- Товарищ лейтенант, а деревня-то хотя осталась? - слабым голосом спросил из зарослей Глинский. - Какая на хрен деревня!.. - простонал Друбич.. - Ничего не осталось. Товарищ лейтенант, вы бы хоть предупредили, что так шибанет. Откуда нам было знать? Это просто кошмар! - Это ещё не кошмар, товарищи, - язык заплетался, речь выходила странной. - До настоящего кошмара ещё минут пятнадцать, когда подтянутся немцы и пойдут на нас с облавой. Все живы? Быстро приходите в себя. Надо уходить. Три минуты на сборы. Собрать оружие, головные уборы, все потерянные вещи, рация цела?.. Кто последний видел рацию? - Я где-то видел, товарищ лейтенант, - пролепетал избавленный от древесных когтей Брянцев. - Но это было давно. Надо вон в тех кустах посмотреть. Мир качался, тянуло к земле. Многое изменилось в окружающем пространстве, в том числе на опушке леса - от орешника остались жалкие обломки, валялись деревья, оборванные ветки, перед глазами простиралась выжженная пустыня, везде плавал дым. От ворот сельскохозяйственный базы не уцелело ни одной секции, всё валялось в грязи, вперемешку с оборванной растительностью - обломками досок, битым кирпичом. От построек вокруг хранилища фактически ничего не осталось, разбросанный горбыль, кирпичи, валялись искорёженные автомобили. Офицерский Опель развалился на куски и ещё испускал дымок. Повсюду валялись окровавленные тела и части тел, многие горели. Распространялся удушливый смрад. Деревня, слава богу, была далеко, вряд ли в ней пострадали люди, но вероятно и там попадали сараи и по вылетали стёкла. Посреди выжженного пространства, там, где находилось овощехранилище, чернела огромная воронка, фактически кратер. Огрызки кирпичной кладки торчали на всем видимом пространстве. Голова приходила в норму, звон в ушах становился терпимым, зрение тоже возвращалось. Глеб привстал навострил уши - кроме побитых разведчиков никто не удалял и в этом не было ничего странного - суммарная мощность взорвавшихся боеприпасов была колоссальной. Этот взрыв было видно и слышно откуда угодно, а в селе Раздельном наверняка тряслась земля, выли собаки и падали плохо закреплённые конструкции. Немцы понаедут уже через несколько минут и будут преследовать до последнего, простить такую выходку они не захотят. Он уже что-то слышал - сквозь звон в ушах прорывался автомобильный гул, скоро машины выйдут к лесной дороге и начнется. Бегать в нынешнем состоянии противопоказано, но не сидеть же на месте. Глеб попятился, перебирая ногами, чтобы не упасть. Группа в полном составе поджидала внизу, все как один подбитые, ощипанные, но блаженно улыбающиеся. - Всё, кончено, товарищ лейтенант? - икнув спросил Герасимов. - Да, немцы едут. Уходим! - А этого куда? - Шлыков кивнул на фрица, который оказался живучим, что-то бормотал, давясь кровавой кашей, но подняться уже не мог. - Хочешь с собой возьми, - пожал плечами Глеб. – Да пусть валяется…. Мы великодушны. - О, это да! - согласился Герасимов и посмотрел в сторону бывшего склада. Контузию пережили серьёзную, ноги разъезжались, земля уплывала из под ног, но все держались, шутили из последних сил . По диагонали вышли на лесную дорогу. Часть пути отмеряли по проезжей части, останавливаясь через каждые двести метров и делая минуты тишины. На севере явно нарастала угроза, это чувствовалось не только ушами, но и всей расшатанной нервной системой. Доносился гул, различались отдельные крики. - Ну всё, нам хана!.. - с какой-то неуместной гордостью заметил Серёга Герасимов. - Наделали дел, теперь нас немцы просто так не отпустят - все силы в районе поставят в ружьё. - Отобьёмся! - сказал Шлыков. - Лично мне уже ничто не страшно… - и обнажил прокуренные зубы. - Постарайтесь воздержаться от радости, - предупредил Глеб. - Задание мы выполнили, объект уничтожен и секреты современного советского оружия разлетелись по закоулкам. Но неужели никому не хочется жить? Ладно, молчите… Вижу, что хотите. Смотрите по сторонам, этой дорогой немцы тоже пользуются. Именно по ней проехал памятный Опель в сопровождение БТРа. Зажмут с двух сторон - не сдюжим. От разбитой батареи уходим на юго-восток, туда, - он ткнул пальцем. - Немного сменим курс. В этой стороне много лесов. Ближе к линии фронт вернёмся на нашу тропу. Бежим без остановки, пока не прикажу отдыхать. Сразу предупреждаю, это будет долгий марш-бросок. Глава девятая Сердце билось как кузнечный молот, дикий кашель сотрясал внутренности. Значительный участок местности остался за спиной, дважды они пересекали лесные дороги и чуть не угодили в облаву - с двух сторон