Горохов присел рядом с Кораблёвой, которая неудобно сложилась возле мотоцикла, чуть вывернув ноги. Он снял перчатку и, не боясь испачкаться в крови, которую в темноте было не видно, прикоснулся к ней. К щеке, к горлу… Женщина была мертва, и тогда Андрей Николаевич произнёс очень тихо: — «В случае угрозы жизни и здоровью уполномоченного лица, уполномоченное лицо имеет право на любые действия в защиту своей жизни и здоровья». Параграф шестой, пункт второй. Он надел перчатку и повернул Кораблёву к себе; она, откинув голову, завалилась на землю, а уполномоченный полез к ней под пыльник и во внутреннем кармане нашёл то, что искал. Небольшую никелированную коробочку, похожую на флягу. Раз она так волновалась об этой общечеловеческой ценности, ценность будет доставлена в Институт. Уполномоченный был не очень рад этому. Это был уже второй случай в его практике, когда всё закончилось вот так же. Обычно он испытывал презрение к своим «клиентам». В большинстве своём это были отбросы и сволочь. Иногда испытывал удовлетворение, это когда подводил расчёт какому-нибудь особенному упырю. Но сейчас… сейчас он чувствовал сожаление. И если Кораблёва ему не нравилась, то уж солдата Винникера, который просто выполнял свой долг, ему было действительно жалко. Попал, как говорится, под раздачу, просто не повезло парню. Но горевать и соболезновать было некогда; он, даже не поглядев, что лежит в никелированной коробочке, положил её во внутренний карман. Сразу вытащил из блока баллон с хладогеном. Там было немного газа. Отлично. Андрей Николаевич сразу вставил баллон в свой блок и нажал кнопку. Да, к хорошему привыкаешь быстро. Очень быстро. Времени мало. Уполномоченный встал, развернул переднее колесо мотоцикла так, чтобы фара осветила нужное место, и начал быстро собираться. Вода, еда… Он очень хотел есть и сразу открыл последнюю банку с персиками, разорвал пакет с кукурузой. Давно ему не было так вкусно и давно он не ел так быстро. Оружие. Винтовку Андрей Николаевич вытащил из-под тела Кораблёвой. Проверил затвор, наличие патронов в магазине. Закинул на плечо. Достал у неё из кобуры на поясе пистолет и запасной магазин к нему. Тратить уникальные патроны с зелёными головками слишком расточительно. Свой пистолет сразу спрятал в потайной карман в левом рукаве пыльника. Пошёл к Винникеру, у того были гранаты. Не поленился, достал зажигалку, осветил тело солдата. Да, рука и глаз уполномоченного не подвели и на этот раз. Пуля угодила парню точно под кадык, сразу перебила позвоночник… Ну, хоть не мучался. Горохову всё ещё было жаль этого ещё далеко не старого солдата. Он забрал у него четыре гранаты и подсумок с пятью магазинами, полфляги воды. В баллоне было ещё немного хладогена, тоже забрал. Теперь его фляга. Эта зараза Кораблёва разбросала все вещи из его тайничка. Пришлось их собирать с земли. Особенно он волновался за небольшую рацию и секстант. Но, кажется, с ними было всё в порядке. Он нашёл таблетку-стимулятор, тут же распаковал её, закинул в рот и запил компотом. Он уже начинал чувствовать утомление, зной и тяжёлый день давали себя знать. Без таблетки дальше будет сложно, путь впереди неблизкий, будет ещё тяжелее, чем днём. Да ещё с раненым за плечами. Уполномоченный надеялся, что таблетка поможет ему не останавливаться в степи и до следующей большой жары добраться до блокпоста. Собирая вещи, он не забывал есть. Откусывал крошащиеся белые куски от блока прессованной кукурузы и запивал её прекрасный крахмальный вкус персиковым соком, пытаясь не вывалить на себя сами персики. Торопился. Ему нужно было наесться на всю ночь и часть утра. Часов до десяти у него больше не будет возможности поесть. Ну, это в том случае, если всё пойдёт хорошо. Если не нарвётся на какую-нибудь мерзость в степи и если не сломается мотоцикл. Он ведь не врал, когда рассказывал Кораблёвой о плохом качестве этой модели мотоциклов. Медпакет. Он развернул большой свёрток. Это не для себя, с ним пока всё было нормально, но вот Рогову… Ему он достал маленький, но удобный шприц — антибиотик. И ещё один. Стимулятор. Чуть подумал и достал последний из тех, что был в свёртке. Обезболивающее. Вдруг