– Если что, я запомнила его номер! – летит мне в спину, от чего изо рта вырывается нервный смешок. Оглянувшись по сторонам, на ватных ногах иду в сторону машины. Волков не заглушил двигатель, цепким взглядом следит за каждым моим движением, барабаня пальцами по рулю. Останавливаюсь рядом и стучу в стекло, пока оно не опускается. – Садись, – сипло произносит Ник, не поворачивая ко мне голову, так и продолжает смотреть в лобовое. – Я тебя отвезу. – Я на своей, – киваю в сторону. – Можем просто поговорить. Не нужно никуда ехать. Никита медленно поворачивается ко мне, сжав челюсти. Его всклокоченные волосы, помятое лицо и тени под глазами подтверждают мою догадку. Он не спал. Догадался, что Алиска его дочь? Виталина рассказала? Или его мать? Вижу, что правду он всё-таки узнал. Чувствую болезненный укол совести. Жаль, что не от меня. – Нет, мы поедем вместе, Полина, – поставленным голосом капитана футбольной команды, говорит Никита, – обязательно поговорим. Больше ты не сбежишь. Но сначала я хочу ещё раз увидеть девочку. – Её зовут Алиса, – бормочу, забираясь в машину. Понимаю, что с ним сейчас лучше не спорить. И он имеет право злиться, как и я имею право обижаться. Ник на секунду прикрывает глаза, а когда распахивает их, резко вдавливает педаль газа в пол так, что меня швыряет назад, на спинку сиденья. – Алиса… – тихо повторяет он, словно пробует и привыкает, как это имя звучит, и качает головой. – Алиса. Какое-то время мы едем молча. Я не знаю с чего начать и несколько раз открываю рот, а потом закрываю его обратно. Слова просто не идут из меня. Никита тоже явно не настроен сейчас на разговор. Он выглядит дëрганым и несобранным. Несколько раз мы тормозим на светофорах в самый последний момент и первыми срываемся с места, как только успевает погаснуть жёлтый. Туман немного рассеивается, но видимость всё равно плохая. Я начинаю нервничать, ведь скоро город останется позади и какое-то время нам нужно будет ехать по трассе. – Сбавь, пожалуйста, скорость, – не выдерживаю, когда в очередной раз Волков резко газует, а я вцепляюсь в ремень безопасности. Такими темпами мы можем и вовсе не доехать до дочери. Лучше мне было не поддаваться на его провокации, а поехать на своей машине. Я вожу как черепаха, в любую погоду. Никита не реагирует, продолжая безэмоционально смотреть вперед. – Ник, пожалуйста… – прошу я и, поддавшись порыву, кладу руку на его ладонь. Пытаюсь обратить на себя внимание Волкова, который, кажется, забыл, где и с кем находится. Парень вздрагивает и медленно переводит взгляд на мою руку, тут же отдергиваю её как ужаленная. Пальцы покалывает, кожу жжёт. – Что? – глухо спрашивает Никита, возвращая взгляд обратно на дорогу. – Я задумался и не слышал, что ты говорила. Боюсь даже спрашивать, о чём таком он там думал. Судя по скорбной серости его лица, наличие дочери его совсем не обрадовало. Наоборот, испугало. Но он же зачем-то всё равно приехал… а не исчез как трус. – Сбавь скорость, пожалуйста, а то мы разобьëмся. Алиска всё равно пока ещё спит. Нам придётся подождать, пока она проснется, а потом поест, – говорю торопливо, просовываю свои ладони между колен и зажимаю их, чтобы нервно не теребить всё подряд. – Почему надо ждать, когда она поест? – спрашивает Ник, стискивая руль. Неужели он думал, что просто посмотрит на дочь и уедет? Убедится, что она его, и всё? Это всё, что ему нужно? – Можешь не ждать. Просто тогда она будет кричать и плакать, потому что голодная, – пожимаю плечами и отворачиваюсь к окну. Никита меня слушается. И вот мы уже несëмся по трассе не так быстро. За окном мелькают знакомые пейзажи. Деревья и домики вдоль дороги. Листва уже желтеет и опадает, образуя на траве яркий ковер. Кое-где в палисадниках всё ещё цветут осенние цветы и увядают последние розы. – Когда она родилась? Мое сердце замирает. Он первый раз спрашивает что-то, касающееся Алисы. Голос нормальный, интонации тоже. Не злится, скорее, всё ещё пребывает в шоке от того, что на него свалилось известие о моём ребёнке. Нашем ребёнке. Дочери. – В конце марта. Двадцать восьмого числа, – произношу тихо и, сжав кулаки, продолжаю: – Она… твоя, Ник. – Я догадался, – спокойно реагирует он. – Что, даже не будешь требовать сделать ДНК-тест? – хмыкаю, взбешённая его равнодушием. – А надо? – поворачивает наконец ко мне