Горохов показывает ему ведро с саранчой: – Вот… Я вчера с Антониной договаривался, что она купит. Охранник, не говоря ни слова, открывает ему дверь, отходит на шаг назад и сразу закрывает за ним дверь на засов. Горохов проходит внутрь, ставит ведро на какой-то стол у стены: – Доброе утро, кто примет товар? Он ещё в прошлый раз осмотрел кухню. Но сейчас всё рассмотрел внимательнее. Отсюда направо дверь в туалет и мойку, налево – к холодильникам и стеллажами, а прямо – выход в зал, ему отсюда был виден край барной стойки. Сзади бородатый на выходе. – Салим, – говорит здоровенный мужик с волосатыми печами, – глянь, что там у него. Молодой и худой парень отрывается от сковороды, быстро подходит и заглядывает в ведро. – Не лучший товар, – горит он. – Дрянь? Дрянь не возьмём, – говорит здоровый. – Нет, не дрянь, но не лучший, – Селим запускает руку в саранчу. – Пойдёт, но ведро не полное. – Она хоть чищенная? – Чищенная. – Дай ему двадцать две копейки. – Двадцать две? – Горохов изображает кислую мину. – А чего ты хочешь? – Гремит мужик с волосатыми плечами. – Товар так себе, ведро не полное. Бери, что дают, или уноси свою саранчу. – Ладно, давайте деньги. – Геодезист протягивает руку. Салим кидает ему в ладонь несколько монет, пересыпает саранчу в кастрюлю и отдаёт ведро. Горохов, взяв ведро под мышку пошёл по кухне к выходу в зал. А там, у выхода, официантка с подносом ему навстречу: – Эй, парень, ты куда, из кухни нельзя выходить, Али нас прибьёт за это. – Кричит она Горохову, и тут же поворачивается к своим. – Вы что, не видите, он в зал попёрся с ведром… – Э-э, – орёт мужик с волосатыми плечами. – Выходи через другую дверь. Нельзя отсюда в зал ходить. – Извините, – геодезист разворачивается. – А Али это тот с бородой? – Это такой… – начинает официантка, но слов не находит и показывает, что это за человек, руками. – Это заместитель Ахмеда, главный в ресторане. – Понял, такой солидный мужчина. Сигары курит. – Ага. – Ясно, спасибо, – кивает Горохов и идёт к выходу на улицу. Он входит в ресторан, как положено, с главного входа. У него ведро подмышкой. Утро, столов свободных много. Да почти все свободны. Он ставит ведро под стол. Машет рукой той самой официантке, что не пустила его, когда он хотел пройти через кухню. Женщина его замечает, подходит. – Сейчас есть только гороховые оладьи. – Говорит она, стоя у его стола. – Вчерашние? – Спрашивает он немного разочарованно, не хочется ему есть вчерашний горох. – Со вчерашнего дня остались, но наш повар так их разогреет с подливой, что ты и не догадаешься, что они вчерашние. И свежий хлеб будет готов через десять минут. Геодезист молчит, думает. – Можно пожарить филе бедра дрофы – это быстро, – она замолкает, смотрит на него с укором, – но это будет стоит четырнадцать копеек. –О, четырнадцать, – удивляется Горохов, – нет, давайте оладьи. – Пить что будешь? Брага, водка, чай, сок красного кактуса? – Воду со льдом и мятой. Официантка смотрит на него уже с явным презрением. Поворачивается и почти уходит, но, сделав пять шагов, вспоминает что-то и поворачивается: – А девочку не желаешь? – Девочку… – Он опять думает. – Девочку… Из этих… Из ботов? – Конечно из ботов, – она опять его презирает, – натуральные девки сами себя предложат. – Да нет, для женщин ещё рановато, – он улыбается ей, – для этого требуется романтичная обстановка. Она его не слушает, чисто по-женски закатывает глаза и уходит. А Горохов не стал сидеть за столом, встал и пошел к стойке. От входа в ресторан до противоположной стены двенадцать метров. Сейчас охраны два человека. Они всегда сидят за одним и тем же столом под большим кондиционером. У одного пятизарядный дробовик, у второго карабин. И дробовик дрянь, и карабины он такие не любит. У двери в кабинет сидит Тарзан. Он тут, судя по всему, всё время сидит. Официантка забирает со стола Тарзана тарелки. То ли давно тарелки у него не убирали, то ли жрёт он много. В общем, тарелок у неё целый поднос. Тот сидит с сытым и невозмутимым видом. Смотрит на входную дверь. Его, кажется, ничего не волнует после завтрака. Горохов подходит к стойке. Осматривается. От входа в ресторан до выхода на кухню двенадцать метров. Между ними как раз барная стойка, можно пройти от входа до выхода. Зал открыт, столов много. За кабинетом ещё один выход, коридор. Там туалеты. Бармен поначалу внимания на него не обращает, что-то пишет в грязной тетради. Наконец, подняв голову, смотрит на него молча: «Ну, чего тебе?» – Решил рюмочку пропустить, да официантка уже ушла. Бармен молниеносно наполняет ему рюмку, стучит ею по видавшей виды стойке: – Три копейки. Горохов расплачивается, берёт водку и делает шаг не к своему столу, а в направлении кабинета. Тарзан, который сидел и дремал после завтрака, ожил сразу, он смотрит на Горохова пристально, взгляд внимательный, осмысленный, рука, что лежит на столе, дёрнулась, сам он напрягся. Горохов остановился в двух метрах от стола. Тарзан уже готов встать. Лапища у него дай Бог. Пальцы короткие, тупые, почти без ногтей, темные. Смахивают на короткие обрезки двадцатой арматуры. Значит, к двери он никого с оружием не подпустит. – Эй, ты… Ты бы не ходил вокруг него, – совету бармен. – А то покалечит. – Понял, понял, – говорит геодезист и идёт к своему столу. Гороховые оладьи были лучшие, что он ел в своей жизни. Два серых оладушка величиной с ладонь были залиты кислой подливой из кактуса и завалены сладким луком. Да и хлеб был отличный, только что из печи. Перед тем, как уйти, он зашёл в туалет. Туалет был большой и чистый, а над раковиной было маленькое мутное окошко. Такое пыльное, что свет едва пропускало. Оно высоко, но при желании из него можно было вылезти на улицу. Горохов, прислушиваясь, не идёт ли кто, аккуратно влез на раковину и проверил окно. Нет. Оно не открывалось. Забито наглухо. Прямо рядом с дверью в туалет, была ещё она дверь. Она заперта. Наверно, там держат ботов для любовных утех. Больше их держать, вроде, негде. Ну, не в кабинете же Ахмеда. Хотя, чёрт его знает. Геодезист выходит в зал, кидает мелочь на стол, осматривается ещё раз. Никто на него не смотрит. Тарзану, бармену, охране он не интересен. Тем нескольким мужичкам, что пришли позавтракать, тоже. Даже парочка тех, что пришла сюда похмелиться, и те не пытаются поймать его взгляд, чтобы заговорить. Он забирает своё ведро и выходит на улицу. Глава 26 Прежде, чем зайти в банк, он заскочил в лавку Коли-оружейника. Самого Коли не было, за прилавком стоял пацан лет восемнадцати. Появление Горохова его не обрадовало, ему пришлось отрываться от книги. – Добрый день, мне бы десяток патронов, – он показал обрез парню, – четыре жакана, шесть картечи. Парень не соизволил с ним поздороваться, просто сказал лениво: – Двадцать копеек.