Теряясь в догадках, Захаров впервые за последний год искупался под душем и надел на себя все чистое. Когда он вошел в соседнюю комнату, то увидел там столик с угощениями и молодую особу в одном лишь легком халатике. Заподозрив что-то недоброе, он спросил ее – кто она и зачем здесь? Та, улыбаясь, уведомила, что она – его подарок. На вопрос Владимира – не подневольный ли, незнакомка ответила, что волноваться ему не стоит – ей хорошо заплатили… Когда Владимир снова был привезен в подвал, Хасан сказал ему: – Будешь исправно делать алмазы – каждый месяц будешь получать женщину. Работай! И снова потянулись серые дни плена. Но теперь Захаров подсознательно ждал конца месяца. Коварный ход Хасана себя оправдал. Если до этого установка периодически «ломалась», то теперь Владимир сам старался избегать поломок и заранее предупреждал главаря о том, что в ближайшее время может понадобиться. А требовалось многое. Установке периодически нужны были профилактические осмотры и замена тех или иных деталей. Нужны были особые газовые фильтры, особые катализаторы из рения… А для формирования кристаллов необходима была особая газовая среда из углеводородов – этана, пропана и бутана, причем прошедших очистку и скомпонованных в четко выверенном процентном соотношении. – Главное достоинство моей конструкции в том, – сказал Захаров, – что она работает при давлении сорок пять атмосфер и семистах сорока градусах. На подложке из рения лучи трех маломощных неодимовых лазеров в одной точке создают особую ионную среду, из которой и начинается осаждение атомов углерода. Но самая большая хитрость – инфразвук двенадцать герц. Даже не он сам, а система его фокусировки. Он концентрируется над подложкой, и рабочая газовая среда становится чем-то наподобие газообразного геля. Инфразвук как бы вынуждает углерод ужиматься до состояния сверхтвердого кристалла… – А исламисты не пытались выведать все секреты этой установки? – поинтересовался Гуров. – Пытались, – саркастично улыбнулся Владимир. – Я им рассказывал, но на уровне вузовской лекции. У бедолаг уже на пятой минуте начиналась жуткая головная боль. А когда выводил формулы, вообще начинался полный маразм… Захаров уже знал, что находится в Литве. Ему об этом под большим секретом шепнула на ухо особа, ставшая его «подарком». Теперь он постоянно думал о побеге. Но как бежать, если за ним следят неотрывно, круглосуточно? Да и куда, если Литва – чужое, натовское государство? Но несколько дней назад он вдруг понял: что-то произошло! Его тюремщики отчего-то вдруг стали нервными и раздражительными, по ночам начались какие-то странные шумы, непонятный грохот, как будто наверху кто-то производил обыск. А потом ему по приказу Хасана пришлось демонтировать свою установку и загружать в специальный контейнер, после чего ему сделали укол какого-то наркотика, и больше он уже ничего не помнил… Некоторое время в кабинете дознания царило молчание. Общее мнение слушателей выразил Гуров: – Д-да-а-а… Судьба! Ну что, едем в общежитие НИИ? – указал он Захарову на выход. – Начинается новая жизнь. Профессор Викуленко о вас уже знает и с нетерпением ждет встречи. Ну, а профессор Калмыков из НИИ просто жаждет познакомиться. – И не только он один, – рассмеялся Станислав, – но и все его незамужние лаборантки!.. Месяц спустя Гуров сидел за своим рабочим столом и, тюкая пальцами по клавиатуре компьютера, печатал отчет по последнему раскрытому их «дуэтом» делу – о похищении столичными «мажорами» племянницы депутата Госдумы Червонского, автора законопроекта, который мог серьезно осложнить жизнь тем, кто привык плевать на общественное мнение. Девушка была похищена в отместку за эту инициативу, и депутату угрожали по телефону, что если он не отзовет свой законопроект, с ней может случиться нечто нехорошее. В течение нескольких дней опера нашли и виновников, и потерпевшую. И хотя статья УК о похищении человека с целью шантажа его близких