голову и смотрит в упор, не моргая. Столько в его взгляде намешано, что мне становится не по себе, по коже скачут мурашки. – Ты обвинил меня в измене. Можешь, конечно, не верить, но у меня никого больше не было. Никогда. Смотри на дорогу, пожалуйста. – Если ты настаиваешь, можем сделать ДНК-тест, но я не вижу в этом необходимости. На данный момент, – задумчиво говорит Никита. – Понятно. На данный момент… – Она умеет разговаривать? – Пока только отдельными словами, но всё понимает. Может показать, что хочет, пальчиком. И очень злится, когда мы её не понимаем, – произношу с улыбкой, которая всякий раз появляется на моём лице, когда я кому-то рассказываю об Алиске. Происходит это нечасто, потому что мне не с кем её обсудить. – Она здорова? – Вроде да. Обычный реребёнок, согласно её возрасту. – Я ничего не знаю о детях, – признаётся Волков, а моё сердце замирает, обливаясь кровью. – Её зовут Алиса, – напоминаю ему с некоторой обидой. Заладил: “она, она, она.” – Я запомнил. – Ты говорил с Витой? – выпаливаю и перестаю дышать. – Говорил, но не хочу опять касаться этой темы. Сейчас я хочу ещё раз посмотреть на дев… на Алису, – резко говорит Ник, и я понимаю, что разговор окончен. Некоторое время мы опять едем в тишине. Дорога до дома кажется бесконечной. Я ездила по ней сотни раз. Спешила к дочери после работы и учебы. Всегда мысль о том, что я скоро её увижу, обниму, поцелую, потискаю, подгоняла. Ëрзаю в кресле, стараясь устроиться удобнее, представляю новую встречу Алисы и Никиты. Боюсь загадывать, как всё пройдет в этот раз. Сейчас Волков не похож на любящего и жаждущего встречи отца. Боже… Любящего… Он не обязан сейчас её любить. Может быть, когда-нибудь… Тишина в салоне и мерное шуршание колес под машиной убаюкивают меня. Пытаюсь сопротивляться, но веки тяжелеют с каждой секундой. Я не спала всю ночь, отработала восьмичасовую смену на ногах и очень нервничала последние сутки, поэтому неудивительно, что в итоге засыпаю. – Приехали. Вздрагиваю и открываю глаза. Вижу знакомый забор бабушкиного дома и чувствую, как ускоряется сердцебиение. – Схожу посмотрю, проснулись ли они. Я оставляю её с бабушкой, когда выхожу на смены, – зачем-то начинаю оправдываться и затыкаюсь. Берусь за дверную ручку и собираюсь уже выйти из машины, когда Волков произносит: – Я верю тебе, Полина. – Спасибо. * * * На негнущихся ногах иду к дому, чувствуя на себе взгляд Ника. Зря я задремала в его машине, потеряла бдительность и расслабилась рядом с ним. Голова ватная, и теперь я плохо соображаю, что мне нужно сделать в первую очередь. Обнять и поцеловать Алиску, запретить бабушке выходить из дома и вмешиваться в их встречу. Дать нам побыть втроём. Втроëм… Нас было лишь двое, и я думала, это навсегда. А теперь опять появился Волков. Без определённых намерений. Даже если они у него есть, вряд ли он мне озвучит их прямо сейчас. Мне даже кажется, он сам не понимает, во что ввязывается. То он пулей вылетает со двора, узнав, что у меня есть ребенок, то приезжает к концу моей смены, чтобы познакомиться с Алисой. Потому что ему не всё равно? Сердце предательски сжимается, и маленькая искорка надежды вдруг зарождается внутри него. Качаю головой. Не надо забывать, из какой семьи Никита, кто его родители и что он всего лишь избалованный мажор. У которого есть девушка. У которого всё было прекрасно эти годы. Ни сообщений, ни звонков. Увидел и вспомнил старую влюбленность, вот и захотел поиграть как кот с мышкой, а тут такой сюрприз в виде ребёнка. Запрещаю себе строить иллюзии на дальнейшее развитие отношений с Волковым. Он приехал посмотреть на девочку, что ему помешает развернуться и тут же уехать обратно? Он ничего не знает о детях, в этом я уверена. И если он решит, что внезапно появляться и исчезать это нормально, то я постараюсь ему доходчиво объяснить, как стоит вести себя с ребёнком. Не следует давать дочери к нему привыкать, если он опять соберётся в свою Америку. Я о нём и его планах тоже ничего сейчас не знаю… Я нервничаю, когда переступаю порог дома и слышу тихий голос бабушки, которая пытается накормить Алису утренней кашей с бананом, и звонкий смех дочери. По телевизору болтает детская передача, в доме тепло, уютно и пахнет яблочным пирогом. Это мой маленький хрупкий островок счастья, и я никому не позволю его разрушить.