Каждый знал свое место, орудие передвигали плавными рывками, старались не кряхтеть, не ругаться. Пушка проткнула ветки лещины, но далеко не высунулась, орудие имело короткий ствол, оно фактически оказалась на склоне. Пришлось сдвигать станины, работать сапёрными лопатками, потом возвращать колёса. Выросты, ямки - это была безнадёжная кустарщина, но что ещё делать? Орудие перекосилось, ствол все равно смотрел вверх. Брянцев бормотал, сдувая с носа капли пота, что это дело поправимое, конструкция орудия позволяет определённый разбег, угол поворота шестьдесят градусов, угол возвышения до минус восьми и он сейчас всё сделает. Никита плавно вращал моховики, высунув язык. Впереди Друбич и Глинский раздвигали ветки, а он шипел: «Левее… Теперь правее… Сделайте дырку, не вижу ни черта!». Ствол поступательными рывками принимал горизонталь, убирался угол возвышения. - Товарищ лейтенант, орудия наведено нацель! - звенящим шёпотом сообщил Брянцев. - По крайней мере один выстрел мы произведём. Ворота открыты, я вижу их. Даже если закроют, мы их всё равно пробьём. Мужики, давайте осколочный снаряд. Снаряд бесшумно загнали в казённик, сработала с легким щелчком автоматика затвора. - Одного выстрела может не хватить, - сомневался Шубин. - Я даже уверен, что не хватит. Никита, мы должны предусмотреть возможность произвести несколько выстрелов. Подкладывайте коряги, всё, что угодно. - Товарищ лейтенант, ну это же смешно… - А мне вот не до смеха… Соображай! Орудие после выстрела должно дать минимальный откат. Тебе придётся вернуть на место свои углы. Снова завозились, подтаскивали к отряжены, толстые ветки. Брянцев не сдерживался, сыпал матерками. Глеб заполз под куст, выкопал амбразуру между корнями и переплетёнными ветками. Сердце выскакивало из груди. Слава Богу пленных в этот час не пригнали - вести огонь по своим он бы отказался на отрез, вопреки всем приказам, откуда бы они не поступали. На пустыре стояли две грузовые машины и знакомый Опель. Плотность немецких сил явно была избыточной. Часовых разбросали по всему видимому пространству, пулемётчики находились на местах. Судя по их напряжённом позам, в Опеле прибыли важные чины. На пустыре, рядом с воротами, возвышалась горка снарядных ящиков, возле неё возился сапёр в чёрном комбинезоне. Из здания управы появился знакомый гауптман, перебежал пустырь, спустился в хранилище. - Товарищ лейтенант, подождите минутку - мы ещё не готовы, - кряхтел Брянцев. Это просто невозможно, хоть за воздух держись. Начиналась нервная дрожь, стучали зубы. Справа на восточной околице деревни показался патруль - трое солдат в мышиной форме, брели вдоль плетня, обросшего бурьяном. Через несколько минут они одолеют мостик, проследуют вдоль опушки, пойдут на второй круг. Солёный пот разъедал глаза, постоянно приходилось моргать. Внутри хранилища что-то происходило: пробежал обер-лейтенант и тоже растворился в глубине склада; часовой с любопытством покосился ему вслед, переглянулся с товарищем. Брянцев и Шлыков с Друбичем продолжали возню, что-то рыли, ползали на коленях. Остальные рассредоточились по краю опушки, наблюдали за происходящим. Из хранилища вышли два незнакомых офицера в звании не ниже майора: один был пухлым и невысоким; другой повыше и постройнее, на лицах читалась озадаченность. Пухлый вынул сигаретную пачку, сослуживец что-то бросил, майор поколебался, покосился на чёрную пасть хранилища и сунул пачку обратно в карман от греха подальше. Парочка стала оживлённо беседовать. Возникли знакомые персонажи - гауптман с обер-лейтенантом, примкнули