предусматривала серьезное наказание, вплоть до тюремного заключения, уже на следующий день похитители были с миром отпущены, а статья сто двадцать шестая заменена на двести тринадцатую, часть первая – мелкое хулиганство. Законопроект Червонского был тихо похоронен в бюрократических бумажных дебрях… Размышления Гурова были прерваны звонком телефона внутренней связи. Чему-то смеясь, Орлов спросил: – Стас на месте? Зайдите-ка ко мне оба! Быстрее, быстрее! – Что там у Петрухи? – оторвался от своего монитора Стас. – Похоже, что-то очень смешное… – пояснил Лев, поднимаясь со своего места. Они проследовали в кабинет генерала и застали его перед экраном телевизора. В этот момент шла какая-то новостная программа. Оглянувшись, Орлов спросил: – «Алмазное дело» помните? Вот, сейчас в анонсе новостей упомянули про вашего знакомого Хасана Багранди, он же – эмир Хасан. В отношении его расследование уже заканчивается, и светит ему лет двадцать с гаком за терроризм. А вот для Запада он – правозащитник. Представляете, какой кульбит? – Глянем, глянем… – усмехнулся Гуров. За лавиной дел, обрушившихся на него и Стаса после того, как они завершили расследование истории с завозом синтетических алмазов, он уже несколько успел о ней подзабыть. Да, шума тогда эта история наделала много. Но ее итоги оказались непропорционально малы, соотносительно с ожиданиями. Если судить по тональности информации, просачивающейся из кабинета следователя, который занимается делом Бунцагина и Лихарева (их дела объединили в одно), то, с учетом их «искреннего раскаяния в содеянном», «активного сотрудничества со следствием», а особенно – «активной помощи полиции и ФСБ в расследовании дела о контрабанде синтетических алмазов», светило им по паре лет условно. Особенно в контексте того, что, к счастью, вахтер Зимчук пошел на поправку. Глебушкину (он же Клещ) «трояк» дать все же пообещали, как рецидивисту. Чача был отпущен под подписку о невыезде и тут же смылся за границу. Все еще неопределенной оставалась судьба Багажа и Юаня. После их задержания Стасом и главарь, и вся банда тут же «залегли на дно». Теперь их должны были найти Наливаев и Дорохов. У Владимира Захарова за этот месяц были улажены все правовые вопросы. Правда, с компенсацией за годы заключения все как-то зависло. Но Калмыков и Викуленко, да еще и профессор Соловьев, пообещали, что любой ценой выбьют ему государственную премию за изобретение. Владимир разыскал ту медсестру, что помогла ему бежать. К той поре она уже была в разводе и одна, выбиваясь из сил, поднимала двух хулиганистых сорванцов. По словам Захарова, их с медсестрой встреча была «как в голливудской мелодраме». Сорванцы, узнав о том, кто теперь станет их папой, как-то сразу поменяли вектор своего поведения… – О! – неожиданно воскликнул Орлов. – А вот и наш «правозащитник»! И в самом деле, на телеэкране появилось большое фото Хасана Багранди, на фоне которого американский сенатор с выпученными, рыбьими глазами голосом ватиканского кастрата грозил России новыми санкциями за то, что «наследники КГБ незаконно задержали и упрятали за решетку борца за свободу сирийского народа Хасана Багранди». Кроме того, по информации ТНК «Ворлд Дьямонд», Россия намерена использовать ультрасовременные технологии производства синтетических алмазов, чтобы завалить ими по демпинговым ценам мировые рынки и нанести удар по мировой экономике… Старый прием Гурова Глава 1 Солнечные лучи по-летнему тепло и радостно освещали тихий двор многоквартирного дома. Осенняя непогода еще не вступила в свои права, уступив на время очередь бабьему лету. Притихшие было мухи оживились под ласковыми лучами и вовсю жужжали, облепив стекла витрины продуктового магазина, приютившегося с угла дома. Жирный рыжий кот лениво поглядывал на них, но не предпринимал попыток согнать обнаглевших мух со своей территории. Ему было лень тратить последние минуты блаженства на пустую суету. Даже листва под