пригодится. После свернул пакет и положил его в корзину багажника. Компот был допит, треть кукурузы съедена. Он нашёл крышку от канистры с водой. Прежде чем завернуть её, ещё раз понюхал воздух из канистры. Запах был немного затхлый, но при сильной жажде… Горохов поставил в багажник канистру с водой рядом с канистрой бензина. И положил туда два полных баллона с хладогеном. Всё закрепил жгутом, чтобы на барханах ничего не вывалилось. Огляделся: ничего не забыл? Вроде нет. Хоронить Кораблёву и Винникера ему было некогда. «Уж извините». * * * Это был легкий мотоцикл, как считалось, транспорт разведчиков. Но Горохову эта модель никогда не нравилась. Какая тут, к чёрту, разведка, если звук мотора слышен за километр? А когда он выдает высокие обороты, то двигатель и вовсе срывается на высокий визг. Как раз для разведки. Уполномоченный выбирал себе мотоциклы другие, с двигателями, объём которых в разы превышал двигатель этой машины, но они у него работали намного тише. А тут… Мотор взревел, и Горохов развернул мотоцикл на юг. Ему очень не хотелось ехать в ту сторону, где, припорошённые песком, лежат трупы молодых даргов. Но именно там ждал его раненый рядовой Рогов. Уполномоченный просто не мог его там оставить. Вот и ехал, морщась от оглушительного рёва каждый раз, когда приходилось выкручивать акселератор. «Я всё зверьё, всех даргов в округе соберу на этот рёв!». Зная, что так и будет, торопился, гнал и ещё больше выкручивал ручку газа. В темноте ещё и перепутал камни. Немного не доехав, заглушил проклятый двигатель и стал искать Рогова. Только потом, осмотревшись и разобравшись, понял, что ещё не доехал. А ещё в свете луны нашёл странные следы, каких никогда не видел. Что за зверь тут бродил, выяснять ему не хотелось, так как зверь был немалых размеров. Несмотря на всё возрастающую опасность, он всё-таки поехал дальше на юг. И нашёл Рогова. — Я тут, — донеслось до уполномоченного, когда он выключил мотор у приметных камней. Рогов сам шёл к нему, шатался, но шёл. Андрей Николаевич подумал, что это хорошо, он достал флягу солдата Винникера и таблетку из кармана. — Давай быстро. Вот вода, вот таблетка, закидывай. Они остановились под светом фары, солдат взял таблетку, положил её в рот, даже не спросив, что это. Потом запил её из фляги. И тут же отодвинул от себя флягу, поглядел на её номер. — Наша фляга, — он разглядел номер. — Это фляга Винникера. И тут уполномоченный подумал, что допустил ошибку. Воду из солдатской фляги нужно было просто перелить в свою. — Нет больше этого человека, — сказал уполномоченный, доставая шприцы, — ты давай… выпей ещё воды. — Винникер убит? А Кораблёва? — Тоже. Я нашёл их двоих. Дарги убили. Будем тут стоять, грустить, нас тоже убьют. — Так мы не выполнили задание? — Ты пей воду, солдат, пей воду… Рядовой выпил ещё воды, оставшуюся Горохов допил, выбросил флягу и спросил, снимая колпачок с иглы шприца: — Болит рука? — Да, — отвечал солдат. — Только выше локтя ноет, а ниже уже нет. — Это антибиотик, — уполномоченный загоняет иглу в плечо солдата. — Если станет невмоготу, вколю обезболивающее. — Понял, — невесело произнёс Рогов; кажется, после вести о том, что его сослуживец и Кораблёва погибли, он скис. — Всё, садись и держись за меня как следует, поедем быстро, — Горохов взялся за руль. — Есть держаться, — сказал рядовой и полез на заднее сиденье мотоцикла, но тут же остановился. — Тут кровь, что ли… — Где? — Горохов обернулся. — Вот тут, на сиденье. На заднем. Наверное, это была кровь начальницы экспедиции. Уполномоченный стрелял ей в голову, возможно, часть крови попала на мотоцикл. — Слушай, Рогов, — Горохов небрежно протёр перчаткой сиденье, — садись уже, иначе там наша с тобой кровь будет. И насчёт задания не переживай, я нашёл у Кораблёвой то, зачем она сюда нас притащила. Это у меня во внутреннем кармане, — договорив, Андрей Николаевич нажал педаль стартера. И мотор снова заревел на всю степь. — Есть, — сухо отозвался солдат и уселся на сиденье. «Ну, дай нам Бог удачи». И они поехали обратно. Сначала, по своим собственным следам, четыре километра они проехали очень быстро, но довозить Рогова до того места, где лежали