- Алло! – сонно говорю в трубку. - Доброе утро, Лизавета. Я тебя разбудил? - Разбудил, но пора вставать. - Я заеду минут через пятнадцать, есть у тебя немного времени для старика? - Хорошо. Не склонна сейчас к разговорам, но раз он почти возле моего дома, смысла что-то придумывать нет. Иду в душ, чищу зубы и натягиваю домашние шорты с футболкой. Успеваю отправить смс Артуру, он вчера дал мне свой телефон для связи на случай, если что-то понадобится: «Привет. Это Лиза. Есть новости?» После двух настойчивых звонков, открываю дверь. Дядя проходит следом за мной. - Кофе будешь? - Не откажусь, - какой-то он взбудораженный. - Тогда идем на кухню. Делаю сразу две чашки американо, ставлю на стол сахарницу. К кофе даже предложить нечего, но я не парюсь, ничего не мило. На подоконнике пиликает входящее смс от Артура, открываю: «Привет. Все по-прежнему. Пока в искусственной коме под аппаратами. Правда, дышит сам». «Спасибо», - отправляю в ответ и откладываю мобильный. - Ты плохо выглядишь, не заболела? - Нет, просто мало спала. - Ну, дело молодое. Ты новости не слышала? - Какие новости? - Компанию Градова вчера в ночном клубе расстреляли. Черкесов, вроде, насмерть. Я не в силах что-то ответить, надпиваю свой кофе, обнаруживаю, что не положила сахар. Всыпаю ложку и порывисто колочу, в памяти всплывает картина разбросанных по заднему двору клуба окровавленных тел. И появляется мандраж, сравни вчерашнему. - Ты приехал, чтобы рассказать это? - Вообще-то это наш шанс, Лиза. Если Джамбаевы мертвы, а Градов при смерти, мы можем выйти из нашей ситуации с наименьшими потерями. Что-то неприятно щемит в районе сердца и вызывает возмущение от такого цинизма. - Ты хоронишь живых людей, чтобы не отдавать долги? Родственник замирает, вглядывается мне в лицо, понимает, конечно, что сказал лишнее. - Я никого не хороню. Просто им сейчас будет не до нас, возможно проблема отодвинется или вообще исчезнет. Я о тебе думаю, прежде всего, Лиза. - Дядя Сева, не гневи Бога. Застрелили только Аслана, Башир жив, а Градова прооперировали, он сейчас в реанимации. - Откуда такая осведомленность? – удивляется он. - Я там была. - Чтоо?! – он настолько шокирован, что забывает даже, что поднес чашку к губам. Так и не надпив, ставит ее обратно на стол – В этом клубе была? - С ними была. Надоело врать, не досказывать, прятаться. Сейчас, когда Макс в таком состоянии, все остальное кажется бессмысленным и никчемным. - Как с ними, что ты там делала? - Я была с Максом, в клубе. Его глаза ползут вверх, потом он прищуривается и иронично улыбается. - Значит, я был прав? У тебя с ним что-то было? - Было. И тогда, когда я жила в его доме, и потом. Но все было обоюдно, меня никто ни к чему не принуждал. Прости… я не могла тебе сказать. Чувствовала себя при этом предательницей. Пыталась выбросить его из головы, вычеркнуть из своей жизни. Но, увы, не получается… - Лиза, Лиза! – вздыхает он разочарованно – Но ведь придет момент, и он оставит нас без гроша, а с тобой наиграется и бросит. - Позавчера он мне сказал, что хочет закрыть ваш вопрос иначе. Мы перенесли этот разговор на потом…А потом случилось несчастье. - И ты веришь ему? Он встает из-за стола, подходит к окну. С поникшим видом, всматривается в даль, задумывается. - Я жизнь прожил, многое повидал…, - затем устало поворачивается - Но, ей Богу, не ожидал, что мой близкий человек перейдет на сторону врага… - Он любит меня. - Лиза, не будь наивной! Ты же умная девушка, совсем с ним стала дурочкой? Он самоутверждается за твой счет. Конечно, девушка красивая, ситуация пикантная - интересно, не банально, бодрит. А что потом, девочка моя? Ты хоть теперь понимаешь, что он опасен? Большие деньги, разборки, криминал. Говорят, это привет из прошлого. Ты тоже под раздачу хочешь попасть? - Не знаю, что потом… Сейчас меня это меньше всего интересует. Я понимаю, что тебе выгодно, чтобы он умер, но я не разделяю твоего энтузиазма, прости. Мой телефон разражается громким звуком и от вибрации съезжает по пластику подоконника вбок. Ловлю его рукой, на экране неизвестный номер. - Алло! - Лиза, здравствуй. Это Николай Семенович. - Здравствуйте, - я напрягаюсь. - Я только что был в полиции. Им нужно тебя допросить. Как ты себя чувствуешь? – голос уставший и подавленный, такое ощущение, что он совсем не спал. - Более-менее. А что я им могу сказать? Я же ничего не видела. - Просто расскажешь все, как было, чтобы они больше тебя не дергали. Я могу организовать, чтобы следователь приехал к тебе домой, если не хочешь идти в отделение. - Было бы хорошо, спасибо. - Ладно, я попрошу, чтобы заранее тебе сообщили, чтобы ты была дома. - Да, спасибо большое. Эм.., Николай Семенович, вы сегодня с врачом разговаривали? Мне уже не важно, что рядом дядя Сева, и его выражение лица становится просто офигевшим, когда он понимает, кто ко мне позвонил. - Да, пока без изменений. Но слава Богу, что не хуже. Лечащий говорит, это вселяет надежду. - Хорошо, будем держать кулаки. До свидания. - До свидания. Откладываю телефон и решаю расставить окончательно все точки над «i». Но дядя Сева опережает. - Я не ослышался? - Нет, это был отец Макса. - А что он так тебе поет? Вы знакомы? - Я бывала у них с Максом не раз. А позавчера мы были на дне рождения его племянницы. Там была и его мать. - То есть, Градовы считают тебя его дамой сердца, ты ездишь тусить с его друзьями, которые на меня вместе с ним наезжали, и лишь я, старый идиот, не в курсе всего происходящего. Боже, как мне стыдно в этот момент, хочется провалиться сквозь землю. Понимаю, как дяде неприятно, и он не поймет меня, как не объясняй. - Я понимаю, что ты расстроен, мне очень жаль, но я люблю его… - Расстроен? Я разочарован, Лиза. Я не заслужил такого к себе отношения. - Дело не в тебе, как ты не понимаешь? - Понимаю. Дело в Градове. Не понимаю только одно, когда он успел стать для тебя роднее меня? Дядя встает из-за стола и выходит. Поднимаюсь за ним. - Не провожай. Когда закрывается дверь, меня рвет на части. Почему все мужчины вокруг меня ставят себя на первое место? Почему дядя в своих обидах не услышал, что чувствую я? Я люблю этого мужчину, и он попал в беду. Мне плохо, очень плохо, хочется рвать на себе волосы от безысходности. А рядом нет никого, кто просто сказал бы: держись, я с тобой. Альбина на отдыхе, не хочу портить ей такой долгожданный отпуск, а больше и поделиться не с кем.