— Ну, тогда поедем по холодку, — продолжал старый казак. — Спешить не будем. Бог даст, к вечеру дотащимся до Березняков. — Раньше, — не согласился с ним Митяй Кожа и повторил уверенно: — раньше будем. Тут же тракт. Дорога какая-никакая, но есть. И он оказался прав. Дорога, старая грунтовка с кусками асфальта, и вправду была, хоть местами её и перекрывали гуляющие по степи барханы, но ехать по ней было можно. В самый солнцепёк, когда ещё не было двух часов дня, на севере перед ними показалось серо-жёлтое низкое облако. — Эй, инженер, Березники, кажись, — обернулся к нему Ефимыч. Да, эта была пыль большого города. Его города. На въезде пробка, десятки тягачей и грузовиков, сотни небольших частных квадроциклов собрались перед четырёхполосной главной городской артерией города. В пробке простояли почти полчаса, пока доехали до первого поворота. — Это что ж такое⁉ — удивлялись казаки, видимо, давно тут не бывавшие. Пыль покрывала всё вокруг — и машины, и дома — толстым слоем. Степняки смотрели на скопившийся транспорт и приговаривали: — Как они тут живут, эти городские? — И не говори! Я бы тут рехнулся. — Обычное дело, — отвечал им уполномоченный. — Сворачивайте тут направо, я покажу дорогу. Андрей Николаевич всё ещё не решил, что писать в рапорте. Не решил. Ему нужно было ещё время, чтобы подумать. И настроение было у него так себе. Он был напряжён. И ещё на подъезде к городу решил пока не заезжать ни в Трибунал, ни домой. В Трибунал не хотел ехать потому, что был не готов отчитываться перед руководством, а домой — потому что боялся, что за домом могут следить. Кто? Да кто угодно. Костоломы Люсички, например. Или северяне. Ну а почему нет? Эти запросто могли устроить слежку, ведь вестей от Кораблёвой они получить не могли, а вот весточка о том, что уполномоченный остался в живых, уже могла до них дойти. Вот они и будут ждать его у дверей дома. Чтобы задать ему пару-другую вопросов. В общем, домой пока он тоже не хотел идти. Как и звонить. Валера. У него можно было взять денег, чтобы рассчитаться с казаками, заодно снять себе жильё где-нибудь в пригороде, чтобы посидеть пару дней и подумать как следует обо всём. А ещё и подлечить руку. Вдруг ему пригодятся обе руки? Уполномоченный очень не хотел думать о таком развитии событий, но исключать ничего не мог. — Сюда сворачивайте, — указал он на занесённую песком узенькую улицу, где из-за песка не было ни одной тяжёлой машины. Ряды приземистых домиков для людей небогатых. Старая насосная с напорной башней и кучей солнечных панелей на ней. Шиши, край города, где жил Валера. Уполномоченный не хотел, чтобы казаки видели, куда он идёт. — Вон, останови у напорной башни. Ефимыч, сидевший за рулём, всё сделал, как просили, остановил квадроцикл в тени. Казаки косились на пару людей, что шатались, казалось, бесцельно в конце улицы по такой жаре: городские, они странные. Горохов вылез из кузова: — Сейчас схожу за деньгами. — Ага, только ты недолго, а то нам ещё обратно катить, — сказал ему Митяй Кожа. — Я быстро, — пообещал Горохов и пошёл по улице. Он свернул за угол и невольно усмехнулся. Олухи степные. Совсем не знают городские законы. Что ему стоило свернуть в соседний проулок, где есть твёрдый грунт и не остаётся следов, и затеряться среди сотен тысяч людей. Или зайти в любой дом к знакомому и посидеть там пару часов, пока степняки не поймут, что их обманули и деньги им уже никто не принесёт. Конечно, он так не сделает. Ведь он и сам был степным человеком. А там, в степи, так не поступали. Никогда. Глава 49 Он сразу понял, что что-то не так. Для этого одного взгляда на дом Валеры ему было достаточно. Одной детали хватило. Но эта деталь была более чем красноречива. Никто и никогда в городе не оставляет входную дверь открытой. Песок, пыль, насекомые, зной моментально воспользуются даже самой маленькой щелью, чтобы проникнуть в жилище. А входная дверь в дом его старого знакомца была приоткрыта. Всего на пару сантиметров, но и это было удивительно. Генетик поставил на свой дом отличные дорогие уплотнители… Ну, наверное, не для того, чтобы держать дверь открытой. Забыли закрыть? Его горячая Марта Рябых внесла продукты и сейчас спохватится и закроет дверь? Нет, не спохватится и не закроет. Между дверью и косяком уже намело пару сантиметров