— А мое мнение хоть какое-то значение имеет? — Имеет, конечно, и я тебя понимаю… На твоем месте я бы на это не согласилась. Поэтому я вынуждена просить тебя… Ник, ты — все, что от нас осталось, и я хочу, чтобы ты жил! Я виновата в том, что со мной произошло… — Перестань. — Я виновата! — настаивала она, все больше нервничая. Ее взгляд постоянно метался от меня к трещинам на стене и обратно. — Ты предупреждал меня, ты был прав во всем… Это я не хотела слушать, я все испортила, родной! А ты живи, пожалуйста… Я не смогу смириться с тем, что ты умрешь из-за меня! Я тут тоже тогда умру! — Рэдж, не надо… — Иначе уже не будет. Я буду жить там, только если выживешь ты, или я прямо здесь и умру! Пожалуйста, Ник, я тебя умоляю… Нашему невидимому зрителю надоело ждать, стекло затрещало снова. Я не обернулся, просто услышал за спиной отчетливый шум воды, и мне этого было достаточно. А вот Рэдж все видела, она дышала чаще, ее состояние было похоже на паническую атаку. Моя смерть действительно пугала ее больше собственной. — Я все отдам! — пообещала она, зачем-то прижимая обе руки к ребрам. — Я все сделаю, можно считать, что сделка заключена! Я согласна! — Рэдж! — Беги! — взмолилась она. — И помни: я тебя люблю! Она знала, что я ее не оставлю. Но знала она и способ заставить меня двинуться с места — это же Рэдж, ей все про меня известно. Она покинула меня первой, убежала, скрылась, и очень скоро я потерял ее из виду. Сколько бы я ни кричал, сколько бы ни умолял, все было бесполезно. Она не могла быть уверена, что после этого я не останусь из чистого упрямства, и вместе с тем могла. Потому что такое упрямство было бы слишком тупым, и оно стало бы предательством, а с любимыми так не поступают. Мне действительно предстояло позабыть про собственные интересы, не думать о том, хочу я жить или нет, смогу ли. Рэдж просила, чтобы я вернулся во внешний мир, и я должен был сделать это ради нее. Главное тут — не думать, что мной манипулировали с самого начала. И если бы я не полез во всю эту историю, призрак не заставил бы Рэдж принять решение, которое, вероятнее всего, будет стоить ей жизни. * * * Он обманул нас. Но кому ты будешь предъявлять претензии, если обидчик твой — целый мир? Точнее, обманул он только Рэдж. Мне этот мир ничего не обещал и ничего не поручал. Это Рэдж была уверена, что, если она выполнит какие-то там ранее поставленные условия, я обрету свободу. Ее вера передалась и мне, так что, убегая от перекрестка, я был убежден, что найду выход. Ага, десять раз! Я только убедился, что лабиринты эти бесконечны. Здесь были коридоры, перекрестки, какие-то залы, пещеры, тупики даже… Я не задерживался нигде. Сначала я еще верил, что мир-призрак меня куда-то выведет. А потом, когда стало ясно, что он надо мной издевается, я попросту боялся остановиться, чтобы меня не нагнало отчаяние. Это отчаяние было приманено не страхом, а злостью. Мне казалось, что я подвожу Рэдж, и конечно, меня бесило то, что этот мир не следует своим же условиям. Он же сам через мою жену передал мне послание! Мол, выполняй правила, и все у тебя будет ништяк. Ну и где это? Конечно, никакого свода правил по-прежнему не было. Но пока я делал все, чего от меня требовали, разве нет? И Рэдж тоже делала. Ну и дальше что? Хотя… Среди разгоревшейся ярости мелькнула новая мысль, открытие, которое заставило меня застыть на месте. В этот миг я оказался в большом зале, почти полностью заставленном огромными осколками стекла. Казалось, что кто-то кропотливо собирал куски разрушенных тоннелей и тянул этот хлам сюда, хотя непонятно зачем. И вот этот блеск грязного мутного стекла напомнил мне о первом послании, которое я получил от Рэдж. Не принимай даров. Так она, кажется, написала… Из трех ее посланий два мне показались более-менее понятными. Я один, и никому доверять нельзя — это уже стало очевидным. Ну и правила игры, хочешь не хочешь, а будь любезен соблюдать, потому что вы с соперником в принципиально разных весовых категориях. Но первое послание оказалось настолько странным, что я отстранился от него, отодвинул на задний