— Ну вот! Иногда невозможность что-то изучить и разобрать по правилам науки связана с отсутствием нужных инструментов. Мы привыкли к своему миру и располагаем инструментами только для его изучения. А там все по-другому — и нельзя вот так вешать ярлыки! — Но ты все равно используешь слово «призрак», — указал я. — Ну так не изобретать же мне новый язык ради этого! — рассмеялась Таня. — Есть несколько версий происхождения того мира, придуманных не мной. Я решила придерживаться одной, чтобы не метаться и далее все изучать с позиции этой версии. — В чем же она заключается? И почему именно она? — Потому что в рамках этой версии я могу увидеть тот мир, даже не разыскивая его. — Да ладно! — Да, — настаивала она. — Хочешь, и тебе покажу? — Заинтриговала, показывай! Она встала из-за стола и направилась к окну, за которым мирно дремали голые деревья. Однако Таню интересовал не сад, она указала куда-то наверх, в небо. — Вон он! Я, совсем растерянный, посмотрел в том направлении, куда она указывала. Ночь выдалась ясная, небо хорошо просматривалось, и там… не было ничего. Я ожидал разглядеть какой-нибудь самолет или загадочное свечение, хотя это было бы слишком уж своевременно — тому миру проявить себя именно в момент нашего разговора. Но нет, чуда не произошло, над домом мерцали звезды и подмигивала нам бледная половина Луны. — Э-э… на что именно я должен смотреть? — Так на Луну же! — пояснила Таня. — При чем здесь она? — Мир Внутри находится внутри Луны! Не сказать, что до этого все шло строго по науке, но теперь история вообще съехала непонятно куда. Я покосился на Таню с явным сомнением, однако на нее это никак не повлияло, она в себе была уверена. — Существует теория о том, что Луна — это самый большой осколок планеты, которая существовала задолго до появления жизни на Земле, — продолжила она. — Единственный осколок, сохранившийся по сей день. На той планете тоже могла зародиться жизнь, такая же, как наша, для этого были все условия. Но сложилось так, что две схожие планеты оказались слишком близко и столкнулись. Одна из них разлетелась на мелкие осколки и стала непригодна для жизни. Вторая же, пострадавшая куда меньше, стала Землей. — Ты что, только что сравнила Землю с маньяком-убийцей? — Не с маньяком! Но убийцей она в некотором смысле была. — Просто замечательно… — Верь во что хочешь, — пожала плечами Таня. В ее голосе не было и тени обиды. — Но я буду верить в то, что мне ближе. Внутренний мир — это призрак того, чем могла стать Луна. Этот мир не сделался полноценным, он — всего лишь остаточная энергия. А энергия людьми изучена лишь отчасти, поэтому тут и получается приписать мистику, которой нет. — Но если этот мир не сформировался и не развился, откуда там сходство с нашим? Откуда жизнь? — Потому что Луна и Земля оказались в вечной сцепке, — невозмутимо объяснила Таня. — Они всегда были вместе. Земля не отпускает Луну. Луна серьезно влияет на Землю. Из-за этого и энергия, которая могла бы стать полноценным миром, не может развеяться. Она вынуждена существовать здесь, но это не значит, что она должна оставаться пустой. Не имея возможности создать что-то самостоятельно, она копирует то, что создала Земля. В некотором смысле это верно — Земля ей задолжала. Мне было сложно поверить, что мы действительно ведем этот разговор… такой разговор! Если бы Таня хоть раз застеснялась своей веры, беседа пошла бы по-другому. Однако у нее была уверенность, которой мне остро не хватало, а значит, и насмехаться над ней я не мог. — Но если она копирует то, что видит на Земле, почему получается вот такое мутировавшее нечто? — поинтересовался я, вспомнив гравюру, которую показывала мне Таня. — Потому что призрак никогда не будет равен живому организму. — Планета — не организм. — Это нормальная, здоровая, функционирующая система, в некотором смысле — единый организм. А Внутренний мир — это останки чего-то, что могло стать таким же, но так и не стало, да и не