песка. И следов у двери нет. А значит, дверь открыта ещё с вечера. Она была открыта ещё до вечернего заряда. Внутрь заходить нельзя. В его неоднозначном положении лучше было бы просто пройти мимо, сделать вид, что он к этому дому на отшибе не имеет никакого отношения. Но Горохов не смог пройти мимо. Он остановился и ещё раз осмотрел песок у дома. Нет, ни одного следа. После заряда к дому никто не подходил. Впрочем, людей тут всегда было немного. Возможно, что соседи ещё не в курсе, ветряк и дорогое домашнее оборудование и провода ещё не растащили. Уполномоченный достал пистолет и подошёл к двери, заглянул в щель. В щель ничего не разглядеть. Он, приложив усилие, открыл дверь. Электричество в доме было, а чего ему не быть, над домом едва крутилась в почти стоячем воздухе спираль ветротурбины, панели с крыши никуда не делись. Горохов вошёл в дом, выгреб сапогом песок с порога и закрыл дверь. Тут мало что изменилось. Во всяком случае, он не заметил отсутствия каких-то предметов. Дорогой, надёжный и экономный кондиционер на стене висел, работал, охлаждал помещение. Если бы это был грабёж, его бы забрали в первую очередь. Вещь ходовая. Такой легко продать, и цену за него дадут хорошую. Ещё несколько дорогих кухонных приборов. Нет, это был не грабёж. Точно не грабёж. А что тогда? Не смог вылечить какого-то крутого? Очень, очень не хотел уполномоченный идти в кабинет Генетика. Он просто боялся увидеть Валеру лежащим на полу. Или в ванне. Но делать было нечего. И он двинулся к кабинету. Открыл широкую и тяжёлую дверь помещения, с удовлетворением отметив, что тут уплотнители работали как надо. Как только дверь открылась, на него пахнуло прохладой и шумом работы электрооборудования. Андрей Николаевич сразу заметил, что на большом рабочем столе чего-то не хватает. Чего-то большого, что раньше занимало значительное место. Точно, любимого и самого дорогого прибора Валеры Генетика не было. На столе отсутствовал электронный микроскоп. И большой коробки, системного блока для микроскопа под столом тоже не было. Валера уехал? Собирался впопыхах, собрал самое ценное и, прихватив свою аппетитную Марту, уехал? Бросил дом, в котором оснащения на тысячи рублей и уехал? Горохов опять оглядывался и замечал, что не хватает ещё каких-то приборов, названия и назначении которых он не знал. А вот другие приборы работали: что-то, как и раньше, гудело в углу, компрессоры нагнетали куда-то воздух. По прозрачным пластиковым трубкам какая-то жидкость подавалась в ванны. Нет, Валера был, конечно, не самый собранный и организованный человек, но оставлять приборы включёнными он не стал бы. А значит? Горохов вздохнул и пошёл к ваннам, ему очень не хотелось увидеть в одной из них хозяина дома. Но там он его не увидел. В двух ваннах, опутанные проводами и трубками, плавали в мутной жидкости два человека. Генетика среди них не было. Но тревога уполномоченного не покинула. Валера уехал отсюда не по своей воле. Да, он был себе на уме, иной раз бывал и просто глуп, был немного неряшлив, иногда рассеян, но он никогда, никогда, никогда не бросил бы своих пациентов. В этом уполномоченный был уверен. «Марта. Марта Рябых и её мальчик-родственник с простреленной рукой. Обязательно выяснить про них». Ему нужно было тут осмотреться, осмотреться внимательно, а не так, как сейчас, потом сесть, подумать, всё взвесить, но у него не было времени. И сейчас, пока он не разберётся со своими проблемами, пока не напишет рапорт и не пройдёт кучу проверок — а в том, что они будут, старший уполномоченный не сомневался, — он не мог подключить к этому делу свой должностной ресурс. Горохов, глядя на плавающих в жидкости людей подумал, что их нужно достать оттуда. Или не доставать. В общем, он не знал, что делать, а так как его ждали казаки, решил к ним вернуться. Торчать тут не было смысла. Он плотно закрыл дверь в кабинет и входную дверь тоже. — Ну что? — сразу спросил его старый казак, как только Горохов подошёл к квадроциклу. — Моего приятеля, у которого я хотел взять денег, нет дома, — ответил уполномоченный. — Ну-у начинается-а, — тягуче произнёс Ефимыч. Казаки переглянулись. За масками и очками Горохов не видел их лиц, но он почему-то разозлился и сказал, залезая в кузов: — Получите вы свои деньги, — сказал это чуть более