слабым напором ветра шелестела как-то нехотя, и звуки оживленного движения второстепенной трассы доносились словно через вату. В беседке, с трех сторон заросшей сорным кленом, сидел мужчина в грязно-желтой, под цвет начавшим желтеть листьям, ветровке. Он идеально вписывался в идиллическую картину всеобщей неги. Со стороны казалось, что он, по примеру рыжего кота, выполз из душной квартиры, чтобы насладиться теплом, подаренным щедрой матерью-природой. Но впечатление это было обманчивым. Внимательного наблюдателя вряд ли обманули бы расслабленные плечи и слегка откинутая назад голова. Достаточно было взглянуть на руку, небрежно закинутую на спинку скамьи, по которой пальцы едва заметно отбивали ритм. Беспокойный ритм. Только вот во дворе не было наблюдателей. Он опустел минут двадцать назад, и мужчина в ветровке был этому рад. Больше того, он ждал этого затишья. Терпеливо и целенаправленно. Для москвичей наступил тот час, когда его работающие жители покинули свои квартиры, спеша в офисы, конторы и прочие рабочие места. Дворы опустели, подъездные двери перестали хлопать, автомобили покинули дворовые парковки, а домохозяйки и отдыхающие пенсионеры перебрались в уютные кухни, поближе к телевизорам и холодильникам – начинался час кулинарных телепередач, давно вошедших в моду у данной категории москвичей. Последний раз окинув внимательным взором двор, мужчина поднялся со скамьи и неспешным шагом направился к подъезду. Ему пришлось пригнуться, чтобы не задеть нижние ветки. Руки он держал в карманах брюк цвета хаки. Штанины спадали до самой земли, скрывая кожаные ботинки военного покроя типа «берцы». Лицо закрывал капюшон ветровки, оставляя открытым лишь гладко выбритый подбородок, слегка выпирающий вперед. Рыжий кот повернул голову на звук шагов, недовольно поморщился, но с места не сдвинулся. Мужчина улыбнулся. «Завтра в это время я тоже буду лежать на солнышке и щуриться от удовольствия», – мысленно произнес он и, потянув ручку двери на себя, шагнул в подъезд. Постоял пару минут на первом этаже, затем зашагал по лестнице. Несмотря на тяжелые подошвы, армейские ботинки ступали неслышно. На третьем этаже мужчина замер возле солидной стальной двери. Подъезд был пуст и тих. Удовлетворенно кивнув, он достал из кармана связку странного вида ключей и приступил к работе. Третий ключ подошел. Замок издал легкий щелчок, дверь приоткрылась. Мужчина проскользнул в квартиру, задвинул задвижку и сбросил капюшон. Волосы цвета перепревшей соломы тут же нависли на глаза. Он отбросил их назад, убрал отмычки в карман и натянул на руки кожаные перчатки. «Первый этап прошел удовлетворительно, – похвалил он сам себя. – Идем дальше». Двери, выходящие в узкий коридор, оказались закрыты – две двери слева и одна справа. Подумав, он прошел к той, что справа, и не ошибся. Эта дверь вела в гостиную, комнату, точно в музее битком набитую антиквариатом. Мужчина не спешил. Минут десять ходил по комнате, разглядывая дорогие безделушки, причмокивая языком и мурлыча себе под нос веселенький мотивчик. Удовлетворив любопытство, он вытянул из необъятных карманов совсем малюсенький тканевый мешочек. Раритетные безделушки и дорогостоящие картины его не интересовали. Он нацелился на более компактные, но от этого не менее ценные вещицы, которые, по его сведениями, хозяин квартиры хранил под замком. Старинный секретер располагался у самого окна. К нему и направился мужчина. Снова в ход пошли отмычки. Пошерудив в замочной скважине длинным крючком, он отпер центральный ящик, снял его с полозьев и запустил руку в глубь секретера. Там нащупал тонкую планку, слегка надавил. Планка выскочила, выпуская за собой узкий деревянный ящик. Он выкатился вперед, и взору незваного гостя открылась чудесная картина: целая куча бархатных футляров, каждый из которых на ювелирном аукционе оценили бы пятизначной цифрой в американской валюте. – Вот и вы, мои красавцы. Идите к папочке! В