приближались грузовики, набитые солдатами. Пришлось оперативно уходить с курса, чтобы не попасть под раздачу. Немцы среагировали быстро, очевидно получили приказ высокого начальства: диверсантов поймать и уничтожить! Грузовики и БТРы рыскали по округе, перекрывали дороги, на ключевых высотах устанавливались посты. Даже гордость брала за такое внимание. Но сил уже не было - трудная работа выжила все силы. Попадали в траву с размаха, задыхались как астматики. - Всё, я сдох, - простонал Коля Саленко. - Уже полностью, не могу больше. - Да это ерунда, что сдох, - захлёбывался смехом Герасимов. – Главное, что живой! Ей богу братцы, как вспомню, что мы натворили - такой смех разбирает. Как здорово, товарища лейтенант, что вы вспомнили про пушку. Без неё мы бы неделю кругами ходили вокруг базы. Теперь, если что, и помирать не страшно - есть что вспомнить на том свете. Сколько мы фашистов уничтожили, а, товарищ лейтенант?.. Пару взводов?.. Офицеров порвало к чёртовой матери! Весь транспорт всмятку!.. Никита Брянцев повалился в траву вместе с рацией - не было сил стащите ее с себя. К нему подобрался Максим Друбич, помог снять ношу - восемь килограммов дополнительного веса, удовольствие среднее. Радиостанцию переносили по очереди, но иногда не было времени смениться и кому-то приходилось волочь ее из последних сил, пока не объявят привал. - Моя очередь, - вздохнул Друбич и пытливо уставился на рацию в вещевом мешке, словно прикидывал - что от нее открутить, чтобы избавиться от лишнего веса. - Волоки!.. - выдохнул Брянцев. - С нашими свяжись, - напомнил Глеб. – Сообщи, что задание выполнено, объект разнесли к едрени фене! Пусть больше не психует дивизионное начальство. Немцы успели вывезти только небольшую партию артиллерийских снарядов и мин - до самого главного руки у них не дошли. - Сделаю, товарищ лейтенант! - пообещал Брянцев. - Я же и пластун, и связист, и артиллерист. - И на дуде игрец… - засмеялся Шлыков. - Ходить тебе, Никита, в любимчиках. – Спроси, могут ли они в крайнем случае прикрыть нас артиллерией, - добавил Глеб. - Мы не бог весть какие важные птицы, но всё же, доброе дело сделали. В чаще было тихо, за немцев не беспокоились - не такие уж они любители забираться в дебри. Эфир трещал и фонил, приходилось кричать. Уверены ли разведчики, что склад уничтожен полностью и немцам не достались определённые экземпляры вооружений? Разведка была уверена на все сто, единственный экземпляр успели погрузить на грузовик и после того, как он рванул - от машины осталось мокрое место. «Благодарим за службу, товарищи! - пришёл ответ. - Родина оценит по заслугам ваши дела. Понадобится коридор для прорыва - шлите координаты, артиллеристы сделают всё возможное для вашего прикрытия». - Не дела, а деяния! - засмеялся Герасимов. - А может не пойдём никуда, товарищ лейтенант? Построим шалаш в этой глуши, отдохнём, пока наши немцев на выступе месить будут… Мы свое сделали - можем отдохнуть. Связь имеется, правда продуктов кот наплакал. Десять минут спустя от провизии остались только грустные воспоминания. На сухой паёк набросились с жадностью - пересоленная пшенка показалось пищей богов, безвкусные галеты уходили влёт, хрустел сверхпрочный шоколад с пониженным содержанием сахара и повышенной горечью - удастся ли ещё когда-нибудь поесть? Жизнь на войне такая короткая, невозможно предположить, что будет через пять минут. Через пять минут по курсу показалась опушка, за ней просёлочная дорога с зарослями чертополоха, далее тянулись буераки, бородатые луговые травы, похожие на ковыль. Метрах в четырехстах - лес, уплывающий в низину, и обойти никакой возможности – поле слева, поле справа. От дороги, пролегающей вдоль опушки, отпочковывалась ещё одна, что вела через буераки к дальнему лесу. - Рванём, товарищ лейтенант? - предложил Друбич, подтягиваю лямки вещмешка. - Если выйдем на дорогу, да припустим, что есть сил, то минуты за четыре добежим до леса, а там ищи нас, свищи. Шубин кусал губы, не решался. Возможно зря они сменили направление - местность незнакомая и чтобы попасть к своим придётся основательно уйти на юго-запад. Но может быть и к лучшему - немцы мыслят прямолинейно, считают, что диверсанты будут выбираться по кратчайшему пути и перекроют именно те дороги. Возможность прорваться здесь была реальная. - Никаких припустим! - строго сказал Глеб. – Поспешим - людей насмешим. На дорогу не выходим. Перебежками по буеракам с постоянным осмотром местности. Подниматься только по команде. Пошли!.. Четверо запетляли змейками, прыжками, одолевали канавы, потом