Консул опять кивнул: понимаю, деньги у вас, конечно, есть. И продолжил: — Я внимательно изучил ваше личное дело… Безусловно, вы преуспели в своей профессии, да и ваши заслуги перед Институтом трудно переоценить. Пожалуй, возьму на себя смелость заявить, что Конфедерация нуждается в специалистах вашего уровня, — он внимательно поглядел на Горохова. — Если вы заинтересованы в получении «вида»… Для вас и вашей семьи… То мы обязательно рассмотрим вопрос о предоставлении вам статуса «проживающего» в Конфедерации. Это сразу откроет для вас и вашей семьи границу и право приобретения жилья в любой области Конфедерации. — Жильё в любой области Конфедерации… Даже у моря? — уточнил уполномоченный. — Район проживания будет зависеть только от вашей финансовой состоятельности, — объяснил консул, и по его тону Горохов понял, что жить у моря — дело как минимум накладное. — Рад, что вы отметили мои заслуги, — произнёс уполномоченный и, чуть подумав, спросил: — И если я всё правильно понимаю, рассматривать мой статус вы будете, только если я соглашусь отправиться в экспедицию с Кораблёвой? — Ваше участие в экспедиции значительно повышает ваши шансы на благоприятный вариант. Я сам буду ходатайствовать о предоставлении вам и трём вашим близким вида на жительство. — Четырём моим близким, — поправил его Горохов. — Четырём? — кажется, удивился консул. — Возможно, что у меня ещё будет и приёмная дочь, — сказал уполномоченный. — Это дочь моей женщины от первого брака. — Ну хорошо, — согласился Климент Константинович. — Значит, буду ходатайствовать о предоставлении вам и четырём вашим близким доступа и права на проживание на территории Северной Конфедерации. Глава 15 У Горохова хватило ума понять, что никаких гарантий консул ему дать не сможет. Экспедиция — вид на жительство. Нет, так это не работало. Всё это были только слова… Хотя и слова непростого человека. Консул всё-таки. Поэтому уполномоченный обещать ему своё участие в экспедиции не стал. Сказал, что ему нужно посоветоваться. И завтра до двенадцати дня — на этом времени настоял Климент Константинович — он обещал дать ответ. Горохов, уточнив нюансы, с удовольствием покинул ледяной кабинет консула и, поёживаясь, вышел в коридор. Он был немного удивлён, но там, в этом пустом и прохладном помещении, его всё ещё ждала юная Элла. Девушка увидела Горохова и пошла к нему навстречу. — Как прошла ваша беседа с консулом? — спросила она вежливо, идя рядом с ним по мягкому покрытию. — Беседа… беседа была очень интересной. — Я надеюсь, что она будет полезной для вас. — И я, признаться, на это надеюсь, — он взглянул на её чистое, без каких-либо следов болезней, даже подростковых, красивое лицо и опять удивился её свежести. — Элла, извините, а сколько вам лет? — О, если вы переживаете за мой фертильный возраст, то ваши опасения напрасны, — она опять улыбалась, — меньше чем через два года мне исполнится тридцать. — Да вы что? — не поверил уполномоченный, он даже остановился у двери, что вела вниз, в гаражи, и внимательно смотрел на неё. — Да, — кажется, его удивление позабавило эту молодую женщину, — у меня уже четверо детей. Так что я намного старше, чем выгляжу. — Это точно, — всё ещё удивлённо произнёс Горохов. — Вы прекрасно выглядите для своих лет. — Да, я знаю, вот вы, например, выглядите как старик, хотя по нашим меркам ещё очень молоды, но выглядите вы так не потому, что у вас плохие гены, а потому, что значительную часть своей жизни вы провели в экстремальных условиях. — Я выгляжу как старик? — переспросил старший уполномоченный. — Да, ваши морщины, ваша кожа — наглядный пример того, как меняется человек в условиях иссушающей жары, плохой пищи и постоянного стресса, — Элла вдруг, не особо стесняясь, взяла его руку, стала ощупывать кожу на ладони. — Вот видите, она почти вся ороговела, твёрдая, как подошва. Это защитная реакция организма на тяжелейшие условия, в которых вы часто пребываете, и на большое физическое напряжение. Такие руки в спортивных залах не заработать. Думаю, что мне было бы тяжело, попади я с вами в те условия, в которых вы бывали. Наверное, мне было бы тяжело в пустыне. Он заглянул в её ясные глаза. Потом мельком оглядел её всю, в этом её тончайшем и коротком платье. Самара — да, степь была