Особенно когда мама шумно вдыхает. — Вот ведь шалашовка! Игорь сам сознался? — Нет, что ты, Олеся пришла порадовать. Сказала, пришло время поделиться и отойти в сторону. Мама снова молчит, и я не выдерживаю: — Ну, давай, говори, что ты была права, что я дура сама виновата, — зло выдаю, ожидая, что она подтвердит каждое слово. Но в ответ слышу лишь еще один тяжелый вздох. — Ириша, родная моя, я на твоей стороне. Теперь чего говорить-то уже? Дело сделано. Всхлипываю, испытывая особенно острый укол боли. Я вся сплошная рана от двойного предательства. В этот момент мне кажется, что жизнь моя не просто разрушена — она уничтожена, что нет больше смысла просыпаться. И тут же корю себя за такие крамольные мысли — оборачиваюсь и смотрю на Лизу. Конечно, смысл есть. Моя малышка. Мое солнышко. Ради нее мне нужно быть сильной и как-то выстроить нашу с ней жизнь заново. — И что ты думаешь делать? — спрашивает мама после продолжительной паузы. — Разводиться, конечно же. Правда, Игорь утверждает, что не позволит этого, но… — Но что? — Не знаю, мам. Я не смогу, понимаешь? Не смогу после нее с ним… — осекаюсь, голос подводит, а внутри снова противно тянет. Перед глазами встает циничная ухмылка мужа и его слова звучат в ушах — “всего несколько раз”. — Понимаю, конечно. Но ты ведь помнишь, что муж у тебя непростой человек. При деньгах и власти. — Конечно… Пока у меня нет никакого плана — противостоять Вертинскому сложно. Это правда. Но и стать безвольной рабой его прихотей — не про меня. Ради любимого мужчины я готова была на все. Но теперь он — чужой, предатель, тот, кто для нас с дочерью — угроза. — Не вешай нос, дочь, — вдруг говорит мама. — Если ты окончательно решила, то я знаю, кто тебе сможет помочь. — О чем ты? — Вы с Лизой едете в санаторий завтра? — Да, но Игорь сказал, что будет охрана. Он предупредил, чтобы я не пыталась сбежать — иначе найдет и отнимет Лизу. — Надо же какой резкий, — цедит мама. — Ну, посмотрим еще. Поезжайте, как собирались. Завтра созвонимся. — Но что ты хочешь… — Все завтра, Ирин. Давай, ложись и поспи. Силы тебе понадобятся. У тебя вон Лиза на руках. А нос твоему кобелине мы утрем. Я почти не сплю — мысли так и крутятся. Конечно, заявляя про развод, я была на эмоциях. То есть я по-прежнему не хочу оставаться с Игорем. Но если трезво оценивать, то у нас явно неравное положение. У Вертинского — деньги и власть. И если он задастся целью, то конечно, справится легко с тем, чтобы отнять у меня Лизу. Но зачем? Если Олеся сказала правду, и они действительно уже сговорились, что поженятся, то… Здесь меня обжигает мыслью о том, с какой легкостью Игорь заявил,, что может отнять ребенка у матери. Ведь это по сути касается и меня… Что если он вот точно так же планирует поступить со мной? Что если они с Олесей собирались воспитывать Лизу сами, без меня? После этого, конечно, уснуть не получается. Утром я вся на нервах. Это чувствует дочь, да и муж, естественно, замечает. Пытается со мной снова поговорить, но я дергаюсь от любого его жеста или слова. — Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, — бросает он перед тем, как мы с Лизой садимся в автомобиль, чтобы поехать с анаторий. Вертинский не соврал — с нами едет не только водитель, но еще и охранник. Настоящий конвой прямо. Лиза в дороге начинает капризничать, и впервые я вместо неловкости испытываю радость. Предлагаю охраннику, который явно уже на пределе, просто выйти из машины и вернуться обратно к мужу. К сожалению ни водитель, ни второй сопровождающий даже не соизволяют мне ответить. Сидят с видом, словно два робота, хотя раньше водитель вел себя вполне дружелюбно. Так что атмосфера в машине становится еще более гнетущей и давящей. И я уже сама считаю минуты до того, как доберемся до места. Правда, вот незадача, до санатория мы так и не доезжаем… 5 Игорь Выходка Олеси ломает привычный уклад моей жизни. Уже за одно это я готов придушить идиотку. Совсем там обалдела, что ли?! Меня так и подмывает позвонить этой стерве, но я все же откладываю разговор на утро. Уехать сейчас из дома, значит, оставить Иру без присмотра. Чееерт, как же все не вовремя! Еще и разговор с женой вышел каким-то бесполезным. Я явно перегнул