– Уж постарайся. Поднимай нашего злодея, заткни ему рот кляпом и сделай поводок покороче. А то он у тебя как дитя без глазу. С этого часа немец тоскливо помалкивал. Понимание приходило постепенно. Страшное разочарование, обида, бессилие что-то изменить сквозили в глазах, отдавались в осанке. Он брел, куда его толкали, переходил на грузный бег, если толкали сильнее. Осинник оборвался, группа спустилась в овраг, но метров через триста пришлось его покинуть – разлом в земле менял направление. На облаву чуть не наткнулись, когда перебежали дорогу и двинулись краем обрыва. Немецкая речь хлестанула по ушам! «Прыгай, Отто, тут всего два метра!» Засмеялись несколько человек. Глеб застыл, прижался плечом к вертикальному откосу. Холодок заструился по позвоночнику. Как вовремя, черт возьми, могли и носами столкнуться! На чужую гортанную речь давно выработалась болезненная чувствительность. Немцы находились над головой, на краю обрыва. Там росли сосны, с обрыва свисали клочья дерна и ворохи выжженной травы. «Откуда взялись немцы? – метались мысли. – Значит, с обратной стороны нет обрыва? Это облава или они здесь просто гуляют?» Козырек нависал над кручей. Посыпалась земля, прогнулся дерн – солдат рискованно наступил на край, чтобы глянуть вниз, и… едва успел отскочить. Брань повисла в воздухе. Язвительно засмеялись сослуживцы: «Отто, опомнись, ты сегодня без парашюта!» Шубин обернулся, уперся взглядом в багровую физиономию блондина. Вожаков прижал его к откосу, держа за шиворот. В висок пленника уперся ствол «ТТ». Во рту майора торчал кляп, кричать он не мог. Но в создавшейся ситуации достаточно замычать! «А этот парень ценит жизнь, хоть и хорохорится», – подметил Глеб. Пещерный страх сочился из глаз немца. Казалось, у него отнимаются ноги. Остальные реагировали спокойно, без паники, даже как-то буднично. Люди превратились в изваяния. Немцы еще помялись наверху, пощелкали зажигалками, перекинулись ничего не значащими репликами. Потом голоса стихли. – Вот черт, привидится же… – выдохнул Шлыков. – Ага, мне тоже почудилось, – подтвердил Мостовой. – Чертовщина, в общем, гоголевская… – Уходим, – бросил Глеб, – Вожаков, следи за подопечным. Дальше обрыв стал сглаживаться, в южном направлении потянулся овраг, заросший мелким кустарником. Видимо, немцы его осмотрели и ушли дальше. Ветер еще доносил обрывки фраз. Резонно решив, что дважды прочесывать один участок немцы не будут, Шубин приказал рассредоточиться в овраге, а сам с Багдыровым полез наверх. Это оказалось небольшое плато. Южная часть плавно вздымалась, противоположная – круто падала. Редкие сосны сползали на равнину, испещренную балками и оврагами. Разведчики заползли за каменную горку. Все было понятно и без бинокля. Солнце улеглось на край горизонта, освещая крыши деревни на востоке. На юге синела полоса – те самые болота, до которых предстояло добраться. Препятствий на дороге не было, укрытий хватало. Солдаты противника, чьи голоса слышались ранее, спустились с возвышенности в западном направлении, растянулись в цепь и двинулись дальше. На востоке показались два грузовика. Они сошли с дороги, въехали в поле. Из кузова выгрузились крохотные фигурки. Их было не меньше взвода. Пехотинцы растянулись в длинную цепь. Своих, сошедших с холма, они видели. Вторично проходить возвышенность смысла не имело. Такой подход разведчиков устраивал. Поблескивали каски в лучах заходящего солнца. Пехотинцы были полностью экипированы, вооружены карабинами «Маузер». Местность, где они шли, была открытой, но пересеченной. Шли с карабинами наперевес, обменивались репликами, кто-то смеялся. Цепь почти поравнялась с разведчиками. Крайний пехотинец сосал карамельки, бросал фантики под ноги. Куковать в этом убежище предстояло еще минут пятнадцать. Глеб махнул рукой, подтянулись остальные. Пленника усадили спиной к