Кораблёва с Винникером, уполномоченный не захотел. Взял западнее. И тут скорость, конечно же, упала. Малознакомые места, камни и барханы с дюнами заметно усложняли путь. Горохов был к этому готов, но всё равно торопился. Ему очень хотелось побыстрее убраться из этих мест. Два часа он, не останавливаясь, выискивал путь меж чёрных ночных утёсов и бесконечных песчаных волн. Ехал, смотрел перед собой на то, что выхватывал свет фары, стараясь не пропустить что-то опасное. Кроме даргов, ботов и опасных прыгунов, тут можно было нарваться и на обыкновенную сколопендру. Ещё при этом всё время поглядывал на звёзды: правильно ли едет. Точно ли держит путь на северо-северо-запад. В общем, ему было чем занять свой ум, своё внимание. Пока Рогов не похлопал его по плечу. — Что? — Горохов сразу заглушил мотор. — Давайте… обезболивающее, — произнёс солдат. — Растрясло? — уполномоченный полез в карман и достал шприцы. И сразу вколол солдату обезболивающее. — И воды ещё выпей. После снова едут, и едут, и едут. Только на рассвете, к шести часам утра, Рогов снова похлопотал его по плечу: остановись. Уполномоченный и сам был этому рад, действие таблетки уже заканчивалось, и он начинал чувствовать утомление. Поэтому заглушил мотор и сразу слез с мотоцикла, чтобы размять затёкшие мышцы. — У вас больше нет обезболивающего? — спросил рядовой, стягивая респиратор; всё его лицо под маской было мокрым от испарины. А пальцы, торчавшие из-под бинта, — совсем чёрными. — Того, который я тебе вкалывал, — нет. У меня был всего один медпакет, — ответил уполномоченный и, подумав, добавил: — у меня есть одна таблетка, — он, правда, берёг её для себя, ему ещё нужно было часа четыре вести мотоцикл, — я дам её тебе, боль она полностью не снимет, но облегчит… Ну и взбодрит немного… Меня выручала пару раз. Попробуем, может, и тебя выручит. — Да, давайте, — солдат был согласен на любую таблетку, которая хоть немного, но облегчит боль. Горохов отдал ему таблетку. А сам достал сигарету — каждому своя таблетка. И после очередного водопоя — снова в путь. Как он ни устал, но теперь ему стало намного легче. Солнце почти вылезло из-за горизонта. Свет фары больше ему был не нужен. Глава 36 — Ампутация, — коротко сказала женщина-врач, когда вышла из своего кабинета. Она была ещё не старой, но и не очень молодой, а лицо у неё было в порядке, без проказы. Это уполномоченному понравилось. Здесь, на краю цивилизации, иметь здоровую кожу на лице, без уродливых желваков и страшных синих припухлостей, — лучшая рекомендация для врача. А кабинетом это помещение назвать было трудно, это была комната в её доме, там она, выгнав из комнаты своего ребёнка, и стала осматривать руку Рогова. Горохов сидел, ждал за дверью, устало глядя, как вокруг ходит пятилетний мальчишка и косится на грязного, незнакомого человека. Андрей Николаевич достал сигарету, но закуривать в чужом доме без разрешения хозяев не хотел. Мял её в руках. Он готов был заснуть. Прямо здесь, сидя, в одежде. Так всегда бывает после того, как заканчивается работа розовых таблеток. Она вышла из комнаты и спросила: — Сколько вы его везли? Он сам точно сказать не может. — Что? Вёз? — ему пришлось вспоминать. — Вёз я его часов двенадцать, а до этого я его ещё вёл. Ранение он получил чуть меньше суток назад. — Хочу сохранить ему локоть, — сказала она, — не знаю, получится ли. Вы ему стимуляторы, обезболивающее давали? Уполномоченный кивает: — И антибиотик один вколол. — А вам самому помощь не нужна? — спрашивает врач, внешней стороной ладони прикасаясь к его шее чуть ниже уха. — Да нет… Мне бы отдохнуть, помыться. Поесть. — Идите в гостевой дом, знаете, где это? — Знаю. — Я пришлю человека, он принесёт воду и еду. Включит кондиционер. Он у нас там непросто включается. — Я его уже включал, — напоминает ей уполномоченный. — Ах да… Вы же у нас не в первый раз, — вспоминает она. — Не в первый. Он выходит на улицу, закуривает. Жара уже за пятьдесят, Андрей Николаевич даже не хочет смотреть на термометр. Хоть гостевой дом совсем рядом, Горохов нажимает кнопку компрессора, запускает в костюм хладоген. Просто… Ну, просто потому что очень устал за последнее время.