошим другом. И нам теперь не надо делить Ярика, — Юра медленно моргает. — Нет. — Да будто я кого-то в вопросе дружбы слушаю, — пожимает плечами и щурится. — Я на тебя давно глаз положил. — Да ешки-матрешки, — откидываюсь назад. — Меня поэтому не любят. — Не любят, но дружат. — Особенная дружба у меня получается с теми, кто меня сильно не любит, — Юра вытягивает ноги. — Откуда ты такой вылез, а? — Я хочу, чтобы на моих похоронах было много людей, — говорит Юра, поглаживая подлокотник. — Друзей, но не липовых, понимаешь? Друзей, которые прониклись мной, с которым меня связывают всякие каверзные истории. Просто представь. Соберется толпа людей, у которых под ковриком много тайн, трагедий, ошибок и и во все эти ошибки я сунул свой любопытный нос. Вы будете стоять, смотреть друг на друга и гадать, что они такие все приличные и красивые скрывают за фасадом, но… — поднимает указательный палец вверх, — я унесу все это с собой. — У меня нет слов… — И этими офигительными историями я доведу до белого каления привратника, который будет вынужден пустить меня в райские сады. Такой план, да. — Что ты о смерти внезапно задумался? — Я о ней всегда думаю, Глеб, — пожимает плечами. — Если о ней думать, то многие проблемы, которые нас окружают, полная ерунда перед осознанием неизбежного. — Мое осознание неизбежного привело к коллапсу. — Значит, ты только в первый раз столкнулся со смертью, — Юра смеется. — В следующие разы будет полегче, Глеб. И теперь я очень заинтересован… — Даже не думай. — Что именно заставило задуматься о смерти, Глеб? — Юра расплывается в улыбке и не моргает. — Мы же теперь друзья и можем обсуждать все на свете. Глава 46. Монетка — Здрасьте, — раздается тихий мужской голос за спиной. Я молча отпрыгиваю от ворот дома, в котором мои детки купались в джакузи. Смотрела в щель и думала, как бы вернуть садового гнома во двор. — Спокойно. Передо мно стоит Юрий Пастухов. Только его здесь не хватало. Жуткий толстяк, о котором ходят жуткие слухи о его жестокости, дурацких шутках и о том, что он всех бесит. И Глеб раньше лишь обменивался рукопожатиями при встречах. Раньше. Сейчас все иначе. Глеб сказала, что влип с Пастуховым по самую макушечку. Зачем он тут? И почему у него в руках прозрачный пакет с водой и с золотой рыбкой. — Здрасьте, — тихо отвечаю я. — Я спросить, — поднимает пакет с рыбкой, — у вас такая же? Я смотрю на рыбку, в глазах которой я вижу, кажется, страх и отчаяние. Перевожу на круглое и толстое лицо Юры. — Да, такая же. — Это хорошо, — кивает и опускает пакет. — А то вдруг не ту купил? А то я продавца в зоомагазине довел до икоты и нервного тика требованием дать мне такую рыбку, которая может пережить психологические травмы. — Ясно, — кутаюсь в джемпер. — Если вы к Глебу, то он с мальчиками сейчас… — Нет, я не к нему. Я к тебе. И смотрит на меня, не моргая. Господи, чем я ему не угодила? — Во-первых, я должен сам лично сказать, что я теперь с Глебом дружу. — Так, — тяну я. — Жены часто не любят друзей своих мужей, — пожимает плечами. — Я не знаю, что вам ответить, — нервно сглатываю я. — Во-вторых, — он улыбается. — К “во-вторых” мы перейдем чуть позже. Я хочу утолить свое любопытство. Антонина, — переходит на официальный тон, — а что вы тут высматриваете? — Мой сын должен вернуть садового гнома, которого он отсюда стащил. — Зачем вашему сыну садовый гном? — Хобби у него такое, — шепчу я. — Воровать вещи, а потом их возвращать. — Интересно. Молчим. Рыбка в пакете плавает туда-сюда. — Во-вторых, — наконец, говорит Юра, — я подозреваю, что ты… я могу перейти на ты? Я киваю. — Ко мне тоже можно на ты, — Юра кивает и продолжает, — я подозреваю, что ты не в курсе некоторых подробностей… Подробностей той туалетной ситуации. Я медленно моргаю. Глеб, что, поделился с новым другом своей измены?