палку, но неужели она и правда думает, что я дам ей развод? Хрена лысого! Она — моя. И она, и Лиза. По утру Ира снова держит оборону. Впрочем, ничего другого я от нее и не ждал. Она девочка гордая. Именно это меня так зацепило, когда мы только познакомились. До сих пор помню этот ее возмущенный взгляд, и как она меня отчитала. С того момента я заболел ею. Настолько, что поставил цель добиться. Естественно, добился. Сделал своей, хотя она сдалась далеко не сразу. И ведь все у нас было нормально. Поженились, дочь вон растет. Если бы не эта ее одержимость Лизиным здоровьем… Едва Ира с дочерью выезжают с территории, набираю номер Морозовой. К черту. Надо решать этот вопрос. Что там она еще натрепала моей жене? Какой еще ребенок? — Игорь, привет, — отвечает Олеся. Как всегда мягко и приветливо. — Привет. Надо бы увидеться. — Хорошо, — соглашается она. — Но я вряд ли смогу надолго вырваться. Стискиваю зубы, заводясь от ее спокойствия. — Наберу, как подъеду. Олеся — отчаянная карьеристка. По крайней мере она это постоянно демонстрирует в течение года. И только сейчас, оглядываясь назад, я замечаю некоторые нестыковки в ее фразах. Офис, в котором она работает финансовым менеджером, находится недалеко от моего собственного. Так что по дороге я успеваю заехать подписать пару важных документов. А заодно еще и от лечащего врача дочери получаю длинное письмо с не менее витиеватым заключением. Даже не сразу понимаю к чему это, но в итоге до меня доходит — все, что касается дорогостоящего лечения, я просил отправлять мне напрямую. Ладно, подождет. А уже спустя полтора часа жду Олесю на парковке, прикидывая, как лучше расставить все точки по местам. Мне совершенно не улыбается терять семью. Нет уж. Иру я выбрал не просто так. Она идеальная жена. У нас с ней дочь, общий дом. И меня все устраивает. А то, что было с Морозовой… Это досадная случайность. Было и было. Я сделал все, чтобы Ира не узнала и точку поставил еще тогда. Был уверен, что мы с Морозовой друг друга поняли. Но походу кому-то придется еще раз объяснить, как себя надо вести. — Привет, — улыбается Олеся, подходя ко мне. — Прости, долго ждешь? — Что ты наболтала Ире? — резко перебиваю ее. Она растерянно моргает. Затем вздыхает и отводит взгляд. — Будет нехорошо, если я начну обсуждать твою жену у нее за спиной. Вам лучше самим поговорить про ее слова. — О чем ты? — рявкаю на Морозову. — Ты какого черта ей начала втирать про ребенка? Олеся вздрагивает, смотрит на меня испуганно. Так словно боится, что я ее ударю. С хрена ли?! Я что, давал повод? — Слушай, там все случайно вышло, понимаешь? Я заехала передать Лизе подарки перед отъездом, а заключение со снимками выпали из сумки. Я не хотела, Игореш, правда, я… — она замолкает, нервно теребит край пиджака. — Я вообще не хотела никому ничего говорить. Но Ира начала меня пытать, расспрашивать, и я ляпнула, устав придумывать отговорки. А она… Она устроила такой скандал, пожелала, чтоб я сдохла и потеряла малыша, понимаешь? Такие вещи жуткие наговорила, что… — У меня вообще-то другая версия, Олеся. Она горько усмехается. — Ну, конечно. Я… Я понимаю даже. Конечно, Ире хочется сделать меня крайней. Что ж, если ей так будет проще… Она замолкает, но стоит мне сделать к ней шаг, как Олеся вздрагивает и закрывает живот руками, будто реально боится меня. Да что за чертовщина?! Что за долбаный спектакль? — Ты ничего нам с сыном не должен, — шепчет она. — Я ничего не прошу. Я сама буду его растить. Уходи. Когда я ехал к ней, то ждал совершенного другого. По словам Иры выходило, что подруга ее заявилась что-то там требовать, а получается… Сын. У нее все-таки сын. Мальчик… Мы с Ирой очень хотели второго малыша, но после той аварии, к сожалению, шансы на новую беременность у нее практически нулевые. Я смирился, принял тот факт, что у меня будет только одна принцесса. Лиза. И я люблю ее. Она прямое продолжение нас с Ирой. Я, конечно, хотел бы еще и пацана. Но что уж теперь? — И ты значит, ни на что не претендуешь? — уточняю на всякий случай, пристально глядя на Морозову. Олеся оскорбленно поджимает губы. — То, что случилось между нами, это… — Это была ошибка, — чеканю. — И я донес это до тебя, кажется. Разве нет?