резко, чем было нужно. И добавил: — Заводи, поехали. Казаки ещё раз переглянулись и Кожа, сидевший за рулём, завёл мотор. — Куда ехать-то? — Прямо и направо, — всё ещё не очень вежливо продолжал уполномоченный. Валера, рапорт, проверки — вот что волновало его сейчас. Сильно волновало. А этих степных болванов интересовали только деньги. Двадцать пять рублей. Это были большие деньги, так что могли бы и потерпеть, не высказывать свои «ну начинается». — Направо, туда… На большую улицу, — указывал он дорогу Коже. Горохов теперь ещё больше не хотел ехать домой. И звонить тоже. Он собирался связаться с Наташей так, чтобы никто об этом больше не знал. Поэтому приехал к школе, в которой учились Тимоха и Димка. Новая мода. Почти все дети, выходящие из ворот школьного двора, — в расписных, красочных масках. В совмещённых респираторах и очках, закрывающих лица полностью. И пыльник у Тимохи был новый, какой-то тёмный, в странных пятнах. Если бы не наклейки на папке, в которой ученик носил тетради, уполномоченный и не узнал бы его. — Тима! Мальчишка сразу становился, обернулся. — Тима! — Горохов махнул рукой и снял маску. — Иди сюда, это я. Парень подошёл, разглядел его и сказал вежливо: — Привет, Андрей. Ты уже вернулся? — Горохову даже показалось, что паренёк рад его видеть. — Вид у тебя странный. — Как видишь, вернулся. А вид нормальный, я так в степи одеваюсь. Как дела в школе? — конечно, уполномоченного волновали не школьные дела Тимофея, но этот вопрос задать было необходимо. — Нормально. — Нормально — это как? — Ну, тройка и четвёрка сегодня. — Тройка по какому предмету? — По географии. По картам. Горохов покачал головой: — Позорище. Это ведь главный предмет; без карт и компаса, без секстанта в степи не выжить. Этот предмет надо знать на «пять». Ладно. Беги домой к Наташе. Скажи, что я её жду в гостинице «Прибрежная». Запомнил? — А домой, что…? Не пойдёшь, что ли? — удивился Тима. — Пойду, но сначала улажу дела. Скажи Наташе, чтобы привезла мне денег. Понял? — Горохов чуть нагнулся к парню, стянул с него маску и заглянул в глаза. — Всё понял? — Ага, — кажется, Тимоха был немного напуган. — Андрей, а почему ты не идёшь домой, что происходит? — Ничего, просто нужно ещё поработать, — он сделал паузу. — Только о том, что ты меня встретил и где я нахожусь, никому не говори. Понял? Парень кивнул и тут же поинтересовался: — А кто будет спрашивать? — Никто, это я так, на всякий случай. Так ты всё запомнил? — Да, сказать Наташе, чтобы привезла тебе денег в гостиницу «Прибрежная». — Рублей сто, — чуть подумав, добавил уполномоченный. — Угу, — кивнул Тимоха. — Всё, беги, — Андрей Николаевич хлопнул его по плечу. * * * Уполномоченный не случайно выбрал эту гостиницу. Дешёвые ночлежки набиты всякой сволочью, которая, конечно, сотрудничает с полицией. И там он стал бы заметной фигурой. Кто-нибудь обратил бы на него внимание. А в дорогих гостиницах были камеры. От них он тоже хотел держаться подальше, Бог знает, кто и как смотрит камеры. Но и в саму гостинцу «Прибрежная» он заходить не стал. Они нашли место в тени, с которого хорошо был виден вход в гостиницу. Остановились, стали ждать. Хоть казаки и не ныли и вопросов ему никаких лишних не задавали, но молчание их было весьма красноречиво. Они были недовольны, ведь ждать Наташу пришлось почти два часа. Горохов лежал в кузове, увидев её квадроцикл, стал вылезать. Он подошёл к углу гостиницы и, когда она выбралась из машины, окликнул её. Наталья увидела его, вытащила из кабины сумку и, захлопнув дверь, пошла за ним. Её лица он, конечно, не видел, Наташа всегда носила дорогие, плотные маски — боялась проказы, но по тому, как женщина его обняла, а ещё по её голосу он понял: она была взволнована, взволнована не на шутку: — Андрей, что случилось? — она бросила на землю сумку, и в той что-то негромко звякнуло. Горохов подумал, что умная женщина собрала его вещи. Вдруг понадобятся. Но думал он сейчас не о вещах. «Что случилось… Тут так одной фразой и не расскажешь». — Ну, ничего страшного, — он не знал, что сказать. Наталья очень, очень неглупая женщина. В какую-нибудь ерунду не поверит. Он кивнул на казаков. — Вон, два человека хотят денег. Я обещал им. — Это бандиты? — она стала рассматривать дешёвенький квадроцикл, в котором развалились степняки.