«Так почему Кораблёва не дала мне уехать? Я же довёл её почти до точки. Отпустила бы — и никакого конфликта, никаких показательных разоружений. Зачем я ей нужен? — колонна сразу двинулась и, несмотря на большую пыль и страшную жару, Горохов лезет в карман за сигаретами. Про боевой дух в подразделении он даже и думать не хочет. Значит… На поверхности остаётся только одна версия — секретность. И эта версия Горохову очень неприятна. — Кораблёва опасается, что кто-то узнает про экспедицию или кто-то узнает о целях экспедиции? Причём кто-то из людей; всех остальных, например прыгунов и огромных ботов-солдат, как показывает практика, она не очень-то боялась. Женечка вообще не из робкого десятка. Ну а зачем ещё я ей нужен?». Плевать на пыль, он стягивает респиратор и закуривает. Его качает на ухабах, и он, зная, что Терехов через запылённые очки наблюдает за ним, старается не выказывать сильного волнения. Хотя волноваться ему причины есть, и они весьма существенны. «Секретность миссии». Тут заволнуешься, уяснив, что ты как раз тот, кто этой секретности может помешать. И, уже поняв, что из себя представляет начальница экспедиции, заволнуешься ещё сильнее. Сигарета сгорела за пять затяжек, Горохов выбросил окурок в клубящуюся пыль и надел маску. И чуть погодя, поняв, что ему сейчас что-то сильно жарко, нажал кнопу компрессора на поясе, а потом и ещё раз. Он поудобнее уселся и вытянул ноги. В общем, сейчас ничего другого у него и не оставалось, как ждать. Трястись в кузове на ящиках под бдительным взглядом рядового Терехова и ждать. И почти сразу после этого машина довольно-таки резко затормозила. А пыльное облако, что окружало её, поплыло дальше. Стало тихо. Только негромко урчали раскалённые моторы. У солдат гарнитуры, они слышат команды, а вот Горохову остаётся только догадываться. Он протягивает руку к сидящему впереди солдату. — А что случилось? Тот трясёт головой: не знаю. — Я просто хотел слезть на секундочку. По делам. Солдат снова трясёт головой. — Приказа не было. Ясно. Впрочем, у Горохова насчёт этой остановки уже есть версия. И он, оттягивая респиратор, обращается к Терехову: — Что, разведчики новый след с дрона увидели? — Оставайтесь на своём месте, — не очень-то вежливо отвечает ему рядовой. «Ну ладно, как скажете, товарищ рядовой, — но теперь Горохов уверен: он угадал. Колонна встала из-за новых следов. — Интересно, на сей раз чьи они? Даргов или ботов?». Глава 27 Пыль уже оседает, уполномоченный оглядывается, но не видит, чтобы на одной из машин разворачивали брезент, под которым лежит миномёт. Вообще ни один солдат не покинул транспорт. Горохов даже привстал, чтобы поглядеть, что там происходит во второй машине, в которой находился капитан. Но ничего не разглядел. И тут колонна двинулась дальше. «Так и поедем дальше, ничего не предприняв. Женечка совсем не соображает, что делает? Чувствует, что уже рядом с целью, и теперь окончательно наплевала на осторожность? Интересно, какие хоть следы-то видели? Даргов? Ну, будем надеяться, что их». Опасность. Им овладевает ощущение, что вся эта гонка к «выходу» плохо закончится. Он подтягивает к себе свой рюкзак. Терехов не сводит с него взгляда, это раздражает, Горохову хочется закинуть в рюкзак пару батарей и пару баллонов хладогена, пару пакетов воды. Но когда на тебя смотрит приставленный человек… Горохов отставляет рюкзак и снова пытается устроиться на ящиках поудобнее. При этом оглядывается по сторонам. На востоке появилась огромная дюна, из которой торчат зубцы каменной гряды. Он уже видел это место. «Мы где-то рядом… — уполномоченный привстаёт, осматривает проплешины, заросшие колючкой, термитники. — Да, мы где-то рядом». И снова остановка. Неужели доехали? Андрей Николаевич встаёт на ящик. Нет, тех странных барханов, что окружали «выход», ещё не видно. Терехов всё время смотрит на него, и тогда Горохов слезает с ящика и спрашивает у него: — Что? Опять следы нашли? — Сядьте на место, — сурово говорит солдат. Уполномоченный садится, подтягивает к себе свой рюкзак и, уже не обращая внимания на Терехова, берёт из соседнего ящика пару баллонов хладогена и пару батарей, пакеты с водой, четырёх штук хватит. — Вздумаете бежать, сразу застрелю, — предупреждает Терехов, глядя на его приготовления. Солдаты с передних сидений тоже оборачиваются к нему. Но он спокоен. — Бежать? — Горохов переходит на «ты», в его голосе слышится насмешка. — Интересно, как ты себе это представляешь, Терехов? До Красноуфимска пешком… — он прикидывает в уме, — пять дней пути. С хладогеном расход воды три литра в день минимум, без хладогена — восемь. Провиант высокой калорийности — ещё пять кило, иначе столько воды и хладогена по песку на себе не унести. А оружие? Как я уйду без оружия? Я даже со сколопендрой не справлюсь. Горохов закончил укладывать снаряжение и закрыл рюкзак. Отставил его к борту кузова. — Я вас предупредил. Побежите — буду стрелять. Но Горохов тут же забыл про своего сторожа, так как машины снова двинулись вперёд. «Неужели эта безмозглая опять проигнорировала следы? — он опять сидит на ящиках и смотрит на