— Олеся… — поднимаю на нее взгляд. — Поздравляю! Она опять смотрит на меня так, будто ждет другой реакции. И я тушуюсь. Вот ведь… Я очень хотела ребенка — мы с Игорем были так рады, когда тест показал две полоски! Да он меня на руках носил, едва узнал, что станет отцом! К сожалению после той аварии, когда я едва не погибла и чуть не потеряла нашу крошку, мне поставили неутешительный диагноз — бесплодие. Под вопросом, конечно, с уточнением, что всегда есть место чуду, но… Но пока оно не произошло. Хотя дочь я уже давно не кормлю грудью, да и цикл у меня в общем-то восстановился. — Ты что, не рада, да? — спрашиваю осторожно. — Олесь, ты подожди, не принимай никаких решений. Все-таки это новая жизнь и… — Какие решения? — резко перебивает она меня. — Ты заключение читала? Двенадцать недель, Ира! Я собираюсь рожать! О чем ты? Выдыхаю с облегчением. Ну, как минимум этот вопрос мы прояснили. — Тогда что не так? С работой боишься не заладится, да? Но я могу попросить Игоря, чтобы он… — Нет, — обрубает подруга. — Дело не в этом. — Тогда я не понимаю. Ты не хочешь ребенка? И вот тут Морозова довольно усмехается. — Ну, почему же? Хочу. Очень хочу, подруга. А знаешь почему? Я растерянно мотаю головой. Она берет этот самый снимок УЗИ, разворачивает тот снова ко мне и добавляет: — Потому что это ребенок от твоего мужа… 2 Ирина В первый момент мне кажется, что я ослышалась. Мотаю головой, жмурюсь и даже тру лицо руками. — Что ты сказала? — Я беременна от твоего мужа, — повторяет Олеся. Да так спокойно и цинично, что я начинаю задыхаться. — Как это? Она ухмыляется, складывает руки на груди. — Ты не знаешь, как дети появляются? Серьезно? У тебя вон вроде одна есть. — Подожди, то есть вы с ним… Ты… — Да, Ира. Мы с ним переспали. И не один раз. — Неправда, — вскидываюсь в ответ. — Ты врешь! Ты… — И зачем мне это? — насмешливо фыркает Олеся. — Открой глаза, Ира. Твой муж уже давно не только твой. — Да что ты такое говоришь… Горло перехватывает спазмом, а внутри расползается нехорошее чувство, что все это — взаправду. Но как? — Игорь не мог. Нет-нет-нет! И ты не могла! Только не ты! — А что такое? — холодно интересуется она, будто мы обсуждаем что-то отвлеченное. — Ты ведь сама сказала, что во всем меня поддержишь. Или что, теперь этот ребенок уже не имеет право на жизнь? Смотрю на нее во все глаза и не узнаю. Где та улыбчивая, милая девушка, которая покорила меня своей бескорыстным желанием помочь? Ведь это она спасла и меня, и дочь. Именно благодаря ей мы обе выжили. Если бы не Олеся… Но как? Она же и после постоянно помогала, забалтывала меня, когда боли после операции сводили с ума, когда было тяжело, когда дочь истерила, потому что резались зубки. Олеся постоянно была рядом, помогала советом и как-то так всегда старалась перевести все в шутку. Она могла подать ситуацию с другой стороны, и это помогало мне держаться в трудные минуты. Да она даже советы насчет мужа давала. А сама, выходит, с ним… — Как ты могла… — срывается с моих губ. — Могла что? Каждый борется за свое счастье как может, Ира. Уже тебе ли не знать? — О чем ты? Я еще не осознаю в полной мере случившееся. Часть меня до сих пор твердит — это ложь, дурная шутка. Часть меня все еще верит, что Игорь — верный, любимый мужчина. И он бы никогда не поступил так со мной. Он бы меня не предал. — За что ты так со мной? Еще один вопрос остается без ответа. Зато Олеся выдает свою очередную мудрость, от которой меня начинает тошнить еще сильнее: — Пришло время делиться, Ирочка. — Чем? Мужем? — Именно, — кивает она. — Мужем. Деньгами. Домом. — Да ты издеваешься… — Вовсе нет. У меня, — она выразительно кивает на конверт и лежащее рядом заключение, — между прочим мальчик. Наследник. Ты ведь знаешь, что Вертинский хочет пацана? Знаешь, — усмехается она, упиваясь моей болью. — Но ты больше не сможешь ему родить. Так зачем висеть грузом на шее мужика? Отойди в сторону. Ты все, что могла ему дать, уже дала. — Ты действительно так считаешь? Готова отнять у своей между прочим крестницы отца? Мой голос звенит от злости. Дочь притихает настороженно смотрит на нас. — Он у нее был целый год. А ведь Лизы могло бы и вовсе не быть. Или ты забыла кому обязана жизнью и дочерью? — Ты… Это мерзко и гадко! — Думай, как хочешь, — Олеся равнодушно пожимает плечами. — Но тебе придется подвинуться, дорогая. Твое время прошло. Скажи спасибо, что у вас был этот год. Теперь у Игоря появится новый ребенок. И… новая жена. — Вы… Вы что, обсуждали это? — внутри все обмирает от ее заявления. Как же так? Ведь мы совсем недавно планировали отметить первый день рождения дочки после возвращения из санатория. Да, с запозданием, но тогда мы сможем собрать всех родственников, у Игоря опять же не работе будет попроще с загрузкой. А он, получается, планировал нас бросить? Морозова лишь многозначительно ухмыляется. — Советую начать паковать вещи. Ты все равно уезжаешь. Так что как раз будет время успокоиться и подумать, как дружить со мной. Если, конечно, ты не хочешь в итоге остаться совсем без всего. — Да ты… Ты… — Я — мать его сына, — надменно заявляет Олеся. — И Игорь будет на моей стороне. Я настолько разбита новостью, что просто нет слов. Сижу, молча смотрю на нее и пытаюсь понять — как я могла так ошибиться в человеке? Как?! Олеся же между тем словно ни в чем ни бывало убирает снимок и заключение врача в конверт, прячет тот в сумку и встает из-за стола. — И кстати чай у тебя просто помои. Давно хотела тебе это сказать, — бросает она напоследок, а затем уходит. Я же сижу униженная и растоптанная. Смотрю в одну точку и ничего не вижу. Все расплывается из-за слез. — Ма! — возмущается дочь на то, что я не обращаю на нее внимания. Перевожу на нее взгляд, и в груди становится так больно — за себя, за нее, сладкую булочку, которая теперь, получается, окажется за бортом отцовской любви. Неужели ему так важен пол ребенка, что он готов предать нас? Стискиваю зубы, чтобы не разреветься в голос. В этот момент моя жизнь в руинах. Все, что мы строили, оказалось просто замком на песке. Перебираю в памяти все события и не понимаю — как? Как Олеся могла оказаться такой лживой и двуличной?!