камню, в качестве устрашения погрозили кулаком. Шубин залез в его нагрудный карман, вынул документы. Майор смотрел с тоскливым презрением. Из документов явствовало, что это майор Клаус Хольцман, заместитель начальника штаба 78-й пехотной дивизии, входящей в 20-й армейский корпус, который, в свою очередь, входил в 4-ю армию генерал-фельдмаршала фон Клюге. Это было неплохо. В качестве поощрения извлекли кляп. Немец сделал прерывистый вздох, зашелся кашлем. Пехотинцы одолели половину пространства и подставили спины, нагруженные пехотными ранцами. Желающих вернуться и взойти на холм пока не было. Со стороны деревни доносился гул моторов – перемещалась бронетехника. На западе тоже что-то происходило – дорогу между перелесками затянула пыль. Это не имело отношения к поиску русских диверсантов и было крайне подозрительно. – Все в порядке, герр Хольцман? – участливо осведомился Глеб. – Может, есть просьбы, пожелания? – Да идите вы к черту, – пробормотал майор. – Дайте воды… – Вы не больно-то ласковы. – Я имею причины. Возразить было нечего. Глеб отцепил от пояса фляжку, подал майору. Тот долго возился, откручивая связанными руками колпачок, потом припал к горлышку и выхлебал все, что там было. – Не напасешься, – проворчал Шлыков. – Нам воды не жалко, – Глеб приторочил фляжку к поясу. – Курите, герр Хольцман? – Нет, – прокряхтел немец. – Курение вредно для легких и мешает сохранять физическую форму. Разведчики удивились, услышав перевод. Кому на фронте вредило курение? Только им и спасались. – Нет, отчего же, все верно, – возразил Глеб. – Чрезмерное употребление табака еще никого не оставило здоровым. Пообщаться не желаете, герр Хольцман? Я, конечно, не настаиваю, сейчас не самое подходящее время… – Вы правильно делаете, что не настаиваете, – немец высокомерно задрал нос. «Опять за старое взялся», – подумал Шубин. – Я буду разговаривать только с офицером по званию не ниже моего. Это обыкновенная практика. - Мне безразлично, герр Хольцман, - Глеб поджег папироску, с удовольствием затянулся. - Наша задача - привести вас в своё расположение, а там уж найдутся люди, в устраивающем вас звании, готовые найти с вами общие темы… Вы уже расстались со своими иллюзиями и самомнением? Пленник посмотрел со злостью, но промолчал. Глубоко в душе Шубин ему сочувствовал, очевидно не так предполагал закончить воинскую карьеру герр Хольцман. Дорога по буеракам отняла много времени: открытые участки одолевали ползком, шипя на Хольцмана и толкая его ногами. Пришлось даже отвесить затрещину - этот тип ещё не понял, что с повадками аристократа пора завязывать. Несколько раз делали остановки - Шубин приподнимался и в бинокль осматривал окрестности: во вражеском тылу что-то происходило, приближался лесной массив, разделяющий стороны, прямо по курсу - вытянутый Ченский бор, в котором имелись просёлочные дороги, находящиеся под контролем гитлеровцев. В полутора вёрстах - на востоке, колонна техники втягивалась в лес, это были грузовики и лёгкая бронетехника - тяжёлые танки по лесным дорогам пройти не могли. По курсу у опушке был разбит палаточный лагерь. Пришлось уходить вправо, огибать пересыхающий пруд, берег которого был завален сгнившей рыбой. Болотистая низина находилась в километре правее - там не было войск. Темнело медленно, но и скоростью разведчиков была черепашья. Бледная видимость ещё сохранялась, когда возникла дорога вдоль болота - ориентироваться ещё могли. Отыскалась мощная двуствольная берёза, пустившая корни на опушке лет семьдесят назад. По дороге шёл бронетранспортёр, заляпанный грязью, потом в обратном направлении пара мотоциклов с колясками - члены экипажа носили элегантные прорезиненные плащи, отливающие матовым блеском. Шум затих, дорога в оба конца выглядела пустой, полный обзор закрывали какие-то курганы на западе, но это было далеко. Шубин махнул