к компании. Высокий майор задавал вопросы, гауптман односложно отвечал. Двое солдата осторожно вынесли снаряд - светло-серый, продолговатый, даже со стороны было видно, что он состоит из трёх цилиндрических сегментов, а к хвостовику прикреплено оперение. Вокруг солдат, которые передвигались как замороженные, вился крикливый унтер, следил, чтобы не уронили. Снаряд осторожно опустили на землю, рявкнул гауптман, вояк как ветром сдуло. Офицер опустились на корточки, стали разглядывать незнакомый снаряд. Гауптман окрикам подозвал сапёра. «Докопались все таки, черти!», - процедил Шубин. Этого следовало ожидать - шило в мешке не утаишь, рано или поздно это должно было произойти. Патруль миновал восточную улицу и приближался к мосткам, солдаты вели размеренную беседу. За спиной Глеба давились сиплым кашлем разведчики, устанавливающие орудие - организатор работ из красноармейца Брянцева был, конечно, так себе. - Товарищ лейтенант, мы люди сознательные, не любопытные, всячески осознаём необходимость и значения военной тайны, - забормотал Серёга Герасимов. - Но признайтесь, то, что сейчас вынесли немцы, это и есть причина почему мы здесь? - Да… И кажется мы вовремя подоспели… В подвале, на нижнем, ярусе хранятся реактивные снаряды М-13 для гвардейских минометов БМ-13. Какое количество не знаю, да это и неважно. Допущена халатность, арсенал остался на захваченной территории. Разработка секретная - не один образец не должен попасть в руки немецких инженеров. Теперь понимаете серьезность нашего дела? Если хоть один снаряд они сумеют увезти и разобрать на части… - То в уничтожении арсенала уже не будет смысла, - хмыкнул Герасимов: - Всё понятно, товарищ лейтенант, головоломка собралась. Чёрт!.. А ведь они заинтересовались этой штукой! Офицеры подозвали сапёров в звании унтер-офицера, тот подбежал, отдал честь. Несколько минут он рассматривал снаряд, читал надписи, потом поделился своими соображениями - парень, по видимому, оказался грамотным. Лица офицеров стали одухотворёнными. Подтянутый майор что-то переспросил, сапёр продолжал растолковывать, офицеры обрадовались, стали оживлённо переговариваться. Пухлый щелкнул пальцами, подбежали солдаты, он стал проводить с ними беглый инструктаж. Задним ходом подъехал грузовик, один из солдат забрался в кузов, стал сгребать в кучу разбросанную по полу мешковину. «Сейчас увезут, - мысленно ахнул Шубин. -Тогда всё… А как же техника безопасности при обращении с опасными взрывчатыми веществами?». Сегодня немцам было не до неё. Пухлый майор, определённо имеющий дело с артиллерией, торопил людей, спешил доставить по назначению найденное изделие. Впрочем благоразумие возобладало - он отправил несколько человек в хранилище, очевидно, пересчитать имеющиеся в наличии РС, после этого офицеры продолжили беседу. Опустился на корточки сапёр снова углубился в изучение снарядов. - Брянцев, готово? - прошипел Глеб. - Сейчас, товарищ лейтенант… Уже почти всё. Вооружённый патруль не спеша пересёк мостик и остановился на дороге, офицерам на базе было не до них. Один из солдат украдкой закурил, быстро выкинул сигарету, растоптал окурок, товарищ бросил что-то шутливое, оба заулыбались. У третьего был вид, словно он хочет по нужде, беспокойно переминался, делал недовольное лицо - ему действительно приспичило. Солдат быстро глянул на занятых офицеров, что-то бросил товарищам и засеменил через поляну к опушки. Карабин весел за плечом, узловатые пальцы судорожно расстёгивали ширинку, как-то с опозданием пришло понимание - он движется прямо сюда. Бойцы ошеломлённо