восток. — Биот. Всё-таки нужно будет выяснить, что это такое. Пока что это выглядит как необыкновенно упрямая и злая баба». Ещё полчаса в пыли, и Андрей Николаевич окончательно узнал то место, о котором писал рапорт. Приехали. До нужного места метров пятьсот. Дальше на больших машинах ехать было сложно. Камень повсюду, термитники. Горячие моторы гудели с усилием, когда машины одна за другой въезжали на небольшую плоскую возвышенность. Густые, почти непроходимые заросли белой колючки, в этих жутких местах больше похожей на твёрдый пластик, чем на растение, трещали под мощными траками. А уже выскочивший из передовой машины капитан командовал: — Самойлов, плотнее ставь. На меня… Ещё ближе… Чтобы все машины под тент встали. Машины поставили близко. Солдаты вылезали из них, вытаскивали разные ящики, в том числе и ящики с оружием, тащили из кузова большой тент. — Вот и приехали, — негромко произнёс уполномоченный, стоя в кузове и глядя на юг, на неестественно длинный, высокий бархан, который лежал поперёк всем другим барханам. Его несложно узнать. А тут к машине подбежал солдат и сказал: — Господин Инженер, вас к начальнице… «Ну, понятное дело, куда же без меня…». — Иду, — говорит Горохов и, чуть обернувшись, добавляет: — Терехов, ты со мной? Терехов уже выпрыгнул из кузова, конечно, он идёт с ним. Кораблёва… Она стянула респиратор, хотя вокруг плавает жуткая пыль, волнуется, хотя и хочет казаться спокойной. Женщина то и дело бросает взгляды на движущегося к ней Горохова, тут же отводит от него глаза и смотрит на неправильный бархан. А когда он подходит к ней, конечно же, её интересует только один вопрос. — Инженер, это то место? — она протягивает ему отличный бинокль. Уполномоченный берёт его и долго смотрит на бархан, потом говорит: — Похоже… — и добавляет: — Почти похоже… — Что значит «почти»? — сразу насторожилась начальница экспедиции. Она забирает у него бинокль и смотрит сама. — Раньше в паре мест из-за бархана торчали чёрные верхушки, ну, острые концы тех чёрных деревьев, — он поднял руку и пальцем указал на бархан, — а теперь их нет. Не вижу. Кораблёва даже оскалилась, услышав его, и тут же очень и очень требовательно говорит в микрофон гарнитуры: — Винихер, Рыбников, где вы там? Ко мне, быстро? И тут же, повернувшись к уполномоченному, добавляет: — Инженер, прошу вас сопровождать меня. Можно было, конечно, завести песню, что он там ей, собственно, не очень-то и нужен, что там высокая радиация и что так они не договаривались, но… Тон, которым она говорила, и выражение её лица, которое она сейчас не прятала за маской, весьма доходчиво сообщали, что в данный момент этой очумелой лучше не перечить. — Конечно, — отвечает Андрей Николаевич. И тут же думает, что сейчас есть возможность несколько улучшить свою позицию, продолжает: — Но мне было бы спокойнее таскаться по песку, если бы вы вернули мне моё оружие. Женщина даже не взглянула на него, она крикнула двум спешащим к ней солдатам: — Всё взяли⁈ Горохов отметил, что у них обоих большие ранцы за спиной, из которых торчат какие-то штанги и ещё что-то. — Всё, Евгения Никаноровна, — бойко отвечает один из солдат. — Мы готовы выдвигаться. — Разведчик? — говорит Кораблёва в микрофон. — Что у вас? То, что ей ответил разведчик, судя по всему, её устроило, и она поворачивается к Горохову: — Инженер… Ну, ведите нас. «Какая прелесть! Теперь я первым должен идти! Ещё и без оружия, — уполномоченный тем не менее беспрекословно пошёл вперёд. Главное сейчас — не злить её. Не давать повода. Пройдя метров десять, он обернулся назад, посмотрел, идёт ли за ним Терехов. Терехов шёл, как привязанный. Винтовка наизготовку, Горохов сразу отмечает: даже с предохранителя снята. Это вообще не воодушевляло Андрей Николаевича. — Я всё-таки зря согласился на эту экспедицию». Бархан, опоясывающий «выход», высокий. Сапоги утопают в песке, но уполномоченный забирается на него и останавливается на самой вершине песчаной волны. В кармане знакомо пискнул радиометр. И дальше ему идти совсем расхотелось. Внутри всё изменилось. Раньше там, внутри, песка почти не было, деревья вырастали прямо из твёрдого грунта. Теперь же песок внутри присутствовал, мелкой рябью засыпал почти всю площадь, а вот деревьев осталось мало. Горохов насчитал всего четыре чёрных ствола, да и то они торчали всего на полтора-два метра из земли. Вот поэтому их не было видно из-за бархана, как в прошлый раз. Они «врастали» в землю обратно? На бархан взобралась и Кораблёва. Она остановилась возле него и произнесла: — В рапорте вы писали, что их было больше. — И что они были выше, — добавил Горохов и продолжил: — дальше я не пойду — радиация. Начальница полезла в сумку, что висела у неё на поясе, достала радиометр, взглянула сначала на дисплей, а потом, с заметным презрением, — на Горохова: радиация! Потом произнесла: — Будьте тут. И молча начала спускаться вниз. Два солдата — Винникер и Рыбников — со своими огромными ранцами, утопая в песке по щиколотку, скатились с бархана за нею. А вот Терехов так и остался стоять возле уполномоченного. И винтовочку на предохранитель не поставил.