рукой – пошли! Ей богу, они бы успели перебежать дорогу малой группой и раствориться в лесу - дело даже не одной минуты, а рубанули всей кучей - зачем время терять? Хольцман вдруг решил по кочевряжиться, сообразил про точку невозврата - он замычал, путаясь под ногами. Обозлившийся Вожаков, схватил его за шиворот и отвесил воспитательный пинок, но немного перестарался - вместо того, чтобы полететь через дорогу, Хольцман запнулся и рухнул в пыль - брызнула кровь из разбитого носа, подбежали Бурмин и Герасимов, схватили пленного подмышки, поволокли на другую сторону. Майор сопротивлялся, Бурмин в бешенстве отвешивал немцу затрещины, пленному предусмотрительно заткнули рот, руки были связаны. Определенной степенью свободы герр Хольцман обладал, чем не преминул воспользоваться. В итоге Бурмин сам споткнулся и оба они скатились в кювет, с ситуацией справились, Мостовой и Багдыров уже вбежали в лес. - Вот сука, вероломная, сейчас я ему устрою шипел Бурмин, поднимая за шиворот майора - затрещал воротник, оторвались петлицы. - Он у меня сейчас попляшет. Будет знать - почём фунт лиха! - Будет тебе, Саня, - отдуваясь, посмеивался Герасимов. - Нормальная реакция организма. Сам бы ты как себя вёл на его месте? - Шутишь? - кипел Бурмин. - С какого перепоя я бы оказался на его месте? Пленного погнали в чёрный просвет между деревьями. В этот момент дорогу за спиной осветили фары - грузовая машина вырвалась из-за кургана, быстро приближаясь, но всё равно бы успели - трое уже были в лесу толкали в спину Хольцмана, Шубин шёл последним. В этот момент благоразумие отказало майору - последняя надежда никогда не умирает - он ухитрился выдавить из горла кляп, исторг душераздирающий рёв, отшатнулся оглушённый Бурмин. Туловище Хольцмана изобразило изгиб - видно накопились силы в тренированном теле, он вырвался, бросился назад, оттолкнул плечом замешкавшегося Шлыкова, протаранил Шубина - опомниться не успели. Глеб сгруппировался в падении, быстро подлетел, пустился в погоню. Хольцман выбежал на дорогу, озарённую светом фар, закричал, замахал связанными руками. Грузовик приближался - в нём шумели люди. Глеб перемахнул через мелкую канаву, схватил Хольцмана за шиворот, тот сопротивлялся, но ровно до того момента, пока не получил удар под дых - его согнуло пополам, вырвало. Подоспел Шлыков, майора потащили обратно в лес, подбежал Герасимов, стал помогать -поздно -заскрипели тормоза, что-то крикнул офицер в кабине, грохнуло о колесо отброшенный борт - вот же не везуха! - Багдыров, Мостовой, Вожаков, хватайте Хольцмана и в лес. Остальным задержать фрицев. Водитель перестарался с торможением - машина пошла юзом, свернула с дороги и уткнулась в обочину. Солдаты, вооружённые автоматами, быстро выгрузились, разбежались по открытой местности. Шубин попятился, нащупал кочку за спиной, покатился за неё. Ныли рёбра, бушевало пламя под грудной клеткой - вот они последствия преждевременной выписки из госпиталя. Охваченный болью, он не сразу сориентировался, порвал затвор, куда-то полз. Немцы открыли беспорядочный огонь, офицер призывал солдат идти вперёд, зацепить своего они, по-видимому, не боялись - лишь бы русские его не увели. Сбоку стучали автоматы, разведчики сдерживали натиск. Троица с майором, светя фонарями, пропала в лесу, доносились крики Вожакова, не скупящегося на оплеухи: «Отползайте к лесу!». Какая-то кость встала в горле, мешала производить членораздельные звуки. Перекатился Шлыков, стегнул очередью с колена, стал отползать, извиваясь как угорь. Перебежал Герасимов - зря он так, но вроде обошлось, когда упал - был жив. Бурмин стрелял, пятясь назад. Крики в низине уже затихли - кажется ушли, обильный пот заливал лицо, щекотал переносицу. За кочкой было не то чтобы удобно, но какое-то ощущение защищённости имелось. Шубин огрызался короткими очередями. Приблизились