— Два-три километра, — продолжил уполномоченный. — Дальше я отходить не буду. Всё равно ей не хотелось его отпускать, но она всё-таки согласилась: — С вами пойдёт человек. — Отлично, только хожу я быстро, дайте кого-нибудь повыносливее. — У нас все выносливые, — заверил его капитан. Глава 24 Солдаты засуетились. Машины собрали в одном месте, стали накрывать их лёгкой тканью от солнца, вытаскивать из машин оружие, а Горохов, пробравшись под ткань, добрался до своего рюкзака и первым делом бросил туда пару двухлитровых пакетов с водой. Вода в степи всегда «первым делом». Проверил содержимое. Отметил, что баллоны с хладогеном и батареи для компрессора были на месте. Он ещё недавно и не подозревал о существовании такого чуда, как охлаждающий костюм, теперь же проверил расходники к нему сразу после воды. Дальше патроны. Патроны и гранаты на месте. Дальше… Взял из коробки с сухим пайком упаковку жирного кукурузного хлеба и положил в рюкзак ещё и увесистый медпакет. В общем, ноша выходила не очень-то и лёгкой. А уж если посчитать вес фляги, оружия, патронташа и тесака… Но уполномоченный был готов всё это нести. Не впервой. Он уже водрузил эту ношу себе за спину, когда появился высокий, поджарый солдат. — Капитан приказал сопровождать вас, инженер. — Отлично, — произнёс Горохов, разглядывая солдата. — Это он приказал передать вам, — сказал солдат, протягивая Андрею Николаевичу рацию. — Ваш позывной «девятый». — О, «девятый», запомню, — уполномоченный взял рацию в руки. Вещь мощная, с длинной складной антенной, сорок километров приём — не шутка, соответственно и аккумулятор у неё был неслабый, весило переговорное устройство килограмм, не меньше. Но всё равно это нужное в степи оборудование. И он говорит: — Отличное оборудование. Кстати… Мне капитан сказал, что вы ходите быстро. — Капитан не соврал. Я в хорошей форме, — замечает не без гордости солдат. И продолжает. — А ещё капитан просил вас надеть броню и каску. В первой машине есть комплект. — Это только замедлит наше движение, у меня и так рюкзак тяжёлый. Мы не идём воевать, мы просто осмотримся. — Инженер, это приказ, — произнёс солдат. И произнёс он это таким тоном, что сомнений у Горохова не осталось: броню надеть придётся, или этот парень побежит к капитану. — Ну хорошо, — согласился уполномоченный, — друг мой, а как вас звать, как к вам обращаться? — Рядовой Терехов, — представился солдат. — Прекрасно, — произнёс Горохов, — а у вас, рядовой Терехов, есть сапёрная лопатка? — Нет, но если нужно, можем взять. — Обязательно возьмите, может пригодиться, а ещё возьмите пару пакетов воды. — А воду-то зачем? Мы же далеко от точки отходить не будем. — Это пустыня, рядовой Терехов, тут ко всему нужно быть готовым, и к внезапным самумам. Возьмите пару пакетов, возьмите. — Есть взять пару пакетов, — хоть и нехотя, но согласился рядовой. Горохову осталось только сходить за бронежилетом и каской. И пока на площадке возле тента два бойца монтировали миномёт, под внимательным взглядом начальницы экспедиции уполномоченный, облачённый в бронежилет и каску, и приставленный к нему рядовой Терехов покинули расположение части. * * * Ему давно всё происходящее не нравилось. С тех самых пор, как Сурмий предупредил его о том, что Кораблёва биот и запросто может его расстрелять при необходимости. Но он присматривался и прислушивался к своим нанимателям. Вдруг Сурмий шутит или, к примеру, пугает для контроля. Может, и слово для этого выдумал: «биот». Надо будет прояснить с этим словом. И смущала его эта целеустремлённость Кораблёвой, больше смахивающая на бездумную оголтелость. А тут ещё эти странные дела: прыгуны, преследующие их, большие существа, закапывающиеся в песок, словно сколопендры. Причём находилась они в тех местах, где их и быть не должно. Всё это было странным. Мягко говоря. И, естественно, настораживало его. Конечно, будь у него право голоса, он естественно предложил бы Кораблёвой повернуть назад, к Красноуфимску. Но его сразу предупредили: твой голос имеет только совещательный статус. Ну а раз так… Он быстро пошёл на север, внимательно осматриваясь по сторонам. Но смотреть