Обычно четверг у нас проходной день, маленькая репетиция перед выходными. Без толпы и шумных компаний, единичные клиенты. Смены не до утра, а всего лишь до двух ночи. С одной стороны, это даже удобно, но с другой… Короче, всё опять упирается в деньги. Зарплатная ставка официантки в клубе не самая большая, всё решают чаевые. – Ага! Не хватает людей. Анна уже хотела вызывать кого‑нибудь на помощь. Но… – Зоя понижает голос до шепота, – сегодня прямо какой‑то золотой дождь! Отваливают такие шикарные чаевые, что я решила: мы с тобой отлично справимся вдвоём. Знаю, как тебе нужны деньги, и я уже сняла двухнедельную зарплату… – Правильно решила, – говорю ей и иду быстрее в сторону подсобки – переодеваться. Здешняя форма официанток это… что‑то с чем‑то. Когда я впервые увидела во что одеты местные девочки, захотела развернуться и уйти из этого “злачного” заведения – так зовёт его моя бабушка – как можно дальше, не дожидаясь собеседования. Видимо, униформа призвана привлечь больше клиентов, в основном, конечно, мужского пола, ведь парни у нас не одеваются в короткие шорты и рубашки, которые мы завязываем узлом чуть выше пупка. Усмехаюсь. Я бы посмотрела, как наш бармен ходит в чём‑то таком плюс каблуки. После смены ноги просто отваливаются! Хорошо, администратор разрешает после двух часов ночи закинуть босоножки в дальний угол шкафчика и переобуться в балетки. Сегодня такой роскоши не будет. Зато я рассчитываю на отличные чаевые, которыми, как красной тряпкой перед носом быка, помахала Зоя. – Поля! Клуб‑бар “Бессонница” совсем новый, но его уже облюбовала публика. Открыл его какой‑то нездешний бизнесмен. Я видела его лично всего один раз и то мельком, в основном здесь заправляют всем арт‑директор Виктор и администратор Анна. Штат небольшой, но коллектив собрался дружный и сплоченный. – Иду! Быстро натягиваю на себя чёрные атласные шорты и такого же цвета и фактуры рубашку. Сверху застегиваю её почти на все пуговицы, лишая возможности клиентов заглянуть мне в душу, когда я буду наклоняться над их столом, во избежание пошлых шуточек и сальных взглядов. Около зеркала крашу ресницы и подвожу глаза чёрным карандашом, который в конце смены обычно размазывается в потекшие смоки айс. Губы обвожу алой помадой и вешаю на шею чёрный чокер. У здешнего хозяина странный вкус.... – Красотка, – бормочу, глядя на себя и стараясь опустить узел на рубашке как можно ниже. Интересно, Алиска узнала бы меня в таком виде или сразу принялась бы истошно орать? Она первое время жутко кричала, когда я после ванны заматывала волосы в полотенце. Не признавала. Сейчас тоже относится с подозрением, если я вдруг решаю подкрасить глаза или брови. В обычной жизни я почти не крашусь. Как‑то времени не хватает, всё бегом. Да и не до этого мне по большей части. – Вот это ноги, блин… – первое что слышу, когда выхожу в зал. – Девушка, вы не хотите обслужить… наш стол? Вечер начинается. Спокойствие, Полина. Это твоя работа, и ты получаешь за неё деньги. Иногда очень даже хорошие деньги! Уговариваю себя, как могу, вежливо улыбаюсь кучке клиентов слегка за сорок пять в сопровождении девушек примерно моего возраста. Мужчина с выпирающим животом, похожим на девятимесячный, похотливым взглядом пожирает мои голые лодыжки. К горлу подкатывает ком отвращения. Его спутница по‑хозяйски кладет руку ему на бедро и смотрит на меня недобрым взглядом. Да ухожу я уже, ухожу. Не имею совершенно никаких видов на твоего “папика”. – Ваш стол закреплён за другим официантом, но я передам, чтобы к вам подошли, – говорю с улыбкой и направляюсь к бару. – Очень жаль, мы бы предпочли вашу