Она косится на Горохова, ожидая, что он с ней согласится, но Горохов молчал. Ему Людмила не кажется отвратительной. Никогда не казалась. Может, противная, злая и опасная, но никак не отвратительная. С такими-то ногами. Дальше они идут молча. А на площади пыль такая, что не продохнуть, там уже собрались десятки машин, это по большей части торговцы, что приехали с караваном. Горохов находит грузовик поновее, у грузовика два человека. Один осматривает колесо, второй просто стоит рядом. – Кто хозяин машины? – А что нужно? – Почти грубо откликается один из мужиков. – Даму до Соликамска не довезёте? – Кричит геодезист, пытаясь перекричать шум. – Четыре рубля, – кричит в ответ торговец. Горохов бросает на землю тяжёлую сумку, подходит к нему ближе. Тут торговец его разглядел, пред ним стоял очень грязный и хорошо вооружённый человек, стоял в шаге от него. И в руке у этого человек была сильно запылённая человеческая голова. – Я уполномоченный Горохов, мандат сто шестьдесят, прошу вас взять эту женщину с собой, здесь ей угрожает опасть, из личных средств могу выделить вам рубль. – Говорит Геодезист громко и чётко. – О! Ну, раз так, – отвечает торговец, а сам то и дело скашивает глаза на мёртвую голову. – То возьмём. – Конечно, возьмём, – добавляет второй, тоже глядя на голову, – только вы, дамочка, в туалет сходите, мы через пять минут уже выходим, сразу за разведкой пойдём, пойдём быстро, остановка будет только в лагере, это пять часов езды. Где ваши вещи? Эти? Он берёт сумку с цветниной и рюкзак Альбины. Относит их в машину. Альбина смотрит на Горохова испуганно: – А может вы что-то перепутали? Может, мне остаться? Горохов достаёт рубль, отдаёт его торговцу, а ей говорит: – Вон лавка Коли-оружейника, он вас пустит. Давайте быстрее. – А вы… Как я вас найду в Соликамске? – Спрашивает она. – Главпочтамт, Горохову до востребования. Другого адреса у меня нет, – отвечает он. – Ну, бегите в лавку, они вас одну ждать не будут. Она кивает и быстро уходит, растворяется в клубах пыли. Он помог ей залезть в кабину грузовика, пожал руку, целоваться она не захотела, ну и ладно. Он дождался, когда грузовики торговцев тронутся и, поднимая ещё большую пыль, наконец, уедут с площади. Она смотрела на него, но не плакала, просто была печальна. Махала ему рукой, а он махнул ей в ответ. Хорошо, что она не заплакала. Жаль, что не поцеловала. Наверное, он слишком грязен и небрит для такого дела. Пыли на площади сразу стало меньше, остались лишь огромные водовозы с прицепами, что тянулись вдоль главной улицы, но они не создавали суеты, просто стояли. Мимо них ходили конвойные солдаты, а техники и водители готовились к маршу. А Горохов ни к чему не готовился, просто, оказавшись около магазина Коли-оружейника, взял и зашёл в него. Наглый молодой парень стоял за прилавком, это был тот самый парень, что дал ему в долг флакон с инсектицидом, он, кажется, не узнал Горохова сразу. У геодезиста уже пальцы устали всё время держать выскальзывающую бороду бандита, и он небрежно бросил голову на прилавок. Сначала была тишина, парень изучал то, что лежало перед ним, а поняв, что это, заголосил, как маленький: – Па-а… Папа… Сюда иди! Дверь в подсобку открылась, и из неё вышел Коля-оружейник, а за ним ещё какой-то мужик с оружием. Они оба были с оружием, оба уставились на голову Ахмеда, которая лежала на прилавке, а Горохов смотрел на них. Смотрел и молчал. На лице теневого главы города была тряпка, такие тряпки носят прокажённые, чтобы их вид не отталкивал людей. А ещё у него были очки для коррекции зрения, они висели на самом кончике носа. И Коля, наконец, поднял глаза на геодезиста. Горохов, может быть и вежливым, и корректным, когда нужно, может и шутить, но с этим вот он шутить не думает. Одним движением руки он срывает тряпку с лица оружейника. – Э! Ты чё? – Орёт тот мужик, что был с Колей. Он хватается за оружие, за дробовик, но Горохов уже выхватил револьвер, его ствол уже лежит на краю прилавка и нацелен в брюхо борзого мужика. Коля делает рукой знак мужику, чтобы тот успокоился, но сам продолжает молчать. Горохов знал, что нет у него на морде почти никакой проказы, чуть распухшая верхняя губа, чуть посиневший бугор под носом, в