– Да кто-кто, кто всегда отвозит. Люди Ахмеда. Лёва бармен, мразь, его сдал им. – А что это за санаторий? – Не знаю, никто не знает, туда всех отвозят… Отпусти шею… – Всех торчков? – Спрашивает Горохов. – Нет, всех, совсем всех, и прокажённых тоже, и стариков. – А где он, кто там хозяин? – Ой, отпусти, мне шею всю сломал. Не могу дышать, песок во рту. Тьфу… Тьфу… – Где он и кто там хозяин? – Не знаю, не знаю, Ахмед там хозяин, как кого туда определить, то ему маякуют, он людей присылает, а где этот санаторий, так только люди его знают. Сам оттуда ещё никто не возвращался. – Пищала баба. – Кажется, на юг надо ехать… Но я не знаю… – А почему его зовут санаторием? – Говорят… Ну, слышала я такое, что доктор Рахим говорит прокажённым с последней стадией, что им нужно в санаторий… Но это я слышала через десятые руки… Горохов её отпустил, достал из кармана пыльника камень и положил ей между лопаток: – Это мина, детонатор настроен на колебание корпуса, пошевелишься – она взорвётся. – Это мне не встать теперь? – Хныкала баба. – Таймер на десять минут взведён, потом можешь встать. – Сумка, сумка моя где? – Волновалась баба, стараясь не шевелиться. Геодезист кинул ей под нос сумку, чтобы не волновалась. Баба схватила её, а он пошёл к дороге. «Да, немного, совсем немного узнал. С санаторием связан бандит Ахмед. Может быть, доктор Рахим. Можно сказать, что ночь прождал зря». Он дождался, пока на дороге никого не будет, и только тогда перешёл её. Дела в этом месте у него ещё не кончились, он пошёл туда, где виднелись столбы, обозначающие участки, и колыхались на барханах сети со свежей саранчой. Глава 25 – Хорошая саранча, – сказал Горохов, заглядывая в ведро. – А вам, дядя, чего? – Спросил у него старший из мальчишек, паренёк лет четырнадцати. Он крепко держал старенькую одностволку и всем видом давал понять, что он не побоится – выстрелит… Второй мальчишка лет одиннадцати прятался за старшего и выглядывал у того из-за плеча. Оба собирали саранчу без перчаток, у обоих пальцы жёлтые от жира насекомого. – Парни, да вы не волнуйтесь, – чтобы успокоить ребят он садится на корточки, стягивает респиратор и очки, – у вас вон уже почти два ведра, я одно куплю, вам меньше тащить… Всяк деньги легче нести, чем ведро саранчи. – А за сколько купите? – Спрашивает старший. Он всё ещё не верит Горохову, ружьишко не опускает. – Тридцать, но вместе с ведром. – Вместе с ведром? – Раздумывает старший. А младший из-за его спины шепчет: – Тридцать пять, Димка, проси тридцать пять, если с ведром. – Эй-эй, вы не наглейте, старое ведро не стоит пять копеек, тем более, оно у вас треснутое. – Говорит Горохов. – Ну, а сколько дадите? – Спрашивает Димка. Геодезист привстает, лезет в карман галифе, достаёт оттуда мелочь. Отсчитывает три серебряных гривенника и копейку, он надеется, что мальчишки соблазняться на серебро: – Тридцать одна копейка, вот за это ведро, – говорит он и указывает обрезом на полное ведро. – Ну, ладно, – Димка тянет руку за деньгами. – Дима, да что ты такой… – Дёргает его мелкий. – Ещё у него копейку попроси, у него полная ладонь денег. – Да, дядя, – одумался Димка, – ещё копеечку накиньте. Горохов молча лезет в карман за копейкой и, отдав её Димке, грозит мелкому кулаком: – Ух, жадный шкет. Пацаны смеются, а он берёт ведро и спускается с бархана. По дороге оглядывается, не видел ли кто, как он покупал саранчу. Нет, вокруг никого, кроме этих пацанов, что ещё по холодку, по рассвету пришли сюда. – Дядя, – кричит ему вслед Димка, – а зачем вам саранча? Горохов оборачивается и отвечает: – Я думал, ты знаешь, зачем нужна саранча, вообще-то, из неё делают вкусный паштет. Тоже мне, сборщики саранчи… Пацаны стоят довольные. Улыбаются, глядя на него. Кажется, он дал лишних денег. Он дошёл до бабки Павловой. Та ему обрадовалась, она думала сначала, что он опять ночевать будет, но тут, в этом клоповнике, где на каждой стене по клещу, он ночевать больше не хотел. Геодезист разочаровал старуху и просил у неё пустое ведро на время и ножницы для чистки саранчи. Сел чистить, бабка ходила вокруг и мешала, как могла, лезла с советами, заводила разговоры издалека, всё хотела о чём-то просить. Но Горохов её особо не слушал, он быстро и умело чистил саранчу. – А ты, я вижу, умелец, – глядела на его руки старуха. – Умелец, умелец, – рассеяно кивал он. – Видно, много на своём веку прочистил. Геодезист не стал ей говорить, что почти всё детство ловил и чистил саранчу, точно также вставал до рассвета, как те два пацана, у которых он купил сегодня ведро, также шёл на барханы, также без перчаток вытаскивал кусачих насекомых из сетей и тащил тяжёлые вёдра домой. Всё также, только братьев у него было трое. Он сделал всё быстро, головы, ноги, крылья – долой. Жаль, у бабки кур нет, они это всё любят. Он на секунду задумался. За всё время он не видел тут ни одной курицы. Неужели куры не выживают в здешней жаре? Впрочем, он тут же забыл про кур. Крупную саранчу отобрал, подарил её бабке. В ведре осталась только средняя и мелкая. Самая вкусная, самая дорогая саранча. Утро, ещё нет шести. У входа в «Чайхану», за рядами квадроциклов, под козырьком, с оружием и в брониках сидят двое бородатых. У одного на плече тот самый неприятный ППС «Шквал». Второй между ног поставил шестизарядный охотничий карабин. – Мужики, я саранчу Антонине принёс. – Говорит им Горохов. – Работает заведение? Она на месте? Этим двоим всё равно, что он там принёс. Они почти спят, один, тот, что со «Шквалом», лениво косится на геодезиста, говорит медленно, нехотя: – Заведение работает круглосуточно. Антонины ещё нет, но саранчу у тебя повар примет. – Понял, – говорит Горохов и собирается пройти в дверь. – Куда? Куда ты попёрся, шайтан твою маму… – Говорит всё тот же бородатый. Геодезист остановился, не понимая. – Через зал поставщики не ходят. – Морщится охранник. – Иди с заднего хода. Вход на кухню сзади. – А, понял… – Понял он, геккон безмозглый… – Бурчит бородатый. Дверь сзади закрыта, пришлось постучать. Там уже другой бородатый приоткрыл дверь. У этого армейская винтовка, затвор вытерт до белого металла. Цевьё тоже блестит, как будто специально начищали, от рифления следа не осталось. Винтовочка старая, но это старьё иной раз понадёжнее многих новых образцов будет. Раньше сталь была намного качественнее, чем сейчас. Бородатый глядит на геодезиста: «Ну? Чего надо?»