компанию, – летит мне в спину. Боже… Шевелю ногами быстрее, ругая слишком высокие каблуки. Какой только контингент не встретишь… – Сегодня будет жарко, – вместо приветствия говорит Колян, наш бородатый бармен. На голове у него чёрная бандана, из‑под которой в разные стороны торчат рыжие волосы, борода у него, кстати, тоже рыжая. Колоритный чувак и единственный, кому плевать на здешний дресс‑код. – Я готова, на улице как раз похолодало, – говорю, пробегая глазами по рабочему планшету. Присвистываю. Посадка сегодня плотная, а сейчас всего лишь девять часов вечера. Алиска в это время уже сладко спит, а бабушка с дедушкой отдыхают, уложив в кроватку нашего крикливого монстрика. Сегодня пар в универе было мало и перед этим была не моя смена, поэтому чувство вины за то, что я уделяю мало времени своему ребенку, меня почти не гложет. Почти. Сложно каждый день уходить от моей пухленькой сладкой булочки. Как‑то ещё до появления дочери я прочитала фразу, которая плотно засела в моём мозгу и смысл которой в полной мере я поняла, только став мамой: “Родить ребенка – это значит согласиться с тем, что отныне твоё сердце будет бегать отдельно от тебя.” Так и получилось. – Кофе сделать? – спрашивает Коля, взбивая шейкером очередной коктейль, для которого я достаю высокий стакан. – Давай. – Зоя свой так и не выпила, – смеётся бармен. – Может, тебе повезет больше? Не думаю… – Полина! Шестой стол в випке! Пришли четыре минуты назад, к ним пока так никто и не подошёл! – раздается резкий голос Анны, кажется, она сегодня немного на взводе. – Зоя зашивается, хватит болтать! – Есть, шеф, – бормочу, подхватывая с барной стойки несколько ламинированных меню. Столы в основном зале битком. Зоя носится между ними, стирая ладонью пот с лица. Улыбается мне, когда я прохожу мимо, и подмигивает. Это наш тайный сигнал. Значит, клиенты денежные, и мне должно повезти на чаевые. Приободряюсь и, расправив плечи, взбегаю вверх по ступенькам. В ВИП‑зоне сегодня свободнее, чем обычно, поэтому я сразу замечаю шумную компанию, которая расположилась на чёрных кожаных диванах, а среди них вижу вдруг знакомое лицо. Мишаня. Пробегаюсь по другим лицам в поисках Волкова. Его среди них нет, но я всё равно подумываю трусливо сбежать. Даже оглядываюсь в сторону винтовой лестницы, ведущей на первый этаж. Можно попросить Зою заняться этим столиком. С большой долей вероятности Никита скоро приедет или уже где‑то здесь. – Я начинаю думать, Белоснежка, что ты меня преследуешь, – лениво тянет Миша, глядя мне прямо в лицо, его друзья тоже смотрят на меня с явным интересом. Оценивая. Вспыхиваю как спичка. Неожиданно путаюсь в собственных ногах и оступаюсь, проклиная свою неуклюжесть. Нога подворачивается, и я морщусь от резкой боли. Взмахиваю руками, стараясь не свалиться как мешок с картошкой на глазах у богатеньких мажоров. От позора меня спасают сильные мужские руки, резко дёргая вверх. Вскрикиваю и, развернувшись, хватаюсь за плечи своего спасителя. Никита под гогот своих дружков несколько секунд всматривается в моё пылающее от стыда и боли лицо, пока я комкаю на его плечах ткань футболки. – Полина? – неуверенно спрашивает Ник, опуская подбородок. – Ты откуда здесь? Сердце пропускает удар, настолько для меня эта встреча становится неожиданной, и я невольно оборачиваюсь, подумывая опять сбежать. – Работаю… – говорю, прикусывая свой болтливый язык и опуская глаза. Сегодня в универе мы не встречались. Я постоянно оглядывалась по сторонам в поисках знакомой фигуры, прислушивалась к голосам других студентов, пытаясь уловить его тембр и держаться подальше. Как можно