— Ну… ладно, — согласился уполномоченный и стал вылезать из кровати. Он оделся и вышел из комнаты. В принципе, Наташа была права, разговор этот давно назревал, Митяй, вихрастый и замкнутый, с самого первого дня учился плохо и конфликтовал с другими учениками. Однажды, пару лет назад, Горохов спросил его, почему он всё время со всеми ссорится, а он ответил ему, что в школе его называют недоразвитым. Нет, недоразвитым он не был, просто дети, растущие в степи, всегда менее образованны, менее современны, чем городские. — Митяй, — позвал Горохов, заглядывая в детскую. Но в детской оказался только младший Тимофей. — Я здесь, — донеслось с кухни. Уполномоченный встал в проходе, осмотрелся. В помещении было жарко, закипал чайник. — Ты тут, что, кондиционер не включаешь? — Мне и так норм, — с чуть заметной каплей гордости сказал подросток. Он бравировал своим умением переносить жару. Не раз это подчёркивал, чтобы все помнили, что он вырос в степи, что он из казаков. — Почему в школу не ходишь? — сразу перешёл к делу Горохов. — А нафига она мне? — Дмитрий отпираться не стал, только фыркнул нагло. — Не нужна, значит, школа? — уполномоченный сделал паузу, прошёл на кухню и сел напротив парня. — А что собираешься делать? В старатели подашься? Или в охотники? Может, горох будешь выращивать? — Горох! — Митяй противно ухмыльнулся. — Ну, если не горох, куда пойдёшь работать? Может, на опреснитель — или на буровую, воду добывать будешь? Или в солдаты? Чем будешь зарабатывать? — Ничем, — всё так же нагло заявил парень, — это вы, городские, зарабатываете, а я кочевать уйду. — Ах, кочевать… — Горохов понимающе кивнул. — Ну конечно, степь, свобода… Найдёшь себе курень с лихим атаманом. Через годик уже женишься. Там незамужних-то баб море, а вот с мужьями проблемы. — А что, плохо, что ли? Может, и женюсь, — рассуждал подросток. — Казачки жёны хорошие. Мне бы только денег на квадроцикл и на оружие с патронами найти. — Ну, на нужное дело я тебе денег дам, — с притворным согласием говорит уполномоченный. — Ещё нужно палатку купить, посуду, сеть, кондиционер, ещё много, много всего нужно будет купить. А кстати… У твоей матери, кажется, два мужа было. Одного, по-моему, убили в стычке за какой-то поганый колодец казаки из соседнего куреня, а второго убили… не помню точно, дарги, кажется… — И что? — насупился Митяй. — А то, что они оба и до тридцати лет не дожили, вот что! И мать твоя погибла молодой. А почему, знаешь? — Тебя спасала, — буркнул подросток. Горохов встал, подошёл к нему и ткнул его пальцем в голову: — Потому что меня не слушала, точно так же, как и ты сейчас. Кочевать он собрался. Казак. Кстати, чтобы ты знал, Васильку, атаману вашему, полгода назад ступню отстрелили, опять казаки воду делили, теперь по пескам на протезе прыгает. И сколько он так ещё пропрыгает? Как считаешь? — Врёшь! — мальчишка зло взглянул на Горохова. — Нет, не вру, и ты это знаешь. — Откуда знаешь, что атаману ногу отстрелили? — Знакомые сказали. И ещё одного казака из вашего куреня убили. — А кого убили? — Мне имя его не назвали, — уполномоченный помолчал и продолжил: — Так что подумай, подумай крепко, прежде чем в степь подаваться. Ты оглянуться не успеешь, как степь сама сюда придёт. Степь всё ближе к Городу подходит. Сколько ещё куреня вдоль реки будут кочевать, один Бог знает; ты имей в виду, на том берегу в прошлые дожди дарги до Майкора и даже до Пожвы доходили. Они и на этом берегу обживутся, ты уж мне поверь. Где тогда кочевать будешь? Митяй сморит на него враждебно и молчит. Сказать ему нечего. А тут на кухню заходит Наташа. Встаёт молча рядом с Гороховым. — И почему ты стал Наталью игнорировать? — вспомнил уполномоченный. — Почему не слушаешься её? Митяй опять отвратительно хмыкнул: — А она мне кто, чтобы я её слушал? — Кто она? — Горохов раздражается. — Она хозяйка моего дома. И ты живёшь у неё. Точно так же, как у вас на кочевьях казачка хозяйка в палатке, и у неё в палатке никто не смеет ей хамить и фыркать, даже муж, и если она что-то просит, значит, ты исполняешь. Понял? Против этого довода у Митяя ничего не было. Так и есть, хозяйка в палатке — казачка. — Понял, — буркнул подросток. — Не пойдёшь в школу, будем искать тебе работу, — продолжил уполномоченный. — У тебя всего четыре пути. Либо ты и вправду возвращаешься на кочевья, либо в школу, либо находишь себе работу по душе… Горохов замолчал, а Митяй всё пересчитал и спросил хмуро: — А четвёртый какой? — Четвёртый… податься в банду. Тут появился и его младший брат Тимофей, он стоял в коридоре и слушал, о чём говорят старшие; уполномоченный увидал его и поинтересовался: — А ты… Ты тоже откочевать собрался? — Я? — переспросил Тимоха. А потом мотнул головой. — Я нет… — Значит, будешь в школу ходить? — Ну… буду. Да, Андрей… — Вот и отлично, — произнёс Горохов и тут же продолжил, обращаясь к старшему: — А ты думай пока, думай… Наташа, собирайся, я есть хочу. — Андрей, а нас не возьмёте? — спросил Тимофей, понимая, что уполномоченный