план, сделал вид, что оно не имеет значения. Что, если это было ошибкой? Что, если это и было правило игры? Тогда я его нарушил. Потому что я все-таки принял дар, пусть и не прося никого о нем. Мне предложили — и я принял. Разве не то же самое произошло с Крысиным Королем, если отбросить все детали? Означает ли это, что я ничем не отличаюсь от него и теперь уже законно принадлежу Миру Внутри? Не веря себе до конца, а точнее, просто не желая верить, я перевел взгляд на свою правую руку. Я уже привык к ней… К хорошему быстро привыкаешь. То, что у меня снова две руки, не раз спасало мне жизнь в эти дни. Рука была моей — все обследования это доказали. И я не соглашался за нее платить, не было такого условия… Вообще никаких условий не было. Но это, несомненно, был дар. И я, получается, его принял. Мир Внутри не ушлый торгаш, который будет приписывать дополнительные соглашения мелким шрифтом, у него все очень просто. А это значит, что он действительно уверенно предъявляет права на меня, и есть лишь один способ его остановить… У меня не было никаких доказательств того, что я прав. Мой разум отчаянно цеплялся за этот факт и умолял меня остановиться. Что, если я ошибся? Что, если я верну дар, а ничего не изменится? Да уж проще с собой покончить!.. Но не было ни одного способа проверить это все теоретически. Только брать и делать, а больше ничего. Не позволяя себе раздумывать и сомневаться, я бросился к ближайшей груде осколков. Меня трясло от напряжения и страха, на коже проступил холодный пот, сердце колотилось в ожидании того, что вот-вот на меня обрушится. И все же я помнил, что Рэдж сделала больше, и не собирался отступать. Если бы когда-то, до начала всей этой истории, меня спросили, могу я такое или нет, я бы даже не сомневался, что не смогу. Сил не хватит, без вариантов! Но сегодня это был уже другой я и другой мир. Я справился. Все так же быстро, без пауз, без лишних мыслей я достал из джинсов ремень и перетянул руку чуть ниже локтевого сгиба — там, где раньше и завершалась культя. Если я прав и все честно, он не заберет больше, чем взял. Боже, я совсем свихнулся… И все же меня не покидало чувство, что я не один сейчас со своим безумием, что рядом со мной остается кто-то незримый, наблюдает за мной, представляет вторую сторону, которую я не в состоянии понять. Я могу и погибнуть здесь. Но это будет не такая уж большая потеря — все лучше, чем медленно загибаться в лабиринте. — Ну, погнали, — процедил я сквозь сжатые зубы. — Хочешь? Да забирай! Я прижал руку плотно к полу, а ногой пнул ближайшую ко мне гору осколков. Я знал, что они полетят на меня — огромные, острые, как лезвие гильотины. Не представлял я лишь то, как все это для меня закончится. Если я ошибся и призрак целого мира все-таки не вел со мной переговоры, произойти могло что угодно. Меня могло завалить, или снести мне голову, или (вот это хуже всего) могло оставить парализованным, приговорив к долгим часам умирания, даже более страшного, чем забег по тоннелям. Долго гадать мне не пришлось: все случилось за секунду. Осколок упал только на мою руку — и ровно по линии прошлого разреза. Я оказался прав… Это никак не могло произойти естественным путем, кто-то направил осколок и защитил меня от остальных. Наша невольная сделка из прошлого была расторгнута. Но это вовсе не означало, что мне было легко. Куда там! Боль была адской — она шла не от руки, а пылала разом во всем теле. Мне казалось, что я готов, что выдержу это… И я выдерживал как мог. Так ведь я все равно был человеком, и у моих сил был предел! Я не знал, что делать дальше, от боли я едва соображал. Жгут почему-то помогал слабо, из меня хлестала кровь — не ручьем даже, а рекой. Я попробовал подняться, но мир перед глазами тут же поплыл, меня шатало из стороны в сторону, я не мог не то что бежать — уйти отсюда не мог! И обработать рану мне было нечем. Значит, таков финал… Я не способен выиграть в этой игре, даже если все сделал правильно. Нельзя соблюдать правила, когда кто-то придумывает их на ходу. Тогда ладно, лучше так, чем превращаться в такую же