– Привет, ба, – говорю, проходя на кухню. – Доброе утро, дорогая. А вот и мамочка наша! Может быть, у тебя получится накормить нашу разбойницу кашей, – улыбается бабушка и оборачивается ко мне. – Что с тобой, Поля? – Всё нормально. Сейчас руки помою и покормлю Алису, – произношу хрипло и делаю шаг в сторону ванной. – Ночь прошла нормально, – рассказывает бабуля, пока я открываю кран с водой, – просыпалась один раз, немного хныкала, попила воды. Я ей кроватку покачала, и она уснула. – Хорошо. Это всё зубы. – Вы сейчас позавтракайте, и ты ложись поспи. Я её заберу на прогулку. – Нет. Там… в общем, я не одна приехала, – говорю и замираю, вглядываясь в бабушкино лицо. Что я там ищу, не знаю. Может быть, одобрения, что я все делаю правильно? Как бы мне ни было страшно, Алиске нужно познакомиться с отцом, и лучше сейчас, а не когда ей будет лет пятнадцать. – С мальчишкой Волковым? – после некоторого молчания спрашивает бабуля, а я киваю. – Рано вы… – Он хочет познакомиться с дочерью. Я думаю, мать ему всё рассказала. Бабушка качает головой. – Может, и сам додумался, он же вроде не глупый парнишка. Сама поешь, а то бледная какая, и идите во двор. Или там холодно? Может, его сюда позвать? Тоже пусть чай попьëт, – начинает суетиться ба, а я закусываю губу. – Обойдётся. Может быть, он вообще ненадолго. – Как скажешь. Ох! Господи, дай этому парню совести побольше, чем всей его родне, – возводит глаза к потолку бабуля. – Ба, хватит тебе. Я не буду его принуждать к общению с дочерью. Пусть хотя бы попробует наладить контакт. – То, что он приехал, уже о многом говорит, Полина. – Наверное, ты права, – вздохнув говорю я. Бросаю взгляд на часы и предлагаю Алиске продолжить завтрак, отправляю ложку с кашей в открытый ротик и улыбаюсь. Она улыбается мне в ответ и машет своей ложкой, отправляя кашу прямо на пол. Спустя двадцать минут завтрака, быстрого душа мне и умываний Алисе, мы выходим во двор. Тёплый комбинезон я ещё не успела купить, поэтому одела её, как капусту, во всё теплое. Она крайне недовольна этим фактом и похожа на колобка, поэтому вместо передвижения ногами, предпочитает просто покричать. – Покажем отцу сразу, что ты у нас не аленький цветочек, да? Пусть не строит напрасных иллюзий, – бормочу, беря на руки дочь. Её детское лицо вмиг озаряет улыбка. Перехватив свою ношу поудобнее, иду прямо к белому мерседесу. Чем ближе я к нему, тем сильнее прижимаю к себе дочь, словно её могут у меня отобрать. – Всё будет хорошо, – успокаиваю сама себя. Заглядываю в чуть тонированное окно и против воли улыбаюсь. Никита уснул, откинувшись на подголовник. Его красивые полные губы чуть приоткрыты, на подбородке и щеках пробивается утренняя щетина. Он дышит медленно и размеренно, от чего его грудь, обтянутая серой футболкой, мерно поднимается и опускается. Мне даже жаль его будить, зато я пока могу ещё раз оттянуть неизбежное. Моя жизнь явно изменится после близкого знакомства Никиты и Алисы. Двоих людей, которые перевернули мой мир. – Туда! – нетерпеливо вскрикивает дочь и шлëпает ладошкой по стеклу. Волков открывает глаза и медленно поворачивается в нашу сторону. Он внимательно смотрит сначала на меня, затем его взгляд плавно перемещается на нашу дочь. Она беззаботно улыбается ему, с интересом рассматривая его в ответ. Мне кажется, я перестаю дышать, пока эти двое играют в гляделки, словно заворожëнные. Сердце скачет галопом и замирает на несколько секунд, к глазам подступает предательская влага, когда Никита кладет руку на стекло с другой стороны, прямо напротив Алисиной пухлой ладони с растопыренными пальчиками, и хрипло произносит: – Привет, малышка. 13.Глава Ветер поднимает вверх только что слетевшие с деревьев жёлтые листья и кружит их над нашими головами. Утренний туман рассеялся, оставив после себя лишь обильные капли росы на пожухлой траве. Никита в дом заходить, как я и предполагала, отказался, зато согласился немного пройтись. И вот мы втроём, словно самая настоящая семья, идём в сторону леса по просёлочной дороге. Алису я предусмотрительно усадила в коляску, прикрыла пледом её ножки и одела шапку потеплее. Никита молчит, поглядывая на дочь. Я тоже молчу, борясь с собственными противоречивыми чувствами, которые волнами накатывают на меня изнутри. Он так на неё смотрит… с интересом. Улыбается ей тепло, так, что у меня щемит и останавливается сердце. Но после того, как Никита