Как меня придавила и унизила измена мужа! Я настолько привыкла за последнее время к этому удушающему чувству вины и беды, что даже не замечала, как меня скрутило, как сильно задело его предательство. Маринка тем временем, пока я разбиралась со своими страхами, дотащила нас до офиса моего мужа и просочилась внутрь. Я стушевалась перед охранником, но подруга сказала уверенно и громко, что жена Владислава Леонидовича желает навестить своего супруга с подругой, взмахнула нашими паспортами и, не успела я очнуться, как была уже в приёмной мужа перед его раскрытой дверью. Где-то сбоку что-то чирикала Ирина Андреевна, вытаскивая себя из-за стола. Ей путь преграждала Маринка, делая вид, что не замечает, создавая неудобство секретарше. Но их обеих Владиславу было не видно. Он видел только меня. И его глаза наливались ненавистью и злостью. Верхняя губа приподнялась, чуть дрожа, обнажая кончики зубов. – Ты! – прошипел он, вставая со своего кресла и тяжело нависая над столом, – проверяешь меня? Десятая глава Я застыла в дверном проёме, оглушённая его агрессией. Владислав шагнул мне навстречу с таким видом, будто хотел ударить. – Милочка, вы мне мешаете! Где ваше воспитание? – разнеслось громкое возмущение моей подруги по приёмной. – Славик! Откуда у тебя столь невоспитанная секретарша? Представь! Она меня толкнула! Она на всех твоих посетителей кидается, или только жена возможного инвестора удостоилась такой чести? – выплыла подруга в проём двери и, обняв меня за плечи, чуть подтолкнула внутрь. Муж, услышав голос подруги, словно налетел на стену. Растерянность мелькнула во взгляде, и он шагнул последний шаг нам навстречу, уже приветливо улыбаясь. – Не ожидал! Какими судьбами? – чмокнул нас в щёки по очереди, предлагая присаживаться. Маринка прошла к стоявшим у стены креслам, и расположилась там с удобством. Я села напротив. Так, чтобы видеть всех участников спектакля, раз уж мне подфартило попасть в партер. – Славик, ты неважно выглядишь! Постарел! Подурнел! – протянула подруга, пристально разглядывая моего мужа. – Не называй меня так. Я не люблю, когда сокращают моё имя, – попросил Владислав. – А мне нравится наблюдать, как ты злишься, но ничего мне не можешь сделать. Терпи, Славик! – усмехнулась ему в лицо Маринка. Ирина Андреевна появилась в открытом проёме, чтобы закрыть дверь в приёмную, и я заметила, как мой муж дёрнулся, подавив с себе намерение ей помочь. – Милочка, подайте нам кофе, пожалуйста! – обратилась к секретарше Маринка тоном избалованной стервы. Подруга щебетала ни о чём, периодически намекая, что, она в курсе планов своего мужа и Владислав слушал её, дёргаясь всякий раз на «Славика». Прошло, наверное, минут пятнадцать, когда двери кабинета открылись, и вплыла Ирина Андреевна с напитками. Владислав подскочил со своего места и, буквально долетев до секретарши, перенял у неё поднос. Сам донёс до стола. И сам подал нам кофе. Маринка смотрела на это, приподняв правую бровь и ухмыляясь. А я отчётливо понимала: что бы ни говорил и ни думал себе мой муж, он уже на крючке у Ирины. Плотно. До самых печёнок. Кстати, Ирина смотрела на меня. И в её взгляде было превосходство и… злость? А злится-то отчего? Неужели Владислав ещё сопротивляется ей? Я перевела взгляд на мужа и успела заметить его быструю нежную улыбку, предназначенную не мне. Чёрт. Больно! И обидно. Я вижу откровенную манипуляцию моим мужем и ничего не могу сделать. Потому что он не видит никого, кроме неё. Он любит её. Или любит свои воспоминания о любви. Уже не разберёшь. Важно, что я только раздражаю и злю Владислава. Что бы я не говорила ему или не делала, всё, буквально каждый чих обернётся против