смотрели как солдат подходит к кустам - не складный, угловатый, с асимметричным лицом, покрытым пятнами загара. Шубин лишился дара речи - всё не слава богу. Гренадер приближался, сдвинув на затылок форменную кепку. Ему уже ничто не мешало обнаружить ствол противотанкового орудия в прорехах листвы. А этот копуша, Брянцев, ещё не закончил. Все застыли с открытыми ртами, патрульный что-то крикнул товарищу, он лишь отмахнулся, раздвинул ветки, сослуживцы отвлеклись. И в этот момент Шлыков схватил фашиста за шиворот и втащил в кусты, тот даже не пикнул - моментально посинел и выпучил глаза. Подскочил Друбич, ударил прикладом в висок - немец сложился пополам, второй удар пришёлся по горлу, выбил дух. Обернулись патрульные, им почуял сошьём. - Ганс, ты как там? - крикнул рыжеволосый обер-гренадер. Спасла находчивость - Шубин издал урчащий звук. Солдаты сделали понятливые лица, рыжий крикнул: - Поторопись! - Ну и ну… - выдохнул Герасимов. - Товарищ лейтенант, вам не кажется, что это становится доброй традицией - вырубать фрицев, справляющих свои естественные потребности? - Шевелится зараза! - сказал Шлыков. - Сейчас его прикончу. - Оставь в покое, - процедил Шубин. - Потом прикончишь. Брянцев, готов? - Так точно, товарищ лейтенант! - Так пали!.. Чего ждешь? Напряжение жгло как открытый огонь. - Не могу, товарищ лейтенант. Эти два кретина ворота загородили. Мать их, ну не раньше не позже! Будь они не ладны… Нет, подождите… кажется уходят. Патрульные сделали несколько шагов, снова встали, ждали товарища. Последний вздрагивал, пускал пузыри, впился обломанными ногтями в прелый гумус. Солдаты загружали в кузов реактивный снаряд, пухлый майор бегал по кругу, выкрикивая ценные указания. Подпрыгнула пушка, изрыгнув осколочный снаряд. Разъярённый вопль вырвался из восьми глоток - слишком долго он там копился - теперь можно. Брянцев промахнулся - снаряд вошёл в кирпичную кладку, слева от ворот, брызнули кирпичи, разлетелись осколки. Ударная волна развалило мешки с землёй, сорвала с места пулемёт. Солдаты, что находились поблизости, полегли, пронзённые осколками. Мгновенно воцарилась паника - забегали люди. Здание фактически не пострадало, только обвалилась часть кладки. Огонь из орудия сопровождался яростной стрельбой ППШ - семь стволов, патронов не жалели. Патрульные на дороге не дождались своего товарища, по падали один за другим. - Заряжай!.. Огонь!.. - надрывался Глеб. Брянцев справился - пушка выстрелила вторично, кусты заволокло вонючим дымом и снова неудача - осколочный снаряд пробил наклонную крышу, посыпался шифер, затрещали и сломались кровельные перекрытия. Бойцы разочаровано взвыли. Двое немцев, крадущихся вдоль боковой стороны здания, попали под обвал, закричали от боли в переломанных рёбрах, другие залегли открыли огонь из карабинов, ожил МГ-34. Перебежал низко пригнувшись пухлый майор, он собирался прыгнуть в кабину грузовика, но нога сорвалась подножки и он покатился по глинозёму, держась за простреленное бедро. - Брянцев, огонь! Третий выстрел, теперь бронебойным снарядом! Откат вышел мощным, Глинский едва успел отпрянуть. А вот этот выстрел был что надо, в самую черноту хранилища - заорали немцы по падали на землю. Подтянутый майор прыжками понёсся к Опелю, не добежал, повалился ничком, закрыв лицо руками. Словно замер весь мир на несколько мгновений. Застыли оторопевшие разведчики - такое действительно не каждый день увидишь. Контейнеры с орудийными снарядами на верхнем ярусе хранилища распотрошили ещё не полностью, там было боеприпасов до чертовой матери. Дрожь прошла