укрывались в ямках, следили за местностью пока бежали другие - хуже нет, маячить на юру. Две-трети поля осталось за спиной. От взопревшего комбинезона несло, как будто семеро в нем уже сдохли. Отдалялясь дорога на северной стороне поля, ещё одна тянулась справа, изрытая до крайности, пригодна лишь для транспорта особой мощности, она терялась в лесу, добраться до которого спешил Шубин. Если интуиция не подводила - половину пути до своего расположения можно было пройти по этой чаще, не особенно рискуя. Коля Савенко первым обнаружил как из леса выбирается грузовик, набитый солдатней. - Ложись, фрицы! - истошно заорал Николай, благо немцы, за рёвом собственного мотора, не могли его услышать. Разведчики повалились как бежали, остальные даже подняться не успели. Друбич напоролся животом на вросший в землю остроугольный камень, но особо не пострадал - спасла многослойная одежда, но боль была адская. Парень задыхался, лихорадочно себя ощупывал. - Замри!.. - прошипел Глеб. - Ты живой? - Не знаю товарищей лейтенант. Рока не ощупаю, не пойму. Да что же за гадство такое. - Замри говорю!.. А то немцы тебе живо лекарства выпишут. Ситуация усложнилась - до дороги было тридцать метров, группу разбросало за жалкими пучками травы, в ямах и трещинах, где укрыться мог разве что суслик, за недоразвитыми бугорками, а фактически все лежали на открытом месте. От умения и хладнокровия зависела теперь жизнь всей команды. Учиться на ошибках было расточительным удовольствием. Друбич накрыл собой автомат, превратился в бугорок, из под которого поблёскивали глаза, боль в животе ещё не унялась, но боец терпел. Дробный рёв мотора накрыл округу - мощности грузовику хватало, чтобы справляться с неудобной Российской дорогой. Трёхтонная махина медленно переваливала через бугры, повизгивала губная гармошка - невероятно источник раздражения для русского уха. Стволы пулемётов торчали в небо, солдаты в кузове сидели плечом к плечу, на касках поблёскивали эмблемы со спаренными молниям. «Подразделения усиления СС, - мысленно подметил Шубин. - Какого дьявола им тут надо? Помогают своим из вермахта? Осуществляют зачистку прифронтовой полосы от вредного гражданского элемента?» Лица под касками особой живостью не отличались - кто то дремал; другие равнодушно смотрели перед собой - любителями российских пейзажей эти вояки явно не являлись, и в опасность в собственном тылу не верили. В кабине зевал гауптштурмфюрер в лихо задранной фуражке, украшенный человеческим черепом. «Это не облава, - сделал новую зарубку Глеб. - Иначе не спали бы на ходу. А лес-то по курсу получается не такой уж безопасный, не настал ещё их час». Грузовик с солдатами проволокся мимо, скрепя бортами. Возмущался в кабине водитель: «Где дороги, доннер-веттер? Как русские тут жили? Почему приходу Великой Германской армии не построили нормальные дороги?». Невозмутимо покачивались стальные солдатские шлемы. - Надо же, какие мы страшные! Аж не могу, сами себя боимся… - бубнил окопавшийся в соседней канаве Герасимов. Грузовик тащился невыносимо медленно, преследовало ощущение, что сейчас он остановится, солдаты рассыплются в цепь и пойдут облавой, сметая все на своем пути. Мурашки забегали по коже от такой мысли. Трёхтонная махина достигла северной опушки, прорычала преодолевая глубокую канаву, потащилось дальше на восток. Предчувствие как всегда не подвело – до леса оставалось метров сорок, когда на северной опушке, оставшийся за спиной, снова появился неприятель. Откуда их здесь столько? Вся круга кишела немецкими войсками, а полковая разведка, по собственной неосторожности, забралась в их расположение. Это были два бронетранспортёра - они шли с запада, поднимая клубы пыли. В десантных отсеках сидели солдаты - эти черти были глазастые. На дистанции в семьсот метров разглядели что-то подозрительное. Красноармейцы залегли, но их уже заметили - загрохотал крупнокалиберный пулемёт, очередь прошла над головами, другая перепахала землю на правом фланге, взметнула облако пыли. Бронетранспортёры ушли с дороги и бодро покатили через буераки. Это были не грузовики, которым нужны ровные дороги - бронетранспортёры вермахта могли осваивать любое бездорожье. Вести ответный огонь на такой дистанции было глупо. Шубин приказал добираться до леса, под пули не подставляться. Подскочил нетерпеливый Вадик Мостовой, хотел одним махом отмерить оставшиеся метры, но не тут то было - исполнил замысловатый танец, рухнул грязь, слава богу живой. - Отставить!.. Не вставать! - прохрипел Глеб. – До леса только ползком. Занять оборону на опушке…