дальше. Я пока так и не решила, что мне делать с возвращением Волкова. Вдруг он вернулся не навсегда и через какое‑то время опять уедет в Америку? Стоит попытаться ещё раз ему сказать о ребёнке? Или сделать, как велела его мать: “отпустить её мальчика и не портить ни ему, ни себе жизнь”. Никита поднимает руку и касается пальцами моего лица, отбрасывая растрепавшиеся пряди волос. Вторая его рука, обжигая своим теплом, лежит на моей талии, удерживая меня от падения. Голая полоска кожи покрывается мурашками и мне стыдно оттого, что он тоже это чувствует. Его зрачки расширяются. – Я вернулся в город восемь месяцев назад, но эти два дня определенно нравятся мне больше всего, – растягивая губы в улыбке, говорит он. – Где ты пропадала всё это время, Кнопка? Я скучал… – А я – нет, – сипло говорю в ответ, выворачиваясь из его рук. Покачнувшись, хватаюсь за плечо Никиты, кажется, он стал ещё выше и больше. Футболисты должны же быть худыми и выносливыми? С горой мышц только на подкачанных ногах. Мои познания в футболе не обновлялись новой информацией уже пару лет. Раньше, когда мы только начали проводить время с Волковым вместе, я ходила на все его матчи. Кричала его фамилию, когда он забивал гол, и ловила его улыбки с поля, предназначенные только мне одной. Я была глупой, наивной, влюбленной девочкой. Всё изменилось. Только рука Никиты ложится мне на талию для поддержки, как я отскакиваю от него на полметра, несмотря на боль. – Какого хрена… – Волков посылает мне хмурый взгляд из‑под тёмных бровей. Мне нет никакого дела до его возмущения! Я просто больше не хочу, чтобы он меня касался. – Блин… – бормочу, наступая на ногу, двигаясь как раненая косуля. – Ай… В лодыжке пульсирует, простреливая до самого копчика. Пытаюсь ещё раз встать ровнее. Морщусь от боли и обиды. Кажется, моя смена на сегодня закончена. Да и в ближайшие дни вряд ли удастся выйти на работу. Можно помахать отличным чаевым белым платочком и разрыдаться в него же. Хочется снять неудобные босоножки и вышвырнуть их с балкона ВИП‑зоны прямо на пустующий пока танцпол. – Полин, сядь на диван, – говорит Никита и, забрав из моих рук меню, швыряет их на стол своим друзьям. – Я буду мохито и креветки… – раздаётся из‑за стола женский голос. Непроизвольно поднимаю голову на звук и встречаюсь взглядом с ярко накрашенными глазами девушки, в которой узнаю сестру Нади. Она смотрит на меня с вызовом и какой‑то злостью, словно я посягнула на последний кусок мяса в её тарелке. Она ревнует Ника ко мне? – Мне надо работать. Сидеть с клиентами за одним столом запрещено, – произношу твёрдо, цепляясь за перила балкона и приподнимая ногу. Выглядит она обычно, не красная и не синяя. Это уже хорошо. Если переоденусь в джинсы и сменю обувь на более удобную, смогу добраться до машины. В бардачке лежат обезболивающие таблетки, без которых мне трудно выжить в определённые дни месяца. – Да плевать, что можно, а что нельзя, – взрывается Ник и делает шаг ко мне. – У тебя может быть вывих или растяжение. – Это можно пережить! – шиплю я, пытаясь отойти от него подальше. Волков перегородил мне все пути к отступлению, заслонив собой единственный проход к лестнице, ведущей вниз. Боже… спуститься по ней будет тот ещё квест. – Да что с тобой такое, Полина? Просто сядь на чёртов диван! – рычит Никита и, схватив меня за плечо, усаживает на свободное место. Вскрикиваю и вытягиваю вперед ногу. Никита присаживается на корточки рядом и, аккуратно подхватив мою лодыжку, ловко расстегивает тонкий ремешок босоножки. – Мммм, – мычу от облегчения, когда нога получает свободу от обуви, которой можно пытать людей.