тварь, как Арсений Батрак. Я умру здесь, но умру свободным, и Рэдж, надеюсь, узнает, что я отдал ради нее все, что мог… * * * Когда я очнулся, я больше слушал, чем говорил. Врачи были уверены, что у меня шок, а то и вовсе потеря памяти. Поэтому они отнеслись к моей ситуации с пониманием и объяснений не требовали. Так я и выяснил, что произошло со мной по официальной версии. Корабль, на котором я плыл (а я там все-таки проходил регистрацию при посадке), столкнулся с аномальным природным явлением — густым туманом, происхождение которого до сих пор оставалось неизвестным. В этом тумане корабль был пойман больше суток, а когда туман рассеялся, выяснилось, что я пропал. Поскольку дело было в открытом море и добровольно я не мог уйти при всем желании, решили, что я выпал за борт. Скорее всего, еще и пропойцей сочли, но об этом медики деликатно умолчали. Меня объявили пропавшим без вести, но посчитали мертвым. И тем больше было всеобщее удивление, когда меня опознали в тяжело раненном мужчине, найденном на берегу далеко от того места, где стоял в тумане корабль. По версии врачей, меня изрядно пошвыряло о камни, поэтому протез оказался сломан и я сильно повредил культю. Я провел в коме несколько дней, потом пришел в себя — ну и помалкивал, пока мне все не объяснили. Спорить я не собирался, но и в своей памяти был уверен. Я больше не думал о том, привиделся мне Внутренний мир или нет. Я знал, что он существует, и я там был. Получается, я все-таки завершил игру… Все, кто попался в лабиринты, что-то приняли в дар, пусть они и сами об этом не помнили. Я вот не сразу сообразил! Да и возвращение дара было делом непростым, тоже не каждый решится. Но я справился, а из рассказа Рэдж становилось ясно, что тот проклятый мир любит, когда его удивляют. Там, в зале с осколками, я отключился, у меня попросту не было сил продолжить путь. Мир-призрак выпустил меня сам, вернув другим людям. Меня, но не Рэдж. Получается, таков финал для нас обоих? Она там, потому что она — интересная игрушка, а я — здесь, потому что толку от меня уже нет? И Батрак тоже где-то ходит, у него вообще все прекрасно. Это бесило настолько, что хотелось чуток подлечиться и начать все заново. Поиск, преследование и борьбу. Но я ведь знал, что не начну… Смысла нет. Если бы Рэдж оставалась в этом мире, я нашел бы ее хоть в центре Земли. Но за последние дни я убедился, что попасть могу только туда, куда меня пустят, и это происходит лишь потому, что меня используют. Лучшее, что я способен сделать для своей жены, — отстраниться от всего и кое-как существовать. Не очень счастливо. С мыслями обо всем, что я сделал не так. Но все равно жить. Потянулись долгие и безрадостные дни реабилитации. Мое тело, вдохновленное тем, что меня не порубили на салат, стремительно выздоравливало, и плевать ему было на терзания мозга и души. Я чувствовал себя лучше, мне привезли новый протез — я даже не знал, что старый был застрахован, забыл об этом просто. Да и я на людях не ходил с кислой миной и вел себя вполне бодро, чтобы не загреметь в дурку. Людей обмануть несложно, потому что для толпы ты не так уж значим. Самой большой моей проблемой были сны о Рэдж, терзавшие меня каждую ночь. Иногда я видел ее, пойманную там, в искаженном мире, а иногда — нас вместе, в том прошлом, которое исчезло навсегда. Сложно сказать, какие образы пугали меня больше. Я рассказал о проблеме штатному психологу, и он избавил меня от любых снов с помощью старой доброй химии. Так я провел в больнице чуть больше двух недель, а потом меня выписали с полной уверенностью, что я вернусь к нормальной жизни. * * * Я знал, что он придет за мной. Я не ожидал его, даже если следовало бы. Я понял все внезапно, вдруг, и, если бы я верил в предчувствия, это стало бы подтверждением, что я прав. Наивно было предполагать, что Крысиный Король обо мне забудет. Он уже пробовал, и результат ему не понравился. Так что странно лишь одно: что он не явился раньше. А может, для него прошло не так уж много времени. Я ведь уже знал, что в том мире и здесь время идет по-разному. Возможно, Батрак