по зданию как толчок от землетрясения, качнулись стены, словно внутри набухал пузырь, он рос, ширился как чирей на коже и вдруг прорвался вместе со стенами. Стали рваться боеприпасы - по одному, по два. Развалились остатки кирпичной кладки, стало потряхивать все сильнее и сильнее - это рвались боекомплекты. Взметнулась ввысь струя дыма, вырос гигантский огненный шар. Детонация дошла до самого дна, лопнул шар, струи огня полетели во все стороны, раздался оглушительный взрыв, от которого мгновенно заложило уши. Осколки разлетелись по огромной территории - от леса, до леса. Ударной волной, невероятной силы, снесло постройки, людей, машины. Часть этой волны накрыла опушку, где находились разведчики. Бойцы зазевались, наблюдая за происходящим - раньше надо было убегать. Словно мощное цунами ударило по краю леса - спастись от волны было невозможно, она ломала кустарники, гнула и выворачивала деревья. Люди пустились бежать, их подхватило, понесло. Шубин не успел выбраться из под орешника, а ведь грамотный вроде человек. Его словно ураганом подхватило, протащило через орешник, швырнуло на косогор, он покатился по склону, не имея возможности остановиться, заорал дурным голосом. Рядом катились товарищи, летели оторванные ветки, пучки кустарников, переломанные молодые деревья. Ударные волной отбросило пушку с честью выполнившую свою работу, она понеслась по склону, повалила дерево и только чудом никого не изувечила. Голова трещала, все внутренности как будто перемешались. Разведчики стонали, в шиповнике, надрывно кашлял Вадим Мостовой, сыпал нецензурщиной. - Что это было, товарищи? - жалобно озирался Коля Савенко: - Как пианино по башке, ей богу, а она не казённая. - Пианино не казённое? - простонал Герасимов. – Дурень, башка не казённая! Глеб попытался подняться, на половину оглохший, дезориентированный, ноги подкосились, затряслись поджилки, в голове царил полнейший разлад. Он помнил, что надо бежать, спасаться, но совершенно не мог вспомнить куда и от кого. Рядом в траве извивался насаженный на сук немецкий солдат – угловатый, с пятнами на физиономии. Он катился вместе со всеми, сломал себе руку, когда пытался ею затормозить, а в завершении всего нарвался спиной на острый сук - бедняга извивался, ревел благим матом, сучил ногами, наконец ему удалось освободиться, откатиться в сторону. Он машинально опёрся на сломанную руку, завизжал. Парню можно было посочувствовать - волосы дыбом, в лице ни кровинки, в глазах метался нечеловеческий ужас. Поднялись оба Шубиным, с каким-то диким непониманием уставились друг на друга - а этого каким ураганом сюда надуло? Немец закричал, схватил лейтенанта за ворот здоровой рукой, но быстро получил прикладом в глаз и распростёрся под ногами, добивать его Глеб не стал - пусть другие добивают. Он брёл по склону на негнущихся ногах, потом его оставили силы и лейтенант зарылся в траву. В дебрях шиповника копошились люди, испускали душераздирающие стоны. Брянцев фактически висел, зацепившись штаниной за сучок на дереве. Рядом ползал на коленях Серёга Герасимов с кровоточащим лбом, пытался отцепить от дерева товарища. Ругался Вадим Мостовой, отрывая от себя прилипшие ветки. В дальних зарослях тоже что-то ныло и ворчало - далеко же разнесло людей. - Вот это да, товарищи!.. - заикался Коля Савенко. - Я ни разу в жизни не видел настоящего фейерверка, а теперь увидел. Неужели бывает такое?.. Рассказать кому - не поверят. - Да уж, мужики… Погудели. Из зарослей вывалился Шлыков, похожий на лешего, уселся подогнув ноги, принялся выскребать грязь из волос.