общем, ерунда, за двадцать рублей любой врач это всё выведет. Коля таскает тряпку, чтобы прикидываться бедным, простым трудягой. – Каждый второй патрон, что ты мне продал, давал осечку. – Плохие капсюли, хороших капсюлей сейчас найти трудно. Бертолетову соль приходится делать самому. «Брехня, думаешь, ты хорошо умеешь врать?» Горохов глядит оружейнику прямо в глаза: – Ты знал, кто я? Оружейник только покачал головой. – Знал, знал. – Уверен геодезист. – Говори, кто тебе сказал о моём приезде? – Да не знал я, не знал наверняка, только догадывался. – Отвечает оружейник. – Знал, что этот дурак, – он кивает на голову, что лежит перед ним, – доиграется. Знал, что рано или поздно за ним приедут. Когда увидел вас, просто подумал, что это можете быть и вы. – И не предупредил его? – Он всем надоел. – Надоел? – Горохов смотрит на оружейника пристально. – Ты, Коля, думаешь, что ты очень умный, думаешь, ты годами тут куролесил, деньгу зашибал всяким разным, как только мог. Вокруг города в каждом бархане по трупу, а ты решил, что пора подчистить за собой, думал, Ахмеда кончили, и всё, взятки гладки? Ты чистенький теперь, на него всё свалишь. Нет, не думай. Я буду писать рапорт, и напишу, что всем тут заправлял ты, ведь ты давал добро Ахмеду на грабежи и убийства старателей. Всех, что тебе ничего не были должны, можно было грабить, а твоих должников грабить было нельзя. Их ты сам и без оружия грабил. Так вы и работали. Лицо у оружейника сало бледным, губы вытянулись в нитку, капли пота появились на висках. Страшным стало лицо. Но Горохов его не боялся, он почесал щетину на подбородке и продолжил: – Ты лучше не жди, пока за тобой приедут, езжай через пару недель в Трибунал сам. Может, сможешь там договориться. Если за тобой пошлют человека, то уже не отбрешешься. – Я… – начал Коля. Но Горохов ударил стволом револьвера по прилавку: – Заткнись. Ничего мне не предлагай и не вздумай пугать – убью сразу. У меня нет на тебя ордера, но я сочту твои угрозы реальными и убью. Он повернулся к сыну оружейника, который весь их разговор слушал с ужасом, молодой не мог припомнить, что бы хоть кто-то в таком тоне говорил с его отцом, и от этого ему было жутко: – Юноша, немедленно мне все долговые книги сюда, – Горохов опять постучал по прилавку стволом револьвера. – Сюда. Юноша уставился на отца, а Коля оружейник едва заметно кивнул. Парень достал из-под прилавка две больших книги, положил их рядом с мёртвой головой. – Кажется, вы дали мне инсектицид в долг и под большие проценты, – говорил геодезист, беря одну из книг и начиная её листать, – а вы не имеете банковской лицензии, поэтому вам запрещено устанавливать процентные ставки и взимать с покупателей проценты, даже если вы кому-то даёте товар в долг. Ваши книги я конфискую. Ему никто не возражал. Тогда он спрятал револьвер в кобуру, взял книги, голову и вышел на улицу, как говорится, не попрощавшись. Глава 41 На улице он, недолго думая, «распушил» книги и, достав зажигалку, поджёг их. Оставил их на солнцепёке, смотрел, как они горят почти невидимым в солнечных лучах пламенем. Вот и ещё одно дело, помимо основных, он сделал. Помимо основных. Да, ему ещё нужны были боты. Антонина обещала прислать ему парочку, но кто в этом деле сможет помочь больше, чем сам доктор Рахим Салманов? Никто. А клиника этого доктора была видна с того места, где он жёг книги. Хотелось есть, курить, быть может, даже выпить, но по опыту геодезист знал, действовать нужно быстро, пока по городу не разлетелся слух, что Ахмеду конец. Потом всё может поменяться. Да, доктора нужно было брать и тащить в «санаторий». Задать там ему все нужные вопросы, а потом, может, и вывезти всё оборудование из санатория в укромное место, далеко-далеко на север. И главное, вывезти всё вместе с доктором и Валерой-генетиком. Вот тогда его миссию можно будет считать успешной на все сто. Именно поэтому обеду, курению и выпивке придётся подождать. – Вы записаны на приём? – Донеслось из динамика, как только он оторвал палец от кнопки звонка. – Я по поводу ранения в руку. Мы договаривались с доктором, что он меня примет, как только я найду деньги на лечение, – говорит Горохов, – я нашёл деньги. – Хорошо, входите, доктор сможет вас принять.