говорил со мной буквально позавчера и теперь быстренько собрался добить. Хотя сначала я увидел не его. Он же аристократ, он вперед гонцов высылает! О том, что день моей смерти наступит сегодня, я понял по крысе, сидевшей на столе в моей кухне. Нормальной эту тварь никто бы не назвал: она была раза в два больше обычной, искаженную тушку покрывал черный с проплешинами мех, из пасти торчали кривые желтые зубы, а затянутые бельмами глаза заметно гноились. Крыса выглядела так, будто готовилась вот-вот подохнуть, однако вела она себя куда бодрее. Когда я вошел, она сразу же повернулась в мою сторону, и стало ясно, что ее вроде как слепые глаза прекрасно видят. Она зашипела, и я сильно сомневался, что обычные крысы способны издавать такие звуки. Тут мне бы испугаться, однако страха почему-то не было. Только странное, спокойное понимание: мой день смерти — это сегодня. И не важно, готов я или нет, никто меня спрашивать не будет. Этой тварью Батрак предупреждает меня, что он уже рядом. Мне остается только решить, буду я рыпаться или приму все спокойно. И вроде как сопротивляться смысла не было… С Крысиным Королем сражались люди куда более достойные, чем я, тренированные, сильные, хорошо вооруженные. И куда это их привело? Да разве что в могилу! Я ведь уже встречался с Батраком, у меня был шанс устроить с ним драку. Не получилось тогда, не получится и теперь, все просто. Так что сидеть и ждать казалось самым предпочтительным вариантом, но так я тоже не мог. Во-первых, из-за Рэдж — этот человек сломал ее жизнь, причем не раз. Что она подумала бы, если бы узнала, что я у его ног тряпкой валялся? Во-вторых, из-за себя. Я заплатил высокую цену за право выйти из подводного лабиринта не для того, чтобы эту крысу порадовать. Ну и в-третьих, мне следовало побеспокоиться о других людях. То, что Батрак сотворил в деревне сектантов, он вполне мог повторить в многоквартирном доме. Мне нужно было бежать. Не для того, чтобы спасти себя, с этим уже все решено. Нет, мне требовалось оказаться в безлюдном месте в момент казни, чтобы никто больше не пострадал. Поэтому вместо того, чтобы смиренно дожидаться погибели, я достал из подставки нож и прибил крысу к деревянной столешнице одним быстрым ударом. — Просто тебе не будет, — сказал я, глядя в стекленеющие глаза. — Придется постараться. Я подхватил ключи от машины и поспешил к выходу. Вещи собирать не стал, смысла не было. На сей раз это будет не погоня по городам и весям, а наша последняя гонка. Так что я даже дверь квартиры не запер… Хотя вряд ли кто-то сунулся бы туда сейчас: в доме уже нарастал хаос. Я слышал, как в одних квартирах кричали люди, из других они выскакивали — кто в чем был, с искаженными ужасом лицами. Они, как и я, ничего не несли с собой, подхватывали на руки только детей и животных. Но они далеко бежать не собирались, им казалось, что все закончится само собой, когда они окажутся на открытом пространстве. На лестнице уже блестели свежие пятна крови и сновали крысы. Много, много крыс. Больше, чем возможно в пределах разумного, и мои соседи наверняка не понимали, откуда могли взяться эти полчища. А я лишь получил очередное подтверждение, что Крысиный Король пошел ва-банк. Не факт, что он оставит этих людей в покое, когда я уйду. Но мне казалось, что все-таки оставит. За свою долгую жизнь он убивал так много, что явно пресытился этим, и смерти людей как таковые вряд ли могут его развлечь. Ему нужно, чтобы страдал именно я, глядя на все это. А если я ничего не вижу, смысл размениваться? Перед домом крыс тоже хватало, но их было куда меньше, чем внутри. Сбоку мелькнул знакомый силуэт — я не выискивал его специально, однако предчувствовал, что он придет сюда, потому и заметил. Посмотрев в ту сторону, я обнаружил Арсения Батрака, наблюдающего за мной с другой стороны двора. Он был таким же элегантным, как обычно, он никуда не спешил и не пытался меня перехватить. Да и крики, доносившиеся из моего дома, не вызывали у него ни малейшего любопытства. Для всего мира он оставался лишь степенным прохожим, случайно оказавшимся здесь.