её домом. Люсичка — ну, туда-сюда, она была, как говорят, — что надо… Наташа — с трудом. Она неглупая и волевая, но тем не менее… А эта Элла… Нет, степь — это точно не для неё. — А зачем же вам я? — спросил он у этой молодой женщины. — Старик, и руки у меня как подошвы. — У вас феноменальный набор генов. Вы просто созданы для выживания в экстремальном окружении, — сразу ответила Элла. — Моё руководство одобрило вас как наиболее удачного партнёра. — О, — восхитился старший уполномоченный, — ваше руководство в курсе нашей вероятной интрижки? — Андрей Николаевич, вы неправильно поняли, — вдруг с неожиданной серьёзностью сказала молодая женщина, — моё предложение вовсе не интрижка. Это предложение завести потомство. — Я просто неправильно выразился, — смягчил свои слова Горохов. — Это серьёзное решение, одобренное руководством. И вряд ли наше с вами знакомство будет носить длительный характер. Мы встретимся с вами исключительно для дела. — Ну, раз так всё серьёзно — я обязательно подумаю, — он ещё раз поглядел на Эллу и спросил: — И всё-таки, у вас нет старшей сестры по имени Людмила? * * * Наташа Базарова его ждала, не спала. Сидела на кровати под кондиционером, навалившись на собранные в гору подушки, что-то читала. Она отложила книгу, когда услышала, что он пошёл на кухню. — Ты есть хочешь? Горохов насчёт еды был очень неприхотлив, он пошел на кухню и отрезал себе кусок свежего жирного тыквенного хлеба, ему этого было достаточно. — Хлеба поем, ложись. Она встала и пошла к нему. Остановилась в дверях и скептически глядела на него. — Как можно есть один хлеб? — Ты не понимаешь, хлеб — это очень вкусно; саранчи навалом, дрофы хватает, козодои попадаются, а хлеба нет, — отвечал он. — Иногда, когда повезёт и ты в степи найдёшь свежий хлеб, так сразу съешь два куска, и сыт целый день. — Целый день продержаться на двух кусках? — На тамошней жаре есть не очень хочется, — пояснил Горохов. — А здесь постоянно хочу есть. Она взглянула на него, скорее осмотрела. — Это хорошо, что ты вернулся голодный. — Почему? — Горохов доел хлеб, помыл руки. — Значит, там тебя не кормили, а значит, если ты был у женщины, то это не очень хорошая женщина. — Ну вообще-то, там была одна женщина, но она не очень хорошая. Даже чаю не предложила, — он пошёл в спальню, Наташа пошла за ним. — Да? И что, она была красива? — строго спрашивает Базарова. — И красива, и молода, — отвечает старший уполномоченный. Ему нравилось немного её дразнить. — Но тебе не о чем волноваться. — Не о чем? — спросила Базарова. — Абсолютно. — заверил её Горохов. — Она сказала мне, что я выгляжу как старик. — Инфантильная дура, скорее всего малолетка, — сразу резюмировала Наталья. — А ты, что, ею интересовался? Чего это вдруг она тебе начала говорить про старость? Горохов, быстро скинув одежду, с удовольствием завалился на кровать. Под кондиционер. — Нет, не я ею, это они мной интересуются. — Тебе что-то предложили? — догадывается Наталья. — Предложили, — он отвечает коротко, чтобы она продолжала спрашивать. — Стоящее? — её разбирает любопытство. — Ну, в принципе, — Горохов специально не развивает тему. — Ты меня сейчас раздражаешь! — произносит Наташа. — Говори наконец, что тебе предложили и что от тебя хотят! — Триста рублей за командировку на далёкий юг. И ещё обещали всякие большие перспективы. — Триста рублей? — Наташа задумалась, а потом сказала твёрдо: — Отказывайся. — Отказываться? — вот теперь он удивлён. — Ты из последней командировки сколько дней назад? — Триста рублей, Наташа. Триста! Рублей! Это помимо моего оклада, — он, признаться, удивлён. Кажется, что-то с нею произошло. Раньше она никогда не отговаривала его от лишнего заработка. — Ты еле живой приехал, ещё трёх дней не прошло. Я же вижу, как ты устал… — она села рядом. — Не забывай, дорогой, ты уже не мальчик. — Да что ж это такое⁈ — возмутился старший уполномоченный, — и двух часов не прошло, как мне второй раз напоминают про возраст. — Обойдёмся мы без этих трёх сотен, — настояла Наталья. — Побудь дома, это и твоим мальчикам будет полезно. Старший совсем меня не слушается. Горохов смотрит на неё, берёт её за руку: — Слушай, а ты когда-нибудь мечтала о Севере? — Все мечтают о Севере, — как-то нейтрально отвечала Базарова.