тут особо было не на что. В этих раскалённых местах даже следов сколопендр почти не было. Рядовой шёл за ним в десяти метрах сзади, повесив винтовку на грудь. Всё по уставу. И не пройдя и двух сотен метров, они услышали знакомый хлопок. Горохов остановился. Повернулся назад… — Миномёт, — сказал ему Терехов, даже не обернувшись. Да, это был миномёт, сейчас второй, в крайнем случае третьей миной накроют то существо, что прячется в бархане. Попадут точно, в этом уполномоченный не сомневался. Ему хотелось бы посмотреть на спрятавшегося, чтобы знать, не ошибся ли он со следами, правильно ли угадал существо, но сейчас у Горохова были другие, более насущные планы. Он согласно кивнул и пошёл дальше, обходя высокий бархан. Одними из главных качеств, помогавших ему выживать, были наблюдательность и внимательность. Это касалось и общения с людьми, и пребывания в пустыне. Уполномоченный с детства научился запоминать местность в степи. Казалось бы, ну что там можно запомнить? Форму и расположение барханов? Конечно, это бессмысленно, перемена ветра может за несколько суток изменить ландшафт на нескольких гектарах так, что ты никогда и ничего не найдёшь. Но были вещи неизменные. Камни, отдельные утёсы и россыпи, а ещё термитники — среди них попадались столбы весьма причудливых форм, — плоские возвышенности, заросшие пустынной растительностью, всё это он запоминал и отмечал для себя. Может быть, благодаря своей памяти и чувству направления он так хорошо и ориентировался там, где другие сбивались бы с пути, несмотря на то что у них были часы и солнце висело над головой. «Тринадцать километров. Она сказала, что до „выхода“ оставалось всего тринадцать километров». Уполномоченный поднялся на высокий бархан и достал из кобуры оптический прицел. Он смотрит сначала на юг, туда, куда так устремлена Кораблёва. Горохов рассматривает камни, вспоминает их. Да, он тут уже был. Потом Андрей Николаевич глядит на восток. Потом на север. Всё больше и больше знакомых топографических пунктов. Сомнений нет, он рядом с лагерем, который они разбили с лейтенантом Гладковым, когда искали бандитов. Рядом. Рядом — этого мало. Он был уверен, что найдёт место стоянки, но не думал, что это удастся сделать быстро. Горохов взглянул на бойца, который тоже что-то пытался выглядеть. «Эх, придётся…», — уполномоченному не хотелось этого делать, но времени у него не было. Он подтянул к себе свою старую флягу, вытащил её из старого потёртого кожуха и, чуть отвернувшись от Терехова, чтобы тот не видел, раскрыл в ней тайник, достал оттуда небольшой секстант. Он пользовался этим прибором много-много раз, так что взглянул на часы, а потом поднял прибор к глазу. Особая точность ему была не нужна, он помнил координаты нужной точки, которые видел на карте у Кораблёвой. Уполномоченный приблизительно понял, в какой стороне находится то, что ему нужно. Он спрятал секстант обратно в тайник и, повернувшись к солдату, произнёс: — Придётся немножко пройтись. Готовы? — Так точно, — только и ответил тот. Пятьдесят восемь градусов. А он этого не чувствовал, а ещё он не чувствовал увесистого рюкзака за спиной. И толстого бронежилета из пеноалюминия. И всё из-за того волшебного костюма, что одним нажатием кнопки мог дать его организму столь нужную сейчас прохладу. Только нажми кнопку, и маленький компрессор в коробке на поясе затарахтит на высоких оборотах, создавая отрицательное давление в капиллярной сети костюма, потом короткое шипение и… И в замкнутую систему врывается ледяной газ, разбегаясь сразу по всей площади. Пятьдесят восемь градусов? Он чувствует, что у него под одеждой не больше тридцати. Прекрасная вещь, прекрасная. И уполномоченный уверенно идёт вперёд. Барханы, термитники, камни, снова барханы. Он идёт быстро, но солдат, идущий за ним, не отстаёт. Он и вправду неплохо подготовлен. Горохова это удивляет, он-то привык к песку с детства. Все барханы по твёрдому грунту не обойти, а по песку в броне и с рюкзаком ходить-то… Степняки, охотники, ну, ещё казаки так ходят, но не северяне же. Уполномоченный оборачивается. Лицо Терехова скрыто маской и очками, но по тому, как