и Наталья собираются поесть чего-нибудь вкусного. — Нет, сидите и думайте, не заслужили. Они их не взяли с собой, ушли есть в неплохой ресторанчик, что был неподалёку, а там, уже сделав заказ, Горохов думал-думал про этих парней, что уже столько лет жили в его доме, но так и не стали ему ближе, а потом вдруг спросил у своей спутницы: — А почему ты меня со своею дочерью не знакомишь? Наталья, кажется, растерлась. Она ему говорила, конечно, что у неё есть дочь, и пару раз в месяц ездила к ней. Мало того, уполномоченный знал, что все деньги, которые Базарова выручает за сдачу квартиры, она тратит на содержание дочери у родственников и на её учёбу. Но вот речь о том, чтобы познакомить Горохова со своей Татьяной, она никогда не заводила. Её серьёзный и холодный, чуть-чуть пугавший официанток вид кто-то поблек. И она немного растерянно спросила: — Познакомить тебя? — Ну, познакомь, — видя её озадаченность и чуть усмехнувшись, сказал уполномоченный и добавил: — Ну, если она у тебя, конечно, есть. Наташа опять удивила его своим видом. Растерянность и неуверенность он видел на её лице впервые, а потом она произнесла: — Ты сейчас её хочешь увидеть? — А что тебя так удивляет? — поинтересовался Горохов. — Да ничего… — она немного помедлила и наконец нашла, что сказать, — просто другие мои мужчины никогда не интересовались ею. Никогда не просили их познакомить с Татьяной. — Так ты, что, ещё не поняла, что я особенный? — опять усмехался уполномоченный. — Поняла, — её серьёзность снова вернулась к ней, и она закончила тем тоном, которым обычно и разговаривала: — Хорошо; у неё через пять дней экзамен, а потом я привезу её сюда. — Ну и прекрасно, — сказал Горохов и потянулся к корзинке свежайшего тыквенного хлеба, которую только что поставила на стол официантка. * * * После обеда Наташа сказала, что ей необходимо что-то купить, Горохов отвёз её к торговому центру, дал денег, которые Наталья взяла, как всегда, с прохладной благодарностью. Он ждать её не стал, у него было несколько вопросов к своему приятелю. Нужно было кое-что выяснить. Про это у него уже спрашивал его непосредственный начальник сегодня утром, и уполномоченный хотел уточнить, если вдруг руководство снова начнёт задавать подобные вопросы. Поэтому он поехал по забитой транспортом дороге на юг, в Березники, а потом на юго-восток, на самый край Города. Шиши. Место тихое, почти пустынное, тут не селятся те, у кого есть деньги. Слишком далеко от реки, здесь, конечно, не нужны фильтры, предохраняющие от красной пыли, но даже плохая вода, и та здесь дорого стоит. А ещё место находится близко к пустыне. Пыль и песок после каждой бури, да и после вечернего ветра это место так заносит, что и не проедешь. Да, но зато тут действительно тихо. И полынь можно купить на каждом шагу. Горохов косился на приземистые, вросшие в грунт и занесённые пылью бетонные, некрашеные кубы задний. И народу мало на улице. Дорога и так была не очень, ещё и песком сильно заметена, а тут, у низкого и широкого дома, она и вовсе кончилась. Дом у его приятеля был большой. Он стоял на самой окраине, выделялся своим видом, а в двух сотнях метрах на восток за ним уже начинались барханы. Строение давно не красили в белую краску. Кое-где из-под краски проступал серый бетон. С востока дом был занесён песком до половины стены. Хозяина дома, кажется, не волновали ни этот песок, ни облупившаяся краска. Горохов остановил квадроцикл в десятке метров от дома, выбрался из прохладной кабины на улицу. Осмотрелся. Его приятель дом так и не покрасил, а ведь белая краска отражает тепло, в хорошо покрашенном доме минус два градуса от температуры. Зато хозяин дома поставил ещё одни ветряк. Новый, качественный, спиральный ветряк стоит немалых денег. Когда Горохов был тут в последний раз, ветряк был один. Видно, хозяину нужно больше энергии. Вон, на крыше все панели новые. Уполномоченный подходит к мощной двери. О, и тут улучшения. Новые уплотнители, закрытые замки. Судя по всему, хозяин не борется за сохранение в доме прохлады. Тогда он покрасил бы дом. Хозяин борется с пылью. Несомненно. Горохов огляделся. Вокруг никого не было. Это естественно, три часа дня, самая жара. Он нажал кнопку звонка. Глава 9 Уплотнители на двери были качественными. Горохов не услышал, как кто-то подходил к ней, он просто ждал, не скрывая от камеры наблюдения лица. Сколько должно пройти времени, чтобы хозяин подошёл и поглядел в монитор, чтобы понять, кто пришёл? В общем, ждал и чуть не вздрогнул от неожиданности, когда откуда-то сбоку из хриплого динамика донеслось: — Сегодня приёма нет. Доктор не принимает. Уполномоченный даже растерялся немного. «Доктор?». «Не принимает?». И что удивило его больше всего, так это то, что голос был женский. Он секунду думал, ища микрофон, но так и не найдя его, громко сказал: — Позовите Валеру. Его за дверью услышали, значит, микрофон где-то был. — Я же тебе сказала, — продолжала женщина не очень-то вежливо, — доктор сегодня не принимает.