вышел из машины, я предложила ему взять на руки Алиску, он отказался. – Уроню, – хмуро ответил Волков, продолжая рассматривать нашу дочь. – Да, наверное, пока не стоит. Алиска плохо идёт к чужим людям, – сказала поспешно и отвернулась, чтобы не видеть его потемневшего вмиг взгляда. Да, ты пока остаёшься для неё чужим. Если захочешь это исправить, всё в твоих руках. Если пройти сквозь хвойные заросли, можно выйти к озеру, а если обогнуть озеро, то – оказаться на другом берегу у базы отдыха, которая кормит и обеспечивает работой половину нашей деревни. В ту сторону и толкаю коляску, слушая непрекращающуюся болтовню дочери на её тарабарском языке. Иногда у неё проскальзывают и понятные – обычному человеку – слова, типа: – Дай! – Что она хочет? – хрипло спрашивает Ник, поглядывая на торчащую из коляски малиновую шапочку с помпоном. Услышав его голос, Алиска тут же оборачивается и смотрит на него, распахнув глаза, приоткрыв рот, напрочь позабыв о том, что только что требовала. – Наверное, шишку. Или палочку, – предполагаю я, взмахнув рукой в сторону. – Можешь дать ей и то, и другое – она выберет. Волков кивает, подбирает с земли пару шишек и, предварительно очистив их от налипших листьев и хвойных иголок, протягивает Алисе. Она поднимает голову и вопросительно смотрит на меня. Спрашивает разрешение. – Можно. Бери. Получив моё согласие, выхватывает самую большую шишку и тут же пытается запихнуть её в рот. Мы с Никитой реагируем мгновенно. Он опускается перед коляской на корточки и, улыбнувшись, убирает руку дочери от рта, опередив меня. Я замираю, вцепившись в ручку коляски до побелевших костяшек, пытаясь унять разогнавшееся от этой умилительной картины сердце. – Эй, малышка, это несъедобно, – смеётся Никита, когда Алиса, сопротивляясь и смеясь в ответ, пытается ещё раз облизать шишку. Ей нравится, что она смогла привлечь его внимание, поэтому хочет ещё похулиганить. – Нельзя, – серьёзно говорит Ник, сводя брови к переносице. Его голос сам собой меняется и становится мягче и ласковее при разговоре с ребёнком. Взгляд теплеет и наполняется непонятными для меня пока эмоциями. Но он улыбается, а не бежит сломя голову через лес с криками “Помогите!”, поэтому думаю, даже если ему страшно и нервно, он пытается это скрыть. Волков держится молодцом, а я чувствую себя размазнëй, готовой зарыдать от любого повода. – Дай-дай! – капризно кривит губы дочь, когда отец лишает её такой важной игрушки, как шишка. – Может, ты хочешь что-то ещё? Что необязательно облизывать? – спрашивает Ник, оглядываясь по сторонам. – В этом весь смысл, чтоб ты понимал, – тихо посмеиваюсь я, и осекаюсь, потому что на меня Никита смотрит совсем не по-доброму. – У неё зубы режутся. Надеюсь, это всё ему объяснит. – Мама! Дай! Туда! Туда! – Сейчас поедем, – говорю тихо и заглядываю в карман на коляске. Может быть, там есть какая-нибудь игрушка. Увы, ничего нет. Последнее время мы почти никуда не катаем её на коляске, она предпочитает ходить ногами. Медленно и долго. А в коляске в основном кладем её спать на улице. – Может, хочешь походить? – предлагаю ей, но она отрицательно качает головой и смотрит при этом на Никиту. Как же они похожи внешне. Особенно когда она в этой смешной детской шапке и у неё совсем не видно волос. – Держи. Только чур их не есть, они мне ещё пригодятся. Зато тут есть кно… кнопки… и их можно нажимать. Ник достает из кармана ключи от машины и протягивает Алиске. Ей уже не нужно моё разрешение, слишком привлекательную блестящую и новую вещь ей предлагают, о шишках она уже через секунду забывает. – Спасибо, – коротко улыбаюсь и, дождавшись пока Никита встанет в полный рост, опять толкаю коляску в сторону базы отдыха. – Там лавочки есть, можем посидеть. Поговорить. Если хочешь. Поворачиваю к нему голову и натыкаюсь на внимательный взгляд карих глаз. Плотно сжав губы, Никита кивает, а потом неожиданно и даже немного смущенно спрашивает: – Можно я её повезу? Когда мы добираемся до базы, Алиска засыпает. Я откидываю спинку у коляски и закрываю её козырьком, поправив одеяло. Поставив коляску против ветра, сажусь на лавочку, которая стоит возле озера, рядом с Волковым. Он сидит, широко разведя колени и засунув руки в карманы косухи, смотрит, не мигая, на голубую, чуть ребристую поверхность воды и слегка вздрагивает, когда задеваю его колено своим. – О чём думаешь? – решаю первая нарушить молчание.