человек идёт, Андрей Николаевич уже научился различать, свеж он или уже напрягается. Рядовой, кажется, ещё свеж. Но когда до нужной точки осталось уже немного, рядовой окликнул его: — Господин Инженер. — Да, рядовой, — Горохов остановился, повернулся к нему. — Мы уже много прошли, надо возвращаться. Уполномоченный поднимает руку и показывает на высокие камни: — Пятьсот метров, нам туда, осмотримся там и сразу обратно. Рядовой молча двинулся вперёд, и Андрей Николаевич пошёл ещё быстрее. Да, тут они в прошлый раз и останавливались. Горохов влез на камень и осмотрел местность. Глупо было бы думать, что всё останется с тех пор неизменным. Ветер нагнал песка на ту самую скалу, что была ему нужна. — Рядовой, — уполномоченный спустился вниз и обернулся к Терехову. — Я, — отозвался тот. — Дайте-ка вашу лопатку. Рядовой отцепил с пояса складную сапёрную лопатку и протянул её Андрею Николаевичу. Тот не без удовольствия «развернул» её. У северян всё классное. Даже простая лопатка, и та была крепкой и лёгкой. То, что ему было и надо. Глава 25 Уполномоченный скинул на песок свой тяжеленный рюкзак. Огляделся. Попробуй ещё тут найди. Ну да, положение он определил точно, камни те самые, но вот в каком месте закопано то, что ему нужно? Ветер намёл песка, попробуй тут угадай… Он ещё раз осмотрелся. И усмехнулся, поняв, несмотря на маску и очки, с каким интересом за ним наблюдает рядовой Терехов. Потом откинул флягу и тесак за спину, опустился на колено и начал копать. На место откинутой лопаты песка ссыпалось новые пол-лопаты. Но что ни говори, он был приучен к такому труду с детства. Он делал это с юных лет. Чтобы добыть полкилограмма деликатесных и дорогих яиц термитов, ему приходилось перелопатить полтонны песка. Правда, делалось это на заре, а не в самом пекле. Он мельком глядит на градусник: пятьдесят девять. И это ещё далеко не конец. Температура будет и будет расти примерно до половины второго. Потом замрёт градусах на шестидесяти трёх и простоит так до половины четвёртого, только после этого зной начнёт отползать. Если бы не костюм, работать сейчас лопатой было бы невыносимо. Тем более, что он ещё и не угадал место. Перебросав кучу песка, вместо нужной ему вещи он наткнулся на выступ камня. «Значит, не тут». Горохов встаёт, впрыскает себе в костюм порцию хладогена, ещё раз осматривается и, сделав три шага в сторону, снова опускает на кучу песка колено. — Господин Инженер, — окликает его рядовой. — Что? — уполномоченный откидывает лопату песка подальше. — База вызывает, — говорит Терехов. — Приказывают возвращается. — Скажи, что уже идём, — Горохов начинает рыть быстрее. В принципе, он может и уйти, он знает, что нужное место он уже нашёл и в случае необходимости найти здесь нужную ему вещь — это дело техники, но всё-таки он начинает быстро рыть. И роет, и роет, тяжело дыша, пока лопатка наконец не ударяется во что-то не очень твёрдое. Он останавливается и перчаткой разгребает песок. Это то, что нужно. Он различает чёрный пластиковый протектор колеса лёгкого мотоцикла. Того самого, который оставил ему лейтенант Гладков, когда уводил своих людей. Горохов тут же присыпает колесо песком и кричит Терехову: — Рядовой, давайте сюда воду, которую взяли с собой. И пока Терехов достаёт воду и идёт к нему, он сам раскрывает свой рюкзак и вытаскивает оттуда пакеты с водой, а также пару баллонов с хладогеном, батареи, хлеб и медпакет, всё это он кладёт в выкопанную яму. К нему подходит Терехов, тоже передаёт воду, которую принёс, и спрашивает: — А зачем это? — Мало ли… — уполномоченный начинает всё это закапывать. — Вдруг придётся уходить. В общем, на всякий случай, вдруг придётся отступать. — И мы потеряем весь транспорт? — солдат под респиратором усмехается. Андрей Николаевич это чувствует. — Ситуация непонятная, — конечно, он мог бы рассказать солдату, что в пустыне может случится всё, что угодно, на его памяти куча подобных случаев. Но делать этого он не хочет. — Медпакет дорогой, — замечает рядовой. — Вещь ценная. Может кому-то спасти жизнь. Вы просто выбрасываете его. Он явно не верит, что этот схрон может им понадобиться.