6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 * * * Марек Краевский Реки Аида (Реки Гадеса) Гидрология преисподней Топонимические признаки для определения месторасположения царства мертвых у античных авторов являются главными и достаточными, месторасположение топосов Аида определяется по их относительной удаленности от какого-либо объекта. Основные географические объекты Аида следующие: реки Океан (река Океан у греков омывает всю плоскую Землю, соответственно, и Аид), Ахеронт, Стикс, Кокит (Коцит), Лета, Пирифлегетон; озера и болота — Стигийские болота и Ахерусийское озеро, место впадения Кокита. Такова «гидрография преисподней», запечатленная в произведениях Гомера, Гесиода, Пиндара, Вергилия. Пространство Аида представляет собой совокупность образующих два этажа детерминированных, часто изолированных друг от друга топосов, о связи которых между собой можно только догадываться. Более полную информацию об этом можно почерпнуть из характеристик рек и их взаимоотношений. Реки Аида могучие. Мощь их должна была поражать несчастную душу, попавшую в Аид. Их не перейти вброд, не пересечь вплавь. Мотив непреодолимой (или трудно преодолимой) преграды между мирами мертвых и живых вообще чрезвычайно важен. Он присутствует в мифах всех народов, и большинстве случаев эта преграда — водная. Особенности топографии рек следующие: у входа в царство протекает Ахеронт, это самая наружная река. Ахеронт и является у греков естественной границей между царством мертвых и царством живых. Пересечь Ахеронт и попасть в Аид можно, только прибегнув к услугам лодочника Харона, берущего за труд плату медной монетой. О Стиксе мы знаем, что это сильная и длинная река, девять раз опоясывающая Аид. Она священна для людей и богов. Стикс соединяется с рекой плача Кокитом, а Кокит, в свою очередь, является притоком реки забвения Леты, очень медленной, имеющей исток в недрах земли. Огненный Пирифлегетон также окружает Аид. Можно предположить, что Флегетон является границей между собственно Аидом и находящимся под ним Тартаром, но определенно это утверждать нельзя, расположение Флегетона в пространстве загробного мира остается неизвестным. Флегетон, огненная река Аида, в христианском аду превратилась в огненную стихию, «вечный огонь», «огнь поядающий», «геенну огненную», где горят грешники. Des Todes Fluthen hatten mich umgeben; es schreckten mich des Schattenreiches Strome. Окружили меня волны смерти; ужаснули меня реки Царства Смерти. II книга Самуила 22, 5 в переводе Antoniusa Thaddausa Deresera (1827) Пролог Вроцлав, 1946 Кало Цюрея начал свой рабочий день во Вроцлавском Воеводском Управлении обычно, как всегда — вынул из портфеля завернутые в бумажные пакеты из-под сахара бутерброды, термос с чаем, тетрадь в линейку, заточенные карандаши и заряженный пистолет. Этот последний предмет, иметь при себе который позволяло специальное разрешение, был для его владельца совсем как живое существо. Пистолет был отполирован, лоснился смазкой, завернут во фланелевую мягкую ткань, и носил его Кало на самом сердце, справа, во внутреннем кармане пиджака. Пистолет был нужен для защиты: и от недружелюбных родственников, которые глубоко не уважали его владельца — заведующего нацотделом цыганской народности, — и перед «хозяевами», которые оказывали ему весь спектр неприязни: от уличных оскорблений до угроз непосредственного нападения. Поэтому Кало Цюрея любил своего друга и держал его всегда при себе. Был Кало подозрительным и недоверчивым человеком, а потому прекрасно понимал, что его начальство не сулит ему блистательной карьеры. Они бы охотно уволили его и ликвидировали единоличный департамент в Отделе Оседлости Воеводского Управления, если бы не давление «сверху». «Эти сверху», а короче говоря, сотрудники идеологического Политотдела — видели в Цюрее своеобразный фиговый листок. Они могли всегда поставить его в пример, как человека, пропагандирующего классовое сознание в среде цыганского суеверия. И хотя результаты его общественной деятельности оказывались мизерными, но были, что намного важнее, практически непроверяемыми. И затем, когда какой-нибудь партаппаратчик из Варшавы метал гром и молнии из-за плохих