тишине квартиры голос прозвучал чересчур громко. Мужчина вздрогнул и оглянулся. Комната оставалась пустой. Собственный испуг развеселил его, и он снова произнес вслух: – Что-то ты стал трусоват, Стартер. Если так пойдет и дальше, тебе придется валерьянку для храбрости пить. На этот раз звук собственного голоса подействовал на него успокаивающе. Он встряхнул тканевый мешок и принялся методично опустошать футляры. Когда последний предмет, старинное бриллиантовое колье, утонул в недрах тканевого мешка, Стартер затянул завязки и сунул мешок за пазуху. – Ну, вот и все, – произнес он довольно громко. – А ты боялся. Заводи движок, пора отчаливать, господин Стартер. – И повернулся лицом к двери. Но тут же застыл на месте. В дверях стоял человек. Он улыбался и молчал. Это сбивало с толку. Стартер смотрел на человека и никак не мог сообразить, что делать дальше. Правая рука застряла на полпути от молнии ветровки к карману, и на ней все еще была надета кожаная перчатка. «Черт, ты влип, влип! – Мысли путались в голове, что при его профессии было совершенно неприемлемо. – Кто он такой? И чего лыбится, точно приз выиграл?» Усилием воли Стартер заставил себя улыбнуться в ответ и безмятежно проговорил: – Я, кажется, забыл закрыть входную дверь? Каждый раз забываю это сделать. Вы ко мне? – К вам. – Человек наконец-то заговорил, и Стартер посчитал это хорошим знаком. – Насчет коммунального ремонта? – продолжил он. Человек не ответил, лишь перевел взгляд на руку Стартера, и его улыбка растянулась еще шире. – Сегодня обещали похолодание, – уловив этот взгляд, объяснил Стартер. – Вот, решил подстраховаться. – Угу, и обувь не сняли по той же причине, – заметил человек. – Дурная привычка, – пожал плечами Стартер. – Простите, но я спешу. Опаздываю на встречу. Но мы можем поговорить по дороге. – Встреча уже состоялась, – радостно сообщил человек. – Простите, я вас не понимаю. – Вам и незачем. Главное, что я понимаю все. – Добро пожаловать на свои похороны, Стартер. Человек сунул руку в карман, и Стартер мгновенно похолодел. «Это охранник хозяина, которого я обнес, – пронеслось в его голове. – Сейчас он меня грохнет. Достанет пистолет и пристрелит, а потом скажет, что обезвредил вора. Превышение самообороны, или как там это квалифицируют. Похоже, ему на это наплевать». Но пистолет в руке человека так и не появился. Вместо него мелькнули красные корочки удостоверения. Человек раскрыл удостоверение так, чтобы Стартеру было лучше видно, и весело произнес: – Финита ля комедия, гражданин Стартер. Вы арестованы за взлом с проникновением и попытку ограбления. – Черт, как же я вас проглядел, – медленно протянул Стартер. – Да, старею. Это прозвучало смешно, если учесть, что на вид грабителю можно было дать от силы лет двадцать пять, а его оппоненту далеко за пятьдесят. – А вот я в отличной форме, – усмехнулся мужчина. – Права зачитывать будем или обойдемся без формальностей? – Хочу договориться, – вдруг заявил Стартер. – Вот как? Так прямо с ходу и договариваться? – удивился опер, настроенный на нудные переговоры, изъятие драгоценностей при понятых и прочую процедурную волокиту. – Пока нет понятых и не составлен протокол – самое время, – подтвердил свое намерение Стартер. – Хочу договориться! – Ты ничего не перепутал, Стартер? Тебя взяли на месте преступления с кучей драгоценностей за пазухой. Это гарантированный срок. Что ты можешь мне предложить? – Взрыв Дмитровского отдела полиции, – без запинки произнес Стартер. После этих слов выражение лица у опера стало таким, что Стартер всерьез обеспокоился, не грохнет ли он его прямо здесь. Но мужчина, взяв себя в руки, подошел вплотную к Стартеру и прошипел прямо в ухо: – Если ты гонишь лажу, из СИЗО тебе живым не выйти. Я лично об этом позабочусь. Ты мне веришь? – Верю, – одними губами произнес Стартер. – Процедуру мы проведем как полагается, – отступив на шаг, сказал опер. – Остальное будет зависеть от тебя.