сможет. Оно меньше нашего мира, и среди найденных свидетельств его жизни есть намеки, что у целого мира может быть некий единый разум, то, что его породило. Я уже понял, что не переспорю ее. Какой бы неудобный вопрос я ни придумал, Таню он не смутит, она тут же подберет ответ. И дело даже не в том, что ей хочется выйти победительницей, она ничего не придумывает, она сама себе верит. То, что мне кажется жутчайшей дичью, для нее вполне логично. — Но если это действительно разумный мир, он породил Крысиного Короля, — напомнил я. — И вот с этой хренью ты хочешь установить контакт? — Ты снова используешь стандарты нашего мира, а в частности добра и зла. Люди ведь сами не могут до конца разобраться, что злом считать! А там все по-другому. Да и потом, мы мало что знаем об отдельных формах жизни, пришедших оттуда. Может, Мир Внутри создал Крысиного Короля. А может, Крысиный Король зародился на основе этого мира, как паразит. Послушай, я не знаю, удастся ли людям когда-либо установить контакт с этим миром, даже если он действительно разумен. Но я хочу быть первой, кто попробует! — Да уж… Если бы я был разумным миром, я бы держался от людей подальше! — Надеюсь, я хоть как-то смогла тебе помочь, — улыбнулась Таня. — Спасибо, что рассказала мне, — уклончиво ответил я. Мы с ней расстались, и у нее хватило такта не спрашивать, что я решил насчет экспедиции. Это правильно, потому что не решил я ничего. Я вернулся в свою комнату и еще немного постоял у окна, разглядывая Луну. Ответов мне это предсказуемо не принесло, хотя она сегодня ночью действительно напоминала бледного призрака. Неужели она и правда?.. Да ну, не может быть. Я плюхнулся на кровать, собираясь поваляться до рассвета, но сам не заметил, как задремал. Разбудил меня на сей раз не кошмар, а звонок стационарного телефона, стоящего на тумбочке возле кровати. За окном все еще было темно, так что я спросонья подумал: случилось что-то срочное, и трубку поднял быстро. Однако заговорил со мной совершенно спокойный голос Громова. — Николай, я вас не разбудил? Не хочу давить, просто я привык решать деловые вопросы с утра. Из-за внезапного пробуждения и беспокойной ночи у меня теперь раскалывалась голова, да еще этот тип меня раздражал, так что ответил я без энтузиазма: — Разбудили, и этот вопрос решить не получится вот так, по щелчку пальцев. Мне обязательно отвечать прямо сейчас? — Нет, если вам еще необходимо время подумать. Просто уже семь утра, и я решил уточнить. Действительно, аж семь утра… — Благодарю за напоминание, но я все-таки еще подумаю! — Как вам будет угодно. Я положил трубку на место и отключил телефон от сети. Я надеялся перехватить еще пару часов сна — хоть какое-то послабление в преисподней, поглотившей мою жизнь в последнее время! Но не срослось. Я только-только начал засыпать, сознание погрузилось в то смутное состояние, когда мыслей уже нет, но и полного отключения от тела — тоже, когда снова затрезвонил телефон. Упрямый же старик попался… Он что, так и будет мне каждый час перезванивать? В воспитательных целях я собирался не брать трубку, однако тут даже до моего усталого сознания дошло, что Павел Громов не может мне звонить. Ему для этого нужно, чтобы телефон был проводом подключен к сети. А тот, кто может дозвониться на выключенный телефон, — далеко не Павел Громов. Я подскочил на кровати как ошпаренный, в таком состоянии да в темноте не сразу вспомнил, с какой стороны этот дурацкий телефон, но все-таки нашел его. Едва поднеся трубку к уху, я сразу же услышал знакомые помехи, которых при разговоре с Громовым не было. — Рэдж? Рэдж, это ты? Но это была не Рэдж. Со мной заговорил незнакомый голос… детский голос! Сквозь жуткий шорох помех ко мне обращалась маленькая девочка — лет, может, четырех-пяти… — А ты меня любишь? — Что?.. — только и смог произнести я. — Ты будешь любить меня, когда я приду? Сказала — и смеется, а у меня от этого смеха все холодеет внутри. — Кто ты