меня. Я мешаю их счастью. Я лишняя. И наш сын тоже лишний. Мой сын. Мой мальчик, который стал не нужен. Который теперь мешает своему отцу. И этого я Владиславу никогда не прощу! – Славик! А отчего твоя секретарша не знает, какой кофе нужно подавать твоей жене? – вовремя Маринка влезла со своей репликой, возвращая меня в реальность. Я больше не желала участвовать в этом спектакле и отодвинув от себя чашку, встала из-за стола. – Нам пора, Марин. Всё, что хотела, я уже увидела, – сказала по возможности ровным тоном, не глядя на мужа. Маринка хмыкнула, тоже встала, и мы направились одеваться в приёмную. – Так что решил твой муж? – Владислав подавал мне одежду, спрашивая при этом мою подругу. – Скажи, Славик, а когда к тебе приходили ребята от моего Валички говорить о делах, ты им тоже вместо секретарши, словно официант, подавал напитки? – ответила ему Маринка и покровительственным жестом похлопала его по плечу. Я не помню, как мы выходили на улицу, как дошли до Климентьевского переулка. Меня трясло от ярости. Я думала, что документы на развод нужно подавать срочно. Какая же дрянь эта «хорошая девочка»! И какой щеночек на поводочке мой муж. – Подруга! Я ищу тебе адвоката. Не паникуй! И не кисни! – ухватила я последнюю фразу Маринки. – Извини, я тебя не слушала. – повинилась и посмотрела ей в глаза. – Видела, какой чушок? Ведётся на неё так, что больно смотреть. – Да на тебе лица нет! – воскликнула подруга. – я тебя отвлекаю уже минут пятнадцать, а ты будто замкнулась в своей скорлупе! – Не хочу начинать развод при ребёнке. Вот отвезу Данилку к маме на каникулы и тогда развернусь во всю ширь. А сейчас никак нельзя допустить скандалов при сыне. Понимаешь меня? – спросила подругу. – В тебе слишком много порядочности для нашего мира. За это я тебя люблю и ценю. – Маринка остановилась посредине дороги и, повернувшись ко мне, крепко обняла. – Ты не одна! Я не дам тебя в обиду! – Я сама себя не дам в обиду, не переживай. Просто это очень больно, когда рушится построенная за десять лет семья, – тяжко вздохнула я. – Ты мне вот что скажи, отчего ты до сих пор работаешь простым провизором? – спросила Маринка. – После декретного отпуска так повелось. И мне было удобно два дня проводить с сыном. Да я и не хочу идти в заведующие. Честно сказать, работа волнует меня сейчас в последнюю очередь, – ответила, принюхиваясь. Пахло шоколадом и немного жжённым сахаром. Мы с Подругой топали уже около шоколадной фабрики. Где-то рядом есть Рот Фронтовский специализированный магазин. Хочу сладостей! Маринка, видя, как я оживлённо закрутила головой, засмеялась и, чуть толкнув меня в бок, сказала: – Я помню, как ты любишь шоколад! Мы ещё часа полтора, отвлекаясь от увиденной в офисе картины, закусывали неприятности конфетками и гуляли по Замоскворечью. С его сетью переулочков между бывшими купеческими кварталами это было несложно. Рассматривали многочисленные церкви. От классических колонн портика Иверской до словно сошедшего из древнерусских времён узорчатого каменного крыльца и низкой двери входа храма Николы в Пыжах, чтобы невольно кланялись при входе. – И давай-ка к нам переходи работать. Игнатьев будет счастлив тебя видеть в своей команде. Он спрашивал меня о тебе. Сожалел, что ты не продолжила работать с ним, – Уже расставаясь увещевала меня подруга. – Обещаю подумать! А вечером меня ждал дома сюрприз. Одиннадцатая глава Владислав был дома. И вёл себя так, словно ничего и не было, словно всё у нас в семье как прежде, как раньше. Может, только чуть более экспрессивно и эмоционально, чем нужно. Они с Данилкой разворачивали в комнате новую железную дорогу с дистанционным управлением.