показателей процесса межклассовой борьбы, вызывался Цюрея и как контраргумент констатировалось: — Взгляните, вот наш товарищ Цюрея, который весьма эффективно пропагандирует идеи марксизма-ленинизма среди цыганского населения! Идеологическая дымовая завеса была на руку и самому Цюрее, потому что он мог, что было очень важно для него, помогать своим братьям в их повседневных заботах. Вместо того чтобы убеждать их отказаться от кочевого образа жизни или доказывать, что починка кухонной утвари и кузнечное дело являются проявлением мелкобуржуазной психологии, он предпочитал организовать вакцинацию цыганских детей, вырывать скупые ресурсы государственных денег для оказания им медицинской помощи, чтоб хоть как-то уменьшить их вражду и ссоры. Несмотря на определенное недовольство в среде наиболее радикальных лидеров цыганских таборов, Кало Цюрея, в основном из-за серьезности и поддержки традиционного уклада жизни, пользовался уважением большинства соотечественников. Эти же черты, в свою очередь, обеспечивали ему уважение и окружающих его сослуживцев, которые официально были призваны клеймить любую религию как «опиум для народа», а неофициально часто просили Цюрея быть посредником между ними и какой-нибудь известной цыганской гадалкой. Люди, вошедшие в комнату, которую Цюрея делил со своим еврейским коллегой Ароном Вулахом, вероятно, не верили в гадания и ворожбу, потому что были молоды, уверены в себе и агрессивно настроены. Одеты они были в ладно скроенную одежду — длинные плащи с широкими подплечиками, и шляпы их были надвинуты на лоб. — Воеводское Управление Государственной Безопасности, — сквозь зубы и многозначительно глядя на Вулаха, протянул тот, что повыше. — Мы хотим говорить только с товарищем Цюрея. — Во дворе при пивной, — сказал собеседник, как только Вулах вышел из помещения, — рядом с кузницей и конюшней, в которых ваша родня держит коней, был найден труп. Мы показали его, чтобы идентифицировать, одной цыганке по имени… — посмотрел в лист с записью, — имени Женевьева Кивек. Она стала громко кричать что-то на своем языке. Да так орала, что слышно было на каждом углу в округе. — Так вот, цыгане напугались того, — взял слово второй агент, — что та ведьма верещала, что никто не захотел опознавать мертвеца. Тянули мы их туда, но они даже не хотели смотреть и ладонями закрывали лица. — Мы должны знать, почему, товарищ Цюрея, — И главное, должны знать, что им сказала та баба, — добавил первый агент. Завотделом нахмурился. Невидящим взглядом безучастно оглядел он тлеющие руины разрушенного железнодорожного моста, на которых таял редкий дождь. — Мне нужно увидеть то мертвое тело, — сказал в конце концов Цюрея. — Ну тогда пойдем, товарищ, — высокий агент сказал вбок. — Только захватите пальто и шляпу, потому что что-то в последнее время стало холодно. Цюрея, сопровождаемый офицерами, спустился по лестнице, а затем вышел через заднюю дверь. На бульваре вдоль Одера, на задворках могучего тевтонского здания Управы стояла повозка, прикрытая покрывалом. Рядом с ней дрожал какой-то мужчина в шляпе и сигаретой во рту. — Покажите, ну! — Низкий агент сделал жест рукой вверх. — А вы, товарищ, скажите, что это! Вы знаете все о цыганских счетах. Человек открыл покрывало. Цюрея вглядывался в труп в течение долгого времени. — Я знаю, что говорила та цыганка, — сказал он задумчиво. — То, что в этом человеке сидели злые духи. И то, что они завладели его телом. И поэтому никто не хотел подходить и узнавать его. Из-за боязни призраков. Флегетон ФЛЕГЕТОН, (греческий) одна из рек ада, в которой тек огонь вместо воды и где страшным грохотом перекатывались большие камни и пылающие куски скал. Phlegethon, [w: ] Johann Heinrich Zedler, Grosses vollstdndiges Universal-Lexicon (1732–1754) ФЛЕГЕТОН. Одна из рек Подземного царства. Платон в диалоге «Федон» сообщает, что в этой реке (которую он называет Пирифлегетоном — «огненной рекой») пребывают души умерших, совершивших при жизни убийство кровного родственника, до тех пор пока искупят свои грехи. В «Божественной комедии» Данте Флегетон — это третья река ада после Ахеронта и Стикса. В этой реке, наполненной кипящей кровью, терпят вечные муки убийцы.