такая? Где Рэдж? Но на этот вопрос она не ответила, ее голос поглотили помехи, и трубка затихла той тишиной, которая и полагается отключенному телефону. * * * Я согласился, потому что по-другому уже нельзя. Я могу отказаться сейчас — и мне хочется. Мне не нравятся ни хитрые взгляды Громова, ни честная увлеченность Тани. Я могу уйти и пытаться сделать все один или поискать помощь в другом месте. Но я уже никогда не смогу отстраниться от всего этого и сделать вид, что Рэдж просто умерла, без каких-либо странностей. Тот мир, чем бы он ни был, достанет меня. Отпустить Рэдж по-настоящему я не сумею, я слишком сильно ее люблю, и призрак воспользуется этим. Ожидание беды порой хуже самой беды, и мне проще было покончить со всем сейчас, так что я дал свое согласие на экспедицию. Дальше мне ничего не нужно было делать, Громов и компания засуетились сами. Они, видно, опасались, что я передумаю, а то и вовсе сбегу, потому старались осуществить все как можно быстрее. Уже через пару дней мы ехали к предполагаемому порталу. Нас было семеро: я, основная группа и три хорошо вооруженных охранника. Вряд ли это были какие-нибудь новички, не представлявшие, куда мы едем. Громов очень надеялся на успех этой операции, а потому не мог допустить, чтобы все сорвалось из-за истерики персонала. Так что сопровождали нас суровые дядьки от сорока до пятидесяти лет. Думаю, они уже не раз имели дело с такими заданиями и примерно знали, чего ожидать. Из-за этого я совсем уж их не понимал. Можно согласиться на такое по наивности и неверию, так когда-то попался Антон. Но если они понимали, что там будет хреново, ради чего поехали? Только ради денег? А много ли денег нужно мертвецу? Может, они недооценивали угрозу… Я видел, что один из них то и дело дергается и глаза у него странные… С этим все ясно: нарик, да еще и принял для храбрости. Но что двигало остальными двумя — для меня было полнейшей загадкой. Громов, конечно же, с нами не поехал. Громов умный. Он клятвенно пообещал, что все время будет на связи, и обещание это наверняка выполнит. Сложно ли быть на связи, когда тебе ничего не угрожает? Если не боишься предсмертных криков, так и вовсе без проблем. Мне объяснили, что мы едем на заброшенную железнодорожную станцию. Раньше она обслуживала небольшой городок, образовавшийся вокруг крупного завода. Но еще в прошлом столетии он оказался покинут. Официальной причиной назвали пожар на заводе и последовавшее за ним загрязнение окружающей среды крайне мерзкой химией. Однако мне уже рассказали, что взрыв стал скорее следствием, чем причиной. А причиной послужило то, что в этих местах частенько рвалась та самая граница, миры соприкасались, и сюда попадала редкостная дрянь. Люди пропадали и умирали так, что от одного взгляда на труп поседеть можно было. Естественно, местные не дураки были, съехали при первой возможности, и город опустел. Но город нас не особо интересовал. За последние годы там не раз проводили исследования фанаты Внутреннего мира. Они и определили, что наиболее высокая вероятность угодить в портал в тоннеле, через который поезда в прошлом попадали на станцию. Некоторые, чтобы подтвердить свою теорию, даже отправлялись туда, и никто не вернулся. Я смутно догадывался, что такая же участь ожидает и нас. В лучшем случае напрасно помотаемся, портал не откроется, такое тоже бывало. В худшем — влетим туда и застрянем, потому что мое присутствие вовсе не делает нас особенными. Но меня не пугал даже худший вариант. Так я, по крайней мере, буду ближе к Рэдж, это увеличит мои шансы ее найти. Мои спутники были настроены куда оптимистичнее. Они тащили с собой чертову тучу оборудования, которое должно было не только сохранить нам жизни там, но и показать, как вернуться обратно. Я в это не вмешивался и лишних вопросов не задавал, большую часть дороги я просто смотрел в окно. Взаимодействовать с окружающими мне пришлось лишь однажды, когда Сергей попытался подсунуть мне пистолет.