тени, замкнули полукруг, солдаты залегли, иногда приподнимались, чтобы выпустить несколько пуль. А офицер не геройствовал, устроился за грузовиком и оттуда командовал. Привстал солдат, прицелился, Глеб снял его одиночным выстрелом - немец охнул, упал навзничь. Приподнялся ещё один, деловито, как на учениях, извлёк из-за пояса гранату с длинной рукояткой, отвинтил колпачок, выдернул шнур и бросил - граната полетела, кувыркаясь. Немец улёгся обратно, ожидая результата. - Граната!.. - взвыл Бурмин. Взрыв прогремел в десяти метрах, с недолётом - ударная волна сорвала пилотку, больно ударила по макушке. И снова огненная чехарда - загремело со всех сторон, глаза заслезились от пороховой гари. - Уходим!.. - прохрипел Глеб. – Уходим, мужики. Бойцы поочерёдно откатывались к лесу. Такое ощущение, что все одновременно извлекли гранаты, бросили как попало - неважно куда, лишь бы бросить. Разлетались комья грязи, заклубился дым. - Валим на хрен! - страшным голосом проорал Бурмин. - Товарищ лейтенант, вы где? Толкались как в трамвае у заводской проходной - первым в кусты свалился Герасимов, потом Шлыков, которого пришлось пихнуть для ускорения, Бурмин, зачем-то схватил командира за шиворот: «Геройствовать решили в одиночку, товарищ лейтенант?». Глеб раздражённо толкнул его: «Не мешай!». Красноармеец оступился, с воплем упал в темноту. Шубин упал у истока тропы, поменял магазин, кости ныли, горела левая ладонь от контакта с горячим металлом. Немцы открыли ураганный огонь по кустам. Шубин лежал, прикрыв затылок, а когда стрельба оборвалась - начал стрелять сам. Противник наседал, они уже были рядом - колыхались фигуры в темнеющем воздухе. - В лес!.. Взять их!... - выкрикнул офицер. Грудь сдавило от отчаяния - хоть ненадолго задержать, всего на минуту - наши уйдут, ценного языка доставят по назначению. Как же не хотелось помирать! Глеб, отползший, надавил на крючок, закричал что-то жуткое - пули нашли самого бесстрашного. Тот пробился между деревьями, поскользнулся, а когда упал на тропу - живот уже до отказа был набит свинцом, тело стало укрытием. Глеб скорчился за мертвецом, начал стрелять не глядя, пока не кончился магазин. Вражеские пули кромсали покойника, фашисты уже подбегали. Соседний автомат вступил в работу, когда им оставалось далее несколько метров. Стрелок бил в упор – здесь и целиться не надо, он находился чуть левее, град пуль смел атакующих, полетела граната и отчаянных криков стало больше. Уцелевшие попятились, потом пустились наутёк. В бессилие надрывал глотку командир, Шубин приподнялся, используя мертвеца в качестве опоры, затрещали ветки - кто-то рвался к нему с западной стороны. - Товарищ лейтенант, это я Багдыров… Уходим быстрее, пока они нас гранатами забросали. - Багдыров, ты откуда взялся? Я тебе где сказал быть? - голова плохо слушалась. - Чувствовал, товарищ лейтенант, что вам здесь туго придётся. Да вы не переживайте, они же не дети - сами доволокут этого говоруна. Помощь оказалась кстати - значит не настало ещё время. Последней остатки дневного света просачивались сквозь деревья, мгла накрывала низину, позади ещё стреляли, но немцы, похоже, выдохлись. Спина Багдырова качалась перед глазами, этот парень как кошка видел в темноте. Местность уходила вниз, чавкал лишайник под ногами. - Товарищ лейтенант, вы идёте,? - красноармеец неустанно оборачивался. - Иду Багдыров, иду. Ты не вертись, а то свалимся оба. - Товарищ лейтенант, вы здесь? - донеслось из темных глубин. - Здесь он, со мной. Всё в порядке, - взвизгнул Багдыров. - Скоро догоним. Насчёт порядка - явно преувеличил. Видимо, к немцам прибыло подкрепление, нарастали крики за спиной, скрипела под ногами гнилая растительность. Немцы сунулись в низину, стали обстреливать лес. - Багдыров, садись. Будем